Четвертый протокол - Форсайт Фредерик - Страница 74

• Предыдущая
• 74/90
• Следующая

– Да, это она, – подтвердил Васильев. – И последнее – один ручной огнетушитель, чрезвычайно тяжелый, и одна пара автомобильных фар, также очень тяжелых.

– Есть.

– Ну, тогда все в порядке. Если вы запаслись всем остальным, утром я начну сборку.

– Почему не сейчас?

– Послушайте, молодой человек, во-первых, вашим соседям вряд ли понравится, если мы начнем пилить и сверлить в такой час. А во-вторых, я устал. Эти игрушки ошибок не прощают. Завтра я начну на свежую голову и к вечеру закончу.

Петровский кивнул.

– Комната готова. В среду утром я отвезу вас в Хитроу, чтобы вы успели на первый рейс.

Васильев решил, что будет работать в гостиной при задернутых портьерах и электрическом свете. Он попросил принести все девять «посылок».

– Нам понадобится мешок для мусора, – сказал он.

Петровский принес мешок из кухни.

– Передавайте мне предметы в той последовательности, в какой я скажу, – приказал сборщик. – Сначала коробку сигар.

Он разорвал упаковку и открыл крышку. В коробке сигары были уложены в два ряда – двенадцать внизу и тринадцать сверху, каждая обернута в алюминиевую фольгу.

– Третья слева в нижнем ряду.

Он снял фольгу и разрезал сигару по всей длине лезвием. Изнутри он извлек тонкую стеклянную ампулу с резьбой на одном конце и торчащими наружу переплетенными проводками. Электродетонатор. Все остальное полетело в мусор.

– Гипсовый лубок.

Гипсовый лубок обработали в два приема. Сначала сняли первый слой, затем второй. Внутри, заключенная в полиэтилен, находилась прослойка из какого-то серого вязкого вещества, очень напоминающего замазку. Сборщик вынул серую пластилинообразную массу, снял полиэтилен и скатал ее в шар. Двести граммов пластиковой взрывчатки.

Взяв туфли Лички, он с обеих срезал каблуки. Из одного каблука он извлек стальной диск диаметром два дюйма и толщиной в один дюйм. Сбоку по всему периметру была нанесена резьба таким образом, что диск походил на широкий и плоский винт, на плоской стороне было углубление, в которое вошла бы отвертка с широким концом. Из другого каблука Васильев вынул второй диск из серого металла такого же диаметра, как первый, но потоньше. Этот был из лития, инертного металла, который, взаимодействуя с полонием, запускает и поддерживает цепную ядерную реакцию.

Дополнительный диск полония оказался в электробритве, привезенной Карелом Возняком. Он заменил утерянный в Глазго. Оставалось еще пять предметов.

Теплоизоляцию с выхлопной трубы «Ханомага» сняли. Внутри находилась стальная трубка весом в двадцать килограммов. Она имела внешний диаметр четыре дюйма, внутренний – два дюйма, толщина листа закаленной стали, из которого она была сделана, составляла один дюйм. Один конец имел фланец и внутреннюю резьбу, другой был наглухо заварен. В середине приваренного колпака было высверлено небольшое отверстие, достаточное, чтобы в него прошел электродетонатор. Из транзисторного радиоприемника первого пилота Романова Васильев извлек часовой механизм – плоскую, запаянную со всех сторон, коробку размером не более двух сигаретных пачек. Сверху на коробке были две кнопки, красная и желтая, снизу выходили два разноцветных проводка – плюс и минус. На каждом углу было по крепежному ушку, через которые болтами можно было привернуть часовой механизм снаружи к стальному шкафу, где будет помещаться бомба.

Взяв огнетушитель, доставленный господином Лундквистом, Сборщик отвернул донце. Внутри оказалась не пена для тушения пожара, а поролон, а в нем – тяжелый стержень из металла, очень напоминающего свинец, длиной пять дюймов и два дюйма в диаметре. Несмотря на то, что стержень был невелик, он весил четыре с половиной килограмма. Чтобы достать его, Васильев надел толстые резиновые перчатки. Чистый уран-235.

– Разве эта штука не радиоактивная? – спросил Петровский, завороженно наблюдавший за действиями Сборщика.

