Авиатор: назад в СССР 12 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 46

Ребят мы подвезли к зданию высотного снаряжения, но высадили их у заднего входа. Яковлевцы продолжали ворчать и хаять молодёжь за проступок. Как по мне, так это не самое страшное, что они могли бы выкинуть. Получат сейчас выговор от комэска или на пару нарядов нарвутся.

Пройдя медосмотр и переодевшись в лётный комбинезон, я направился на самолёт. С техниками, мы выполнили гонку двигателей и подготовили МиГ-29 к сегодняшним полётам на корабль.

— Всё в норме, Сергеевич? — спросил у меня техник Дядя Вася, когда я спустился по стремянке.

— Да. Хоть завтра передавай самолёт в войска. Никто не подходил из военных лётчиков? А то мне даже не сказали, с кем лечу.

— Только что передали, что сегодня уже не будет вылета, — отозвался подошедший техник.

— О как! — удивился я.

Погода не будет нам долго благоприятствовать. Надо использовать каждый день для обучения. Да и задерживаться в Крыму я не хотел бы. И так уже второй месяц пошёл, а должны были в течение двух недель допуска на корабль дать в полку.

Я дал указание техникам продолжать готовить самолёт к вылету, а сам отправился в кабинет к Реброву. На «высотке» у него было отдельное помещение, где также обитали и его замы в перерывах между вылетами. Подойдя к двери, я уже слышал, как разрывается динамик стартового канала. Гелий Вольфрамович прослушивал эфир всегда.

Постучавшись, я приоткрыл дверь.

— Не заняты? Разрешите… — произнёс я и тут же решил выйти, поскольку Вольфрамович сурово смотрел на двух провинившихся.

— Занят. Заходи, Родин, — сказал он.

Слушать, как Ребров кого-то отчитывает — непередаваемое ощущение. Правда, только для стороннего наблюдателя. А вот для Ветрова и Борзова то ещё мероприятие.

— Чего смотрите, как беременные рыбы на меня⁈ Где были, я вас спрашиваю? — громко отчитывал их Ребров. — Тебя, орлёнок, я должен был проверить на спарке. Прежде чем ты сегодня с Родиным полетел бы на корабль.

Вот так! Ветров, оказывается, опоздал на вылет с самим командиром полка.

— Командира полка заставил ждать! Была б моя воля, я бы тебя за ноги и об угол сосны шандарахнул!

— Товарищ командир, за что? — расстроено спросил Борзов, вступившийся за Ветрова.

— Не за что, а чем! Задницей об сосну, чтоб больше головой думал. Тебя это тоже касается, Борзов! Который раз уже опоздал?

— Первый, товарищ командир!

— Это сегодня первый раз. Ты мне чего тут написал? — тряс перед Борзовым листком бумаги Ребров.

— Всё как было написал, товарищ полковник.

— Всё как было, сделаю я. Одного отправлю в один конец полуострова, другого в другой. Только полуостров не Крым, а Чукотский будет! Ясно вам?

— Так точно!

— Вон отсюда! Зачёты лично мне будете сдавать, когда я успокоюсь.

Два лейтенанта развернулись и зашагали к выходу. У двери развернулся Ветров и решил обратиться к Реброву. Я повертел головой, чтобы он даже не думал и звука издать.

Как только дверь закрылась, Вольфрамович достал пачку «Космоса».

— Вот что с ними делать⁈ Настроение испортили. Хочешь почитать, как своё опоздание объяснил Борзов? — протянул мне листок Ребров.

Я встал с дивана и подошёл к столу. Взяв объяснительную, начал читать про себя и не сдержал смешок.

— Смешно? Читай вслух это сочинение. Мне вот не до смеха, — ворчал Ребров.

— Прибыл сегодня… тогда-то… в силу объективных причин. Ночуя у малознакомой девушки в соседнем посёлке Стояково, кажется… — засмеялся я после прочтения названия населённого пункта.

— Тебе название посёлка смешное или то, что ему это название кажется? — возмутился Ребров. — Читай дальше.

— Встал заранее. Но, вышедши из подъезда частного дома, попал в сильный туман. Из-за чего у меня произошла потеря пространственной ориентировки. Использовав все средства приведения к горизонту и навигации, я вернулся на аэродром вылета, то есть в подъезд. Выждал время до полного рассеивания тумана. Через час обнаружил, что видимость не улучшилась. Принял решение пробираться в сторону полка пешком, поскольку дорога до остановки проходила через грозовой фронт с повышенной электризацией.

