Четвертый протокол - Форсайт Фредерик - Страница 75

• Предыдущая
• 75/90
• Следующая

– И тогда рванет?

– Нет. Нужно еще инициирующее взрывчатое вещество. Сам по себе уран может делиться до полного распада, выделяя при этом колоссальное количество радиации, но взрыва не будет. Чтобы рвануло, нужно бомбардировать уран в критическом состоянии залпом нейтронов. Вот эти два диска, литиевый и полониевый, и образуют инициирующее вещество. Если они не соприкасаются, они совершенно безопасны. Полоний – источник не очень сильного альфа-излучения, литий – инертен. Если же их с силой прижать друг к другу, произойдет нечто невероятное. Начнется химическая реакция, и мы получим тот пучок нейтронов, который нам нужен. Под действием нейтронов уран разрывается, выделяя при этом огромное количество энергии. Все происходит в миллиардные доли секунды. Стальной тампер предназначен для того, чтобы удержать все вместе на этот микроскопически малый отрезок времени.

– А кто бросит инициатор? – попытался пошутить Петровский, чувствуя, что это шутка висельника.

Васильев усмехнулся.

– А никто. Оба кружка будут внутри, но на расстоянии друг от друга. Мы закрепим полоний с одного конца отверстия в урановом шаре, а литий – на переднем конце нашего снаряда. Снаряд полетит по трубке и попадет прямо в отверстие, литий на его переднем конце с огромной силой ударится о диск полония, который ожидает его на другом конце трубки. Вот и все.

Васильев выдавил капельку суперклея и приклеил кружок полония к основанию плоского стального цилиндрика-затычки из каблука туфли Лички. Затем он привернул этот цилиндр в отверстие у основания одной из полусфер. Взяв урановый шар, он аккуратно опустил его в чашу. Внутри были четыре выступа, которые вошли в четыре углубления, сделанные на поверхности шара. Таким образом шар был надежно закреплен внутри. Васильев взял фонарик и посветил в отверстие в середине шара.

– Ну вот, он там на месте, прямо с другого конца отверстия, – сказал он.

Затем он накрыл сооружение второй полусферой, получился идеальный шар. Час он затягивал шестнадцать болтов по фланцам, плотно соединяя обе половинки в одно целое.

– Теперь займемся пушкой, – объявил он.

Он затолкал пластиковую взрывчатку в стальную трубку длиной около полуметра, осторожно утрамбовав ее ручкой от швабры, позаимствованной на кухне. Через небольшое отверстие у основания трубки Петровский мог разглядеть, как выпирает оттуда взрывчатка. Тем же самым суперклеем Васильев приклеил диск из лития к основанию уранового стержня, обернул его мягкой бумагой, чтобы он не съехал вниз от вибрации и затолкал стержень внутрь, чтобы он уперся во взрывчатку. Затем он привернул трубку к сфере. В результате получился арбуз, только серого цвета, с полуметровой ручкой, что-то вроде огромной перевернутой гранаты.

– Почти готово, – сказал Васильев, – осталось совсем немного. Все остальное – обычная пиротехника.

Он взял детонатор, разъединил проводки, выходящие с одного конца, и изолировал каждый лентой. Если они соприкоснутся, может произойти преждевременный взрыв. К каждому проводку от детонатора он подсоединил кусочек провода на пять ампер и вдавил детонатор в отверстие в колпаке стальной трубки, погрузив его в пластиковую взрывчатку.

Потом он очень осторожно, как младенца, положил бомбу на приготовленную для нее колыбель, выложенную пористой резиной, обернул ее по бокам и, как одеялом, прикрыл ее еще и сверху. Снаружи торчали только два проводка. Один он подсоединил к положительному полюсу батареи.

Был еще и третий провод. Он шел от отрицательного полюса батареи. Васильев обмотал изоляционной лентой все оголенные концы.

– На всякий случай, – сказал он с усмешкой. – Иначе дело будет плохо.

Оставалось еще реле времени. Васильев дрелью просверлил пять отверстий в верхней части дверцы стального шкафа. Центральное отверстие было для проводов часового механизма. Васильев пропустил их внутрь. Другие четыре предназначались для небольших болтов, которыми он прикрепил устройство с внешней стороны шкафа. Закончив с этим, он присоединил провода от детонатора и батареи к проводам от часового механизма, каждый с проводком своего цвета. Петровский затаил дыхание.

