Старуха (СИ) - Номен Квинтус - Страница 17

Женщина, пистолета явно испугавшаяся, при виде червонцев все же вздохнула с облегчением и отослала мужа:

— Беги извозчика ловить, я книги сама перевяжу.

А когда тот скрылся за дверью, Вера протянула деньги хозяйке:

— Держите, у вас они целее будут. А если ему отдавать, то половину пропьет.

— Эх, если бы только половину… Спасибо! Я сейчас все быстро перевяжу!

Библиотека эта явно раньше принадлежала человеку не из народа: все приобретенные Верой книги были посвящены химии, физике, математике, а три «кожаных» тома были вообще подшивками бельгийских сельскохозяйственных журналов. Причем для Веры Андреевны бесполезные в принципе: они были на фламандском, которого она не знала. Но вот по части химии — книги были, похоже, со всей Европы собраны: немецкие, французские, английские, итальянские. И очень заинтересовавший ее том на испанском Мануэля дель Рио: конечно, в нем ничего «нового и интересного» по определению вроде бы быть не должно было, поскольку помер этот испанцу еще в середине девятнадцатого века — но все же подробнейшее изложение способов выделения металлов из руд (в том числе и металлов, содержащихся в руде в исключительно малых количествах) было довольно полезно. Но интересна книга была даже не этим: изданная вообще в Мехико, она была написана таким кондовым латинос, что даже Вера Андреевна, свободно говорящая на испанском (причем и на кастельяно, и на каталано) с трудом написанное понимала. Вера Васильевна вообще думала, что от дель Рио в книге только фамилия на обложке, а текст является пересказом малограмотного (в языковом смысле) мексиканца для таких же мексиканских студентов. А так как собственно химических формул в книге вообще не было, то в случае неудобных вопросов всегда можно было сказать, что «это еще древний испанец писал» а в то, что современный русский химик в принципе книжку прочитать сможет, Вера Андреевна поверить не могла.

Так что библиотеку она Зелинскому показала с тихой радостью — но одного момента она точно не учла:

— У вас, Вера, я вижу, просто замечательная библиотека! Не самая, конечно, софременная, однако вполне фундаментальная. Вот только… тут же, я гляджу, и на немецком книг много, и на французском, и… а эти на каком языке?

— Эта на испанском, а вот эти две итальянские.

— А кто вам их переводил-то?

Вопрос оказался для Веры очень неожиданным и она ответ заранее не придумала. Так что пришлось легенду строить на лету:

— С немецкими книжками мне Дора Васильевна помогла ­– и это было в целом правдой: Верина хозяйка, для которой немецкий был вторым — а то и первым — родным, действительно иногда объясняла девочке отдельные непонятные (то есть давно устаревшие) слова. А вот с прочими языками… впрочем, Вера Андреевна давно уже усвоила некоторые навыки формирования ответов на вопросы, для которых нормальных ответов в общем-то и не было.

— А с другими… французский и английский у нас в гимназии неплохо давали, а итальянский с испанским… В интервенцию кого только к нам на Дальний Восток не заносило! А партизаны почему-то считали, что раз я знаю иностранный язык, то этого достаточно чтобы с любым иностранцев общаться. Так что набралась понемногу, для чтения специальной литературы вроде хватает. А чего не хватает, так в библиотеке и словари есть.

— И вы все эти книги прочитали⁈

— Нет конечно, я некоторые проглядываю когда к лекциям готовлюсь, смотрю, что по теме здесь написано. Целиком я только «Органическую химию» Менделеева прочитала, да и то только для того, чтобы знать где в ней про что написано…

— Тогда понятно: книги у вас все же старые, кое-что в них все же устарело изрядно, отсюда и некоторые… не совсем верные вещи вы рассказывали. То есть примеры-то правильные, просто сейчас кое-что давно уже иначе делают… хотя я и не знал, как кое-что в прежние времена производилось. Но я рад, что мне такая целеустремленная ученица встретилась, так что если в чем помощь потребуется, то обращайтесь ко мне без смущения.

— Вы, к сожалению, нужную помощь оказать не сможете: лаборатории в университете прекрасные, и с реактивами довольно неплохо — а вот с оборудованием… дорогое оно, а денег у страны нет… Хотя…

— И что вы замолчали? Все же помощь-то я оказать могу?