– Радиоактивная, но не в опасной для человека степени. Почему-то люди думают, что все радиоактивные материалы опасны одинаково. Это не так. Часы со светящимся циферблатом радиоактивны, но мы же их носим. Уран излучает альфа-частицы. У него низкая радиоактивность. Плутоний действительно смертелен. Таким же становится и уран, когда достигает критической массы. Это происходит непосредственно перед взрывом. Сейчас никакой опасности нет.

Долго пришлось повозиться с фарами. Сначала Васильев вынул стеклянные лампы, затем нити накаливания и внутреннюю чашу рефлектора. Теперь у него в руках оставались только две необычайно тяжелые полусферы из стального листа особой прочности толщиной в один дюйм. Полусферы по краю имели фланцы с шестнадцатью отверстиями для того, чтобы их можно было скрепить при помощи болтов и гаек. Вместе полусферы образовывали правильной формы шар.

В одной из полусфер у основания имелось отверстие диаметром два дюйма с резьбой внутри для стального цилиндрика из левого башмака Лички. У другой полусферы был небольшой отвод в виде трубки, тоже диаметром два дюйма с фланцем по краю и наружной резьбой. Сюда навинчивалась стальная трубка из выхлопной системы «Ханемага».

Последним был детский мяч. Васильев разрезал яркую резиновую оболочку. Под ней в электрическом свете блеснул металлический шар.

– Это свинцовый экран, – пояснил Васильев. – Внутри шар из урана, это и есть расщепляемый сердечник атомной бомбы. Я его извлеку позже. Он радиоактивен, как и тот стержень.

Еще раз убедившись, что все компоненты на месте, он занялся стальным шкафом для документов. Положив его плашмя на пол, он открыл дверцу и из деревянных реек и планок соорудил внутри подобие деревянного каркаса, опирающегося на дно шкафа. Низ шкафчика он застелил толстым слоем пористой резины, которая должна была защитить механизм от сотрясений.

– Я проложу еще стенки и верх, когда бомба будет внутри, – объяснил он.

Потом он взял четыре батарейки и соединил их клеммами. Обмотав изоляционной лентой, превратил их в одну большую батарею. Наконец он просверлил четыре небольших отверстия в дверце и проволокой закрепил батарею изнутри.

Было двенадцать часов дня.

– Ну ладно, – сказал Васильев, – давай собирать устройство. А, кстати, ты когда-нибудь видел атомную бомбу?

– Никогда, – хрипло ответил Петровский.

Он отлично разбирался в восточных единоборствах, знал самбо, не боялся кулаков, ножей и огнестрельного оружия, но хладнокровная беспечность Васильева, в чьих руках было то, чего достаточно, чтобы сровнять с землей целый город, пугала его. Как и большинство людей, он относился к ядерной физике, как к некоему оккультному искусству.

– Раньше такие устройства были очень сложными, – рассказывал Сборщик, – очень громоздкими, изготовить их можно было только в особых лабораторных условиях, а сегодня конструкция обычной атомной бомбы стала настолько проста, что ее можно собрать практически на любом верстаке при условии известной осторожности, наличия определенных деталей и опыта.

– Здорово, – сказал Петровский.

Васильев разрезал тонкую свинцовую оболочку, защищавшую урановый шар. Отделить свинец не представляло никакой сложности. На внутреннем шаре диаметром пять дюймов было сквозное отверстие сечением два дюйма.

– Хочешь расскажу, как это происходит? – спросил Васильев.

– Конечно.

– Это уран. Его здесь пятнадцать с половиной килограммов. Масса ниже критической. Цепная реакция начинается, когда масса урана превысит критическую. Ядра урана начнут пузыриться. Не так, конечно, как отделяются пузырьки газа с поверхности стакана с лимонадом, а в физическом смысле. Уран подходит к тому порогу, за которым происходит взрыв. Этому шару до такого состояния еще далеко. Видишь этот короткий стержень?

– Да.

Это был урановый стержень из пустого огнетушителя.

– Этот стержень плотно закроет двухдюймовое отверстие в середине шара. Когда это произойдет, масса превысит критическую. Стальная трубка, что лежит вон там, – что-то вроде оружейного ствола, а стержень из урана – пуля. При подрыве пластиковой взрывчатки ударная волна понесет стержень по этой стальной трубке и вобьет его в предназначенное для него отверстие на шаре.

• Предыдущая
• 74/90
• Следующая