Кодекс Крови. Книга VIII (СИ) - Борзых М. - Страница 40

— Ты что-то не договариваешь, — я решил спросить напрямую. — Что я ещё должен знать?

— Когда меня внесли в золотую книгу даймё, я, несмотря на свой пол, вошла в ближний круг претендентов на трон по чистоте крови и личной силе.

Голос невесты звучал глухо, она не поднимала взгляда от пола.

— Что-то я не понимаю, как при таких вводных тебя не берегли всей империей? Да и снисходительное отношение императора на приёме. Не вяжется.

— Да не знаю я, — вспыхнула, словно спичка, Тэймэй, наконец, перестав быть забитой и покорной овечкой. — Может, дядя с императором сговорились. Может, сам провернул. Я, как оказалось, всем мешала самим фактом своего существования. Знаю только, что на меня изначально ставку не делали. Смерть отца спутала карты, как и моя ранняя инициация.

— Хорошо. И почему тогда император устраивает подобное шоу из нашей свадьбы?

— Потому что хочет, чтобы последняя собака в империи знала, что я сошла с гонки за место на троне, — наконец, ответила искренне невеста.

— А ты сошла? — я подошёл к невесте и поцеловал её в шею, обняв со спины. Руки сами нащупали чуть выступающий животик под кимоно. — В теории, мы тебя и на трон посадить можем… если сильно надо. Вон, Дания может послужить доказательством, — пошутил я.

— Сошла и не жалею об этом, — Тэймэй ловко извернулась в моих объятиях и обвила руками мне шею, после долгого нежного поцелуя добавив: — Пока я в браке с тобой, прав на трон я не имею. Морганатический брак. Но если разведусь…

— Так император должен приплясывать от счастья, что ты выходишь замуж, — пытался я разобраться с местными генеалогическими хитросплетениями интриг, — а нам только договор собирались месяц регистрировать.

— А это уже мать вмешалась через третьих лиц, скорее всего.

— Но про твои права на престол она ни словом не обмолвилась, — заметил я, упираясь подбородком в макушку девушке. Её волосы приятно пахли жасмином.

— Она считает, что в таком случае ты будешь держаться за меня зубами и я окончательно потеряю всякие шансы на возврат в гонку, — Тэймэй прильнула к моей груди, спрятав лицо.

— Боги, да мы в состоянии купить несколько островов, заселить их и создать собственную династию, — покачал я головой. — Но кому это интересно…

— … кроме регистратора нашего брачного договора, — рассмеялась Тэймэй, и я вместе с ней.

— То есть провести обряд тихо нам не дадут? — последний раз уточнил я без всякой надежды.

— Нет.

— Тогда назови мне хоть одну причину, почему я должен три дня изображать из себя цирковую обезьянку, кивать головой и улыбаться, когда попросят, а не послать всех на хер и не принести обеты без шума и пыли прямо сейчас?

Тэймэй подняла на меня свои вишнёвые глазищи, обрамлённые длинными черными ресницами, и ответила:

— Мне это важно! Я собираюсь выходить замуж один раз и на всю жизнь.

Что называется, почувствуй разницу. Одна принцесса хотела привязать меня браком к трону как ручную собачонку, кусающуюся исключительно по команде тестя-императора, а другая отказывается от любых притязаний на трон и возможных политических выгод ради меня.

— Ну тогда что у нас первое в списке? — я потянулся к списку мероприятий и прочитал: — «Иллюзион» — представление лучших иллюзионистов империи.

Акио Аканезуми ни за что бы не откликнулся на приглашение Исико Инари присутствовать гостем на церемонии брачного обряда княгини Инари и графа Комарина. Такие приглашения были разосланы всем главам старейших родов империи. Ещё чего, уважить собственным присутствием виновников всех своих бед? Не дождутся!

«Однако же дождались!» — с досадой подумал князь, с досадой разглядывая тёмные прибрежные воды Осаки. Корабль медленно входил в столичный порт, приближая князя к ненавистному событию и не менее ненавистным людям. Ноги бы его здесь не было, но, когда приглашение на бракосочетание продублировала императорская канцелярия, отказаться у недавнего бунтовщика шансов не было.

«Надо же, эта хитрая лиса даже традицию Иллюзиона возродила! — ругался мысленно князь, а ведь со смертью Ацухиро Инари его не проводили около двух десятков лет. Одно из самых ярких событий в культурной жизни империи возродилось вместе с появлением новой главы рода. — Сука вишнёвая! Не добил тебя Акиро и зря! Но мы ещё посмотрим, кто кого!»

Грохот сплошных потоков воды, вырывающихся из-под земли вместе с глыбами льда и кусками горных пород, оглушал. За треском льда не было слышно вообще ничего, зато взгляду открывалась картина, достойная мифов про Великий Потоп. Как показала практика, некоторые мифы таковыми не являются, поэтому, в отличие от мужчин, Кирана более спокойно отнеслась к группе тварей, оскалившихся и приготовившихся не то к атаке на чужаков, посмевших пройти их защиту на месте последнего прибежища, не то к защите этого самого прибежища и собственных детёнышей, сгрудившихся в центре разношерстной стаи.

Кого здесь только не было. Но взгляд Кираны выхватил из всего разнообразия несколько фигур.

— Стойте! Стойте! — пыталась она перекричать грохот, видя, что Ксандр и кровники уже на взводе также, как и звери.

Тогда охотница закричала мысленно, зная, что эрги её точно услышат.

«Ксандр, останови кровников! Они — друзья! Они детей защищают!»

Охотник дёрнулся как от удара, резко развернувшись к ней. По лицу его мелькнуло облегчение, а затем он с совершенно безумным взглядом рванул в её сторону и коротко жёстко поцеловал, словно пытался выплеснуть в этой грубоватой ласке все свои эмоции.

Также стремительно отстранившись, он принялся что-то кричать в ухо Борзому. Для себя Кирана решила, что у Ксандра таким образом просто вышел адреналин. У большинства охотников и вовсе рейды заканчивались оргиями, так что здесь ещё вполне по-дружески вышло. Ну да не до этого сейчас.

«Мако! Мако! Мако! Это я — Кирана!» — кричала охотница, пытаясь докричаться до малышки, случайно спасённой от змеи. Завидев в первых рядах её шестирукую мамочку, Кирана к своему стыду не вспомнила её имя, зато имя, данное малышке, легко всплыло в памяти.

Визги и крики среди животных, а, скорее всего, они были эргами, стали стихать после громогласного рыка обезьяны:

— Женщину не трогать! У нас долг жизни!

Неохотнее всего успокаивалась пятиметровая не то кошка, не то тигрица с налитыми кровью глазами. Имлиса! Ещё одна! На шкуре у той виднелось огромное количество шрамов и едва заживших ран, большинство из которых были явно не от когтей и зубов, а от человеческого оружия.

Кровники стояли полукругом, держа наготове оружие и активированные тактические щиты, но старались не провоцировать эргов лишними движениями. Даже более того, кровники отнеслись к известию об эргах спокойно. В Хмарёво их было итого больше, чем здесь сейчас.

— Они — чужаки, — рыкнул имлис вполне мужским кошачьим баритоном. — Нам самим мало места, а тут ещё эти! Они — опасность!

«Мы с миром! Я и вовсе из одного мира с вами!» — мысленно обращалась Кирана, прикидывая количество спасшихся эргов. Было их чуть меньше двух десятков вместе с детёнышами.

Сквозь первую линию встревоженных взрослых эргов пробилась Мако, белоснежная малышка обезьянка, и бросилась Киране на шею, обхватив сразу четырьмя руками:

— Ура! Я так рада! Ты же нас спасёшь? Мама говорит, ты — хорошая! А у нас мир утонул, весь! Представляешь?

Малышка говорила с искренностью, свойственной детям.

— А у нас главный — дядя Урис, — указала на имлиса Мако, — а кто у вас главный?

— Эола, заткни свою мелочь, иначе, клянусь стихией, я за себя не ручаюсь! Она всё выболтает врагам. Я уже жалею, что спас вас! — зарычал крайне злой имлис.

Точно! Эола! Так звали мать Мако.

— Не затыкай ребёнка, Урис! И Кирана — нам не враг, она спасла нас, хотя могла бы и добить!

— Она — человек, а у них руки по локоть в крови наших братьев и сестёр!

— Всё верно, — кивнула охотница, поглаживая по спинке Мако и вглядываясь толпу, — но не все мы такие! Я однажды дралась насмерть с одним из вас, думая, что он неразумен, но мой брат остановил бой и дал нам разойтись миром. Он уважает эргов! Он сам — эрг! Более того, у него в поместье нашли пристанище четыре десятка эргов, и вот уже несколько месяцев они мирно живут с людьми.