Пожиратель (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 41

Выходит, я сплю с чужой женой, вожу по гостиницам чужую жену, а вчера даже ночевал дома у этого парня, где опять-таки спал с его женой. Не знаю, кто это, но стало как-то неловко.

Я, разумеется, не святой. И не то чтобы меня сразу начали грызть угрызения совести, но всё же это неправильно — спать с чужими жёнами. В прежней жизни для меня это было неприемлемо, и в этой я не собирался изменять принципам.

А Васильева хороша — даже не обмолвилась. Да и я молодец — даже и не подумал. А ведь мог заподозрить — молодая, красивая, невероятно сексуальная женщина — и ни тебе мужа, ни тебе жениха.

Зато теперь стало понятно, откуда такой дом и три люксовые машины в гараже. Хотя дом вполне мог быть и не мужа, а отойти Васильевой в качестве приданого. Впрочем, это не важно.

Важно было другое: у моей женщины есть муж.

Но где он? Почему его вчера не было дома? Кто он вообще такой? И почему Аня собралась ему звонить в связи со случившимся?

Вопросов было очень уж много, да и сама новость о муже хорошо так придавила, и я вдруг осознал, что вообще не слышу происходящего вокруг.

А вокруг происходило следующее: директор академии уже чуть ли не на коленях уговаривал Васильеву никуда не звонить, та же заявляла, что для того, чтобы засадить Лисицких, нужна тяжёлая артиллерия. Из чего я сделал вывод, что её муж этой артиллерией как раз и является.

— Не стоит, Анна Леонидовна! Не стоит! — умолял директор. — Кому, как ни вам, не знать, какая сейчас ситуация в стране и в министерстве!

— При чём здесь ситуация в стране? — спросила Васильева. — У нас дело о похищении и попытке убийства двух слушателей подготовительного курса, Владислав Степанович!

— Но вы же знаете, что армию сокращают, и часть военных академий может попасть под сокращение, — произнёс тот в ответ. — Оставят лишь самые лучшие, ничем себя не запятнавшие.

— И что вы предлагаете?

— Мне с утра позвонил секретарь боярина Лисицкого, — пояснил директор. — Он просит о встрече, думаю, будет уговаривать нас и Воронова с Орешкиным это дело замять. Да, вчера арестовали исполнителей, но они всё равно не выдадут заказчика. Скажут, что получили заказ от анонима. Показания против Лисицких может дать лишь Кирюхин. Если мы его выдадим полиции.

— Если? — переспросила Анна Леонидовна, оглядываясь на Верещагина. — Он ещё не в полиции?

— Он в академии, на гауптвахте, — пояснил Владислав Степанович. — Ждёт лекаря.

— Лекаря? — удивилась Васильева.

— Сергей Валерьянович немного перестарался, когда вечером задавал вопросы Илье Алексеевичу, — сказал директор, с укором посмотрев на Верещагина.

Тот лишь развёл руками. А мне стало приятно, что эта мразь — Кирюхин уже частично отгребла за свой подлый поступок. Приятная новость, конечно.

— Хорошо, — сказала Анна Леонидовна. — Но в итоге чего вы хотите?

— Я хочу, чтобы нигде не фигурировал факт участия Кирюхина в этом похищении, — пояснил директор.

— Нет! — рявкнул Верещагин, знаменуя, что мы вернулись к тому месту, которое капитан с директором и обсуждал до нашего появления. — Он пойдёт под трибунал! Это не обсуждается! Такие ублюдки не должны носить форму и ходить на свободе! Если бы Воронов не проявил чудеса храбрости и доблести, они бы с Орешкиным со вчерашнего вечера в лесу под какой-нибудь кочкой лежали. Благодаря Кирюхину. Только трибунал!

— Было бы странно оставлять такое без наказания, — кивнула Анна Леонидовна, не сводя взгляда с Владислава Степановича.

А я подумал, что без наказания эта тварь точно не останется, я прощать его не собирался ни при каком раскладе. Что бы ни придумали в этом кабинете, какое бы решение ни приняли, а я обязательно поквитаюсь. Возможно, не сразу, но уж точно не забуду, кто передал нас с Орешкиным на расправу Лисицкому.

— Он будет наказан, — пообещал директор.

— И каким же образом? — поинтересовался Верещагин.