Дальше я уже читать не смог. Всё и так понятно — фантазия у Борзова, который написал эту объяснительную командиру эскадрильи, большая.

— Вот так и живём. Между прочим, это ты полгода назад Георгия Анатольевича Борзова отобрал в полк.

— Вы тоже были не против, — ответил я, отдавая объяснительную Реброву.

Вольфрамович открыл ящик и аккуратно положил этот документ в папку. Я посмотрел, что в этом хранилище у командира полка много рукописей.

— Собираю подобные шедевры. Потом на пенсии насмеюсь. Сейчас не до этого. Дел много, — поднёс к горлу ладонь Вольфрамович.

Он подошёл к старому электрочайнику и включил его. Предложил мне чай, но я отказался.

— Даже не думай просить за них, — сказал Ребров, насыпая себе сахар в кружку.

— Их всё равно готовить. Сегодня или потом.

— Значит, потом.

— Разве они плохие ребята?

— Лётчики, они хорошие. Очень даже. А вот военные из них безответственные. У нас профессия «военный лётчик». Понял, что на первом месте в названии стоит?

Я кивнул. Но в голосе Реброва чувствуется, что он готов сменить гнев на милость. Вольфрамович не хуже меня понимает, что ему нужно готовить лётчиков как можно быстрее.

— Дайте мне поговорить с ними. Вразумлю, — ответил я и поднялся с кресла.

— И всё равно полетишь с ними на корабль. Долго их опекать будешь?

Ребров припомнил мне, как я с Ветровым и Борзовым при освоении тренажёра НИТКА. уделял им больше внимания, рассказывая нюансы посадки на палубу. Позволял и немного импровизировать в полётах, что выливалось в обвинения в хулиганстве.

К другим я такой заботы не проявлял, хотя со мной летало много человек с полка.

— Последний раз, Родин. Сядут на палубу, и отправлю их жить в казарму.

— Их лучше женить, Гелий Вольфрамович.

— Так ведь не женятся! В городке столько девчонок красивых, а они всё по замужним бегают. И ведь не боятся их мужьям попасться.

— У вас и такая информация есть о них? — удивился я.

— Родин, иди ка ты на… самолёт!

Обожаю своего бывшего комэску. Но с гавриками надо поговорить. Фитиль в заднице нужно им затушить.

Войдя на высотку, ко мне сразу подбежали Ветров и Борзов. На их лицах читалась просьба о помощи.

— Сергей Сергеевич, вы же нас знаете. Так уж получилось, — первым начал оправдываться Борзов.

— Гера, я уже говорил, что передо мной оправдываться не надо. Я не ваш командир. И он абсолютно прав. Если вы вдвоём постоянно косячите, как ему ещё вас вразумить.

— Но ведь сегодня первый вылет. Это произвол так поступать, — возмутился Ветров.

Такое ощущение, что он себя виноватым не считает.

— Паша, громкость убавь, а то перепонки лопнут. Нарушил, значит, будь готов нести ответственность. Вопросы?

Парни замолчали. Смотрю на них и понимаю, что эти двое будто поменялись характерами. Ветров выглядит излишне самоуверенным, а Борзов наоборот более скромен в своих высказываниях.

— Нет вопросов, — ответил Паша.

— Прекрасно. Идите готовьтесь, — ответил я и показал на класс предполётных указаний.

Борзов и Ветров обрадовались, что и на этот раз их пронесло. Но разговор с ними я ещё не закончил. Перед таким важным событием в жизни лётчика, как первая посадка на палубу, нервировать их сильно тоже нельзя.

Через десять минут я вошёл в класс, где за одним из столов сидели два юных парня в оранжевых костюмах ВМСК. Борзов внешне был напряжён. Нога дёргалась под столом, а он сам слегка подпрыгивал на стуле. Ветров, наоборот, был настолько спокоен, что, кажется, он собирается не в полёт с посадкой на палубу, а погулять на пирсе пляжа Фёдоровки.

— Готовы? — спросил я, присаживаясь напротив ребят.

Они одновременно кивнули, и я, отложив в сторону шлем, посмотрел каждому в глаза.

— Первая посадка на палубу — важное событие в жизни лётчика. Рубеж, преодолев который вы станете лётчиками-палубниками. Элитой военной авиации. Понимаете, о чём я?