— Вы — точно нет. И Вера Синицкая тут ничего сделать не сможет — а вот член комитета комсомола товарищ Старуха… Николай Дмитриевич, я вам, как обещала, на неделе роспись по стадиями синтеза полиакрилата принесу, не уделите пару часов для обсуждения того, что будет необходимо для промышленного синтеза препарата? Мне именно ваше заключение потребуется.

— Не уверены в верности процессов?

— В этом-то я уверена. Но вы — химик известный, у властей большой авторитет имеете. И с вашим заключением мне будет проще все нужное для университета добыть.

— Что добыть? — с некоторой тревогой спросил профессор.

— Нужное химическое оборудование. И не только оборудование… я на неделе все вам предоставлю. К субботе, вы в субботу пару часов для меня выкроить сможете?

Вера чуть позже решила, что с выбором «начальника» ей сильно повезло. Зелинский — сам человек образованный весьма разносторонне — не очень и удивился тому, что какая-то девочка знает несколько языков: он-то и сам почти свободно общался на четырех. На пяти, если русский считать — а знание немецкого и французского он вообще считал «минимальным квалификационным требованием» для людей, всерьез решивших химией заниматься. Поэтому ответом Веры на вопрос о том, как она такие разные книжки читает, он был удовлетворен и больше его не поднимал. Правда, поднял он совсем другой вопрос: летом комиссия ВСНХ объявила конкурс (причем «международный» — хотя из «международа» на него никто в принципе откликнуться не мог) на предмет разработки дешевого способа синтеза каучука. Откликнулись, как чуть позже выяснил Николай Дмитриевич, ленинградцы из «гнезда Фаворского» — но заинтересовало его в этом вовсе не факт того, что «конкуренты обходят». Просто когда он прочитал заявку ленинградцев, он сразу вспомнил слова этой девочки о том, что «из спирта каучук делать будет очень дорого» и какие-то намеки на иные способы производства бутадиена. Но именно намеки, с обещанием «позже показать как правильно» — и теперь он решил, что пока на этот «показ» и посмотреть.

— Вера, вы мне, помнится, обещали показать синтез дивинила из бутана после того, как ы университет поступите. Вам не кажется, что время для этого уже пришло? — задал он вопрос, подойдя к Вере во время очередного «лабораторного семинара». Ему вообще было приятно смотреть, как четко, уверенно и даже как-то «машинально» девочка проводит нужный опыт, а так как она первая во всей лаборатории его завершила и просто сидела в ожидании других студентов, Зелинский подумал, что можно «свободным временем» и воспользоваться.

— Ну, если вы считаете, что время пришло, то значит так оно и есть. Препараты для изготовления катализатора имеются, азот… азот я из воздуха возьму: нам чистота его не важна, главное кислород выжечь и углекислый газ затем убрать. Осталось только найти где-то бутан… А лаборатории где-то бутан имеется?

— А с бутаном как раз у нас плохо.

— Неправильно вы говорите: с бутаном у нас все хорошо, это без бутана плохо. Но и это дело поправимо: я где-то кобальт тут видела…

— Кобальт? Зачем вам кобальт?

— В качестве катализатора. В институте кайзера Вильгельма Фишер и Тропш по слухам получили из светильного газа углеводороды на железном катализаторе, но кобальт в качестве катализатора мне представляется лучшим выбором. А процесс у них описан интересный: там чем выше давление, тем более тяжелые углеводороды синтезируются. Но нам-то тяжелые не нужны, и я тут прикинула, так при шестнадцати-восемнадцати атмосферах можно будет получить бутана где-то в районе десяти-пятнадцати процентов по весу от исходного сырья. А бутан чем хорош: при комнатной температуре он уже при двух атмосферах становится жидкостью, его из продуктов синтеза выделить — вообще раз плюнуть. А всякий там метан с этаном и пропаном можно снова в реактор запихнуть — и получится, что из тонны простого угля мы сделаем полтонны бутана. А когда его дегидрируем, то будет у нас… водород — он легкий, так что практически полтонны бутадиена и получим.