Рожденный для войны (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 34

— Ну с этим-то как раз просто, — Михаил, с грустью глядя, как на столе заканчиваются запасы сока в кувшинах — сёстры с дороги выхлебали всё разом — тоже налил себе стакан. — Девушку зовут Оля, и она не совсем ученица. Мне рассказали, что у неё какая-то разновидность таланта «магия света» — я, честно говоря, такой не встречал, и ей нужно для освоения научиться рисовать. А отец этой Оли знает Илью Ефимовича с молодости, вот и упросил позаниматься с дочерью. Для этого они в Крым на лето и приехали.

Аня как главный семейный специалист по разного рода талантам и персонам, тут же сообразила:

— А-а-а, ну тогда понятно. Действительно, редкая способность. Не только иллюзии, я как-то видела — маг света без фонарика, вообще рукой и в абсолютной темноте самым натуральным образом видел. В смысле он умеет создавать и воспринимать свет вообще любой частью тела. Да там много чего ещё. Но тогда понятно, с чего она учится рисовать. Капризный талант, надо очень тонко работать как с цветами, так и с построением картины плетений. Чуть ошибся — заклинание распадётся и полыхнёт такой вспышкой, потом неделю моргать будешь.

— Миша, так что Илья Ефимович сказал? — требовательно спросила Женя. — Когда мы?..

— Женечка, на меня это не действует, — засмеялся Михаил. — Все твои фокусы с глазками похлопать и сделать вид, что «уже всё решено, потому давайте уже делать» — оставь на Аню, когда оправдываться за плохие оценки будешь. Утром он заглянет к нам, и все вместе идём.

Уже ночью, когда сёстры легли, Михаил зашёл в комнату к Ане. Из приоткрытой двери в комнату пробивалась тусклая полоса света: это горела лампа, сестра как всегда читала перед сном. Михаил предупреждающе легонько постучал и вошёл. Ну да, конечно, спущенные шторы, на столике рядом с кроватью горел фарфоровый ночник, стояла чашка с чаем, и лежали круглые, плоские сладкие лепёшечки, пахли на всю комнату корицей и ванилью. Со всем этим читать куда приятнее, особенно когда тебя уже никто из взрослых не гоняет.

— Миша? Что случилось? — Аня отложила книгу и села на кровати.

Михаил сел рядом, и как всегда в такой момент буквально затопила волна нежности. Пусть весь мир рухнет, но сестрёнки будут счастливы.

— Разговор нам на двоих. Обсудить. Илья Ефимович сегодня Машу хвалил и сказал, что пока он здесь, с удовольствием с ней позанимается. Я правильно понимаю, это как раз то, чего мы и так хотели искать? Показать Машины работы кому-нибудь и посоветоваться, где и на кого ей лучше учиться?

— Золотой шанс, — категорично ответила Аня. — Брасиков известен тем, что просто так комплименты не раздаёт. Даже если, как я поняла по вашему рассказу, устал он мучиться с этой Олей. А его слово весит больше, чем мнение всей Академии искусств вместе взятой. Считай, если он Машу порекомендует, вступительные экзамены будут так, для видимости. Да и без этого в Москве узнают, что он с ней здесь хоть неделю позанимался — мы ей кого угодно в наставники найдём.

— Хорошо. Это главный аргумент, я также подумал. А отсюда хочу с тобой поделиться насчёт этой Оли. Смотри за моими рассуждениями. Она спокойно приехала в «Рубиновый склон», и номер зарегистрирован на её имя. Если бы Брасиков регистрировал всё на себя, а он, как вы говорите, знаменитость — шум поднялся такой, что даже до нас бы долетело. Но всё тихо, про него никто особо не знает. Дальше. Её отец знает Илью Ефимовича с молодых лет, хорошо. Но он обязан иметь достаточно высокое положение, чтобы Брасиков согласился покинуть усадьбу и отправиться за полстраны именно в Крым, заниматься дочерью друга. Иначе она бы к нему приехала и в его доме занималась. Ну и последнее — за ней, стараясь не отсвечивать, ходит охрана. В том числе и здесь, в парке при санатории. Хорошо ходит, незаметно. Просто, скажем так, на мои возможности они не рассчитывали. Отсюда вопрос. Ты помнишь кого-то из старших семей влиятельных родов, у кого дочь имеет схожий талант? Русые волосы, чуть ниже меня, примерно девятнадцать лет плюс-минус полгода.