– Не волнуйся, – успокоил Васильев, – этот таймер прошел неоднократную проверку в Союзе. Внутри есть прерыватель цепи, который работает надежно.

Он закончил с последним проводом, очень тщательно изолировал места соединения и опустил дверцу, затем запер шкаф и бросил ключ Петровскому.

– Вот и все, товарищ Росс. Ты можешь везти его на тележке в свой пикап. Можешь ехать куда угодно, вибрация ему не страшна. И последнее – эта желтая кнопка, если ее сильно нажать, включит часовой механизм, но не замкнет электрическую цепь. Это сделает реле времени через два часа. Нажмешь желтую кнопку, и через два часа на земле будет ад. Красная – ручное управление. Если нажать ее, детонация будет мгновенной.

Он не знал, что ошибается. Он действительно верил тому, что ему сказали. Только четыре человека в Москве знали, что обе кнопки обеспечивали мгновенную детонацию.

Был уже вечер.

– Ну, дружище Росс, я очень хочу есть, немного выпить, хорошо выспаться и завтра утром отправиться домой. Это тебя устраивает?

– Конечно, – ответил Петровский. – Давай поставим шкафчик вот сюда в угол. Налей себе виски, а я пойду сооружу ужин.

В десять утра они выехали в аэропорт в маленькой машине Петровского. На обочине дороги к юго-западу от Колчестера, где прямо к дороге подступают густые леса, Петровский остановил машину и вышел по малой нужде. Несколько секунд спустя Васильев услышал его крики о помощи и помчался узнать, в чем дело. Там, за деревьями он и окончил свою жизнь от мастерски нанесенного удара, который сломал ему шею. После того, как из карманов Васильева были вынуты все бумаги, удостоверяющие личность, его тело было уложено в неглубокую канаву и прикрыто свежесрубленными ветками. Через день или два его, возможно, обнаружат, начнут расследование, в местных газетах опубликуют фотографию убитого, которую, может быть, увидит, а может, и не увидит сосед Армитэдж, может, опознает, а может быть, и не опознает человека на фотографии. Впрочем, все равно будет уже поздно.

Петровский ехал обратно в Ипсвич.

Он ни на минуту не сомневался в необходимости того, что сделал. Таков был приказ. Теперь у него другие проблемы. Все готово, времени в обрез. Он съездил в Рендлехемский лес, выбрал место в густых зарослях в ста метрах от забора базы ВВС США Бент-Уотерс. Здесь не будет никого, когда он в четыре утра нажмет желтую кнопку, с тем чтобы взрыв произошел в шесть часов. Свежими ветками он укроет шкафчик и быстро поедет в Лондон, пока часовой механизм будет отсчитывать минуты.

Ему только не было известно, когда это произойдет. Сигнал начать операцию поступит через службу московского радио на английском языке в 22.00 накануне вечером. Это будет намеренная оговорка диктора в самом первом сообщении программы новостей. Но, поскольку Васильев уже не мог сообщить, что все готово, Петровскому самому придется посылать сообщение в Центр. Это будет последняя радиосвязь. После этого греки уже не будут нужны. В сумерках теплого июньского вечера он выехал из Черрихейз Клоуз и не спеша поехал в Тетфорд за своим мотоциклом. В девять он уже держал путь на северо-запад.

Конец скучному вечеру для поста наблюдения в доме Ройстонов пришел, когда в начале одиннадцатого из полицейского управления на связь вышел Лен Стюарт.

– Джон, один из моих парней только что ужинал в забегаловке. Телефон прозвонил два раза и дал отбой. Потом опять звонил два раза, и опять отбой. В третий раз повторилось то же. Ребята на телефонной станции подтверждают.

– Греки пытались взять трубку?

– В первый раз просто не успели подойти. После этого даже не пытались. Продолжали обслуживать посетителей. Подожди, Джон… Джон, ты еще слушаешь?

– Конечно.

– Мои люди напротив закусочной сообщают, что один из греков вышел. Через черный ход. Садится в машину.

• Предыдущая
• 75/90
• Следующая