— Месяц назад мы поймали его на воровстве из столовой, — поведал Владислав Степанович. — По совокупности инцидентов там вышло хищение в крупном размере. Он в этом самом кабинете чуть ли не на коленях стоял и плакал, каялся. Обещал всё возместить и больше такого не делать. И мне пришлось пойти ему навстречу, опять же из-за этого грядущего обещанного сокращения. Тогда я не дал ход делу, но всё зафиксировал. Теперь дам.

— И много наворовал? — спросила Анна Леонидовна.

— Достаточно, это в любом случае лишение звания, волчий билет и два-три года тюрьмы, так как характеристику с места службы в суд он получит не самую хорошую, — ответил директор. — Я понимаю, что по сравнению с его поступком, это ерунда, но всё же наказание.

— Что скажешь? — неожиданно обратился ко мне Верещагин.

— Если на пару лет сядет и получит волчий билет, меня устроит, — ответил я, пожимая плечами. — А вот насчёт Григория не знаю, он пострадал сильнее.

— Ну, я надеюсь, что с Григорием мы тоже договоримся, — признался директор.

— Хорошо, мужу я пока не звоню, а там посмотрим, — сказала Васильева. — И я вас покину, у меня занятие началось уже.

Она ушла, а Верещагин покидать кабинет не спешил, явно намереваясь послушать, о чём мы будем с директором разговаривать.

— Вот что, Игорь, — хлопнув ладонями себя по щекам, произнёс Владислав Степанович. — Я тебе сейчас оформляю отпуск, скажем, на десять дней. Поезжай домой, отдохни, всё обдумай как следует. Слушателям подготовительного курса стипендия не положена, но ты себя показал отличником службы, героем — Орешкина вынес… В общем, небольшая премия тебе будет, чтобы не с пустыми руками домой ехать. Григорию я тоже отпуск предоставлю. Что скажешь?

Верещагин немного расслабился, а я кивнул и сказал:

— Хорошо, господин директор. Давайте подумаем десять дней.

После этого мы с Сергеем Валерьяновичем покинули кабинет, и я решился задать капитану вопрос, который меня не отпускал.

— А что за муж у Анны Леонидовны, что Владислав Степанович настолько его испугался? — спросил я.

Капитан хмыкнул.

— Фамилия Васильевых тебе ни о чём не говорит? — задал уточняющий вопрос Верещагин. — У тебя же вроде отец на оборонку работает.

— Тот самый Васильев⁈ — не стал скрывать я своего удивления. — Анна Леонидовна замужем за первым заместителем министра обороны⁈

— А ты не догадывался? — повеселев, спросил Сергей Валерьянович.

— Ну, я допускал, что она может быть его родственницей, — признался я. — Племянница, внучка, в конце концов. Но никак не жена. Ему же лет шестьдесят!

— Бывает, — усмехнулся Верещагин.

Сказать, что я был в шоке — не сказать ничего.

И что самое обидное, мужик-то Васильев был очень даже неплохой. Многие его критиковали за суровый нрав, но отец всё время его нахваливал, да и я, вспомнив свою прошлую жизнь, совершенно иначе оценивал теперь многие происходящие события. И на армию я теперь смотрел немного по-другому.

И, между прочим, я не мог припомнить имя и отчество нынешнего министра обороны, несмотря на то, что фактически уже учился в военной академии. Да, его недавно назначили, но это было тем более показательно: на такое важное место назначили того, о ком я, сын работника оборонного предприятия, даже не слыхал никогда.

А вот о Васильеве был наслышан. И первый заместитель министра обороны, как самый опытный и уважаемый человек в министерстве, был именно тем, кто это ведомство должен возглавлять. Его любили в армии куда больше, чем покойного императора, и уж точно больше, чем действующего министра обороны.

А я сплю с его женой… Да уж, нехорошо получилось.

Переодевшись у прапорщика Находки в свою гражданскую одежду, я переложил в карманы выданные директором деньги и покинул территорию академии. На КПП меня выпустили без проблем — все бумаги в администрации мне оформили по правилам.

Прежде чем отправиться на уже знакомый мне железнодорожный вокзал Новосибирска, я решил навестить Гришу.

В клинике меня к пациенту допустили не сразу. Но всё же я оказался у двери в палату. За дверью стояла тишина, так что я аккуратно постучался, чтобы не разбудить Орешкина, если он спит.