Аня задумалась надолго, машинально при этом перелистывая страниц книги в руках. Наконец, осторожно сказала:

— Не Воронцовы, это могу гарантировать. Для такого таланта нужна довольно специфичная наследственность, у Воронцовых такого нет и не может быть. А вот насчёт остальных… Я попробую поискать, но вот так не припомню, хотя это должно быть по идее в реестрах со свободным доступом. Талант редкий, но не настолько уникальный, чтобы его скрывать от посторонних. Что касается остального, я понимаю, чего ты опасаешься. Но тут я могу тоже уверенно сказать, что всё будет в порядке, и всё равно, кто у этой Оли родители. Брасиков известен своей порядочностью, особенно к тем, кого называет учениками. К тому же помимо известного на весь мир имени, он вхож к императору. Тот до сих пор регулярно заказывает ему как личные портреты семьи, так и официальные парадные портреты для передачи разным послам. А помимо его Величества он ещё вдобавок в очень хороших отношениях с патриархом и тоже может обратиться к нему напрямую в любой момент. Наверняка у него и другие знакомства есть. Нет, тут я ничего не опасаюсь, ссориться и делать нам гадости, рискуя разозлить Илью Ефимовича, никто не рискнёт.

— Ну и отлично. Тогда отдыхаем завтра и радуемся знаменитости. Он чего-то говорил насчёт портретов наших младших, ему нужны были девочки-модели…

— Мишка, и ты молчал? — аж задохнулась от возмущения Аня. — Слушай, а насчёт моего портрета ты его не спрашивал? И кто-то ещё рассуждает, идти или не идти? Так, надо подумать, я как раз, кажется, кое-что с собой подходящее взяла…

Книжка была забыта, Аня жестом дала понять Михаилу — всё, разговор закончен, иди отсюда. Сама же в задумчивости застыла возле распахнутого платяного шкафа.

Михаил выдержал рисовальный процесс почти неделю. Аня и младшие сёстры сдались уже через два дня, когда выяснилось, что процесс рисования существенно дольше и сложнее обычной фотографии. Причём позирование на природе — только половина работы, вторая начиналась по возвращении в мастерской, специально для этого организованной в доме Тёмниковых. Обработать эскизы, и уже по ним делать полноценное рисованное полотно. Да и Илью Ефимовича больше интересовало обучение Маши и Оли, чем рисование полноценных портретов. Пускай он и сам делал какие-то наброски, сказав, что ему выразительные лица обязательно пригодятся на будущее.

Дальше младшие девочки заявили — на пляже и в городе интереснее, Аня их поддержала. Михаил из солидарности с Машей и для поддержки её просто безумного энтузиазма, как рабочая сила продолжал таскать для сестры и Оли художественные принадлежности… Но тут из Москвы прислали вопросы по отливке скульптуры, заодно Маша попросила сделать и выслать ей через телеграф фотографии модели со всех сторон. После чего набралась храбрости и обратилась за помощью к Брасикову.

— Великолепно, Машенька, великолепно. Есть некоторые огрехи…

— Тогда может быть исправить?

— Ни в коем случае, Маша. Да, повторять ошибки не стоит, но уже сейчас эти мелкие огрехи вписаны в композицию. А если их исправить, они наоборот разрушат образ. А на будущее вам надо…

Дальше пошёл разговор двух влюблённых в художественное дело и профессионально знакомых с предметом людей, потому Михаил почувствовал себя лишним. И заметил, что Оля себя ощущает точно так же. Да, у неё дело тоже пошло на лад, да, она наконец-то поняла всё то, с чем мучилась всё лето в Крыму. Но рисует она не от души, а по сугубой необходимости. Так что Михаил решил совместить приятное с полезным. На Олю он в принципе не имел никаких видов, она, к счастью, быстро поняла и больше его с этой стороны не опасалась. При этом оба друг другу оказались интересны как друзья, имели на многие вещи схожие взгляды. Пригласить её прогуляться в компании сестёр будет и самому приятно, и Оля развеется. Ну а Маша пусть не просто занимается любимым делом под руководством великолепного наставника, а на самом деле нарабатывает портфолио на своё будущее поступление. Заодно рекомендации Брасикова помогут найти ей подходящего учителя уже в Москве. Так что Михаил отозвал в сторонку Олю и спросил: