Птицы - Торин Владимир - Страница 87

– И как это возможно? – удивилась мадам Розентодд. – Управлять бурей! Это ведь не трофф какой, чтобы ею управлять! Это буря! Стихия!

– Он ничего не пояснил, – ответила Арабелла. – Сказал только…

– Что?

– Уолшши и Горбист.

– Что ты сказала?! – Фанни едва не врезалась от неожиданности в ползущий впереди флеппин.

– Он сказал: «Уолшши и Горбист», – повторила девочка. – Это те богачи, которые занимаются добычей снега.

– Я знаю, кто это, – невесело проговорила Фанни. – Глядите!

Она кивнула, на что-то указывая, и дети уставились в переднее окно. Это уже был не Рривв – почти все экипажи куда-то исчезли, да и дома здесь высились другие: они стояли редко и выглядывали из-за каменных стен садов и кованых решеток. Это было место, где находились одни особняки.

Алый трофф свернул на пустынную подъездную дорогу. Дорога упиралась в высокую каменную стену, в которой были пробиты ворота. Над воротами была вывеска: «Уэллесби. Поместье славного и древнего семейства Уолшшей».

Дети испуганно поглядели друг на друга: что они тут делают?!

Фанни остановила трофф и несколько раз сжала грушу клаксона. Из сторожки вышел человек в шинели. Он бросил взгляд сквозь решетку, узнал экипаж и поспешил отворить ворота. Мадам Розентодд направила трофф дальше, прямо в открывшийся проем.

– Куда мы едем, Фанни? – спросил Финч. Им овладела тревога. Арабелла и вовсе будто вросла в кресло.

– Это именно то место, которое я должна была посетить прежде, чем доставить вас домой, – сказала мадам Розентодд. – Особняк в центре парка. Во время снежной бури в Уэллесби состоится праздничный бал. Я приглашена. Мне нужно уточнить кое-какие детали касательно приема.

Финч и Арабелла снова переглянулись. Фанни увидела это в круглое зеркальце.

– О! – сказала она задорно, с ноткой ехидства в голосе. – Я даже знаю, что именно сейчас происходит в ваших маленьких непослушных головках. Вы уже решаете, как проникнуть на бал и вывести тут всех на чистую воду, я права?

– Нет! – выпалил Финч. – В смысле, да.

– А я думала о том, как это опасно, Фанни! – сказала Арабелла. – Вам не нужно идти на этот бал! Если они и правда…

Мадам Розентодд ее перебила:

– Если Уолшши и правда умеют управлять бурями и, более того, сами их начинают, чтобы набивать свои и без того тугие карманы, то здесь действительно опасно. Особенно для тех, кто знает их тайну. Но вы зря беспокоитесь. Я буду под надежной защитой и, в отличие от вас, не стану нигде рыскать, влезать в кабинет старого господина Уолшша в поисках улик, следить за его управляющими, подслушивать под дверями или еще как-нибудь вынюхивать. Я вообще никак не буду поднимать на балу тему того, что кто-то управляет бурями. Знаете почему?

– Почему? – хором спросили дети.

– Потому что это не мое дело, – просто сказала Фанни. – И меня интересует только бал. На него меня пригласили. Было бы очень неблагодарно с моей стороны обманывать ожидания моего доброго друга мистера Герхарта Уолшша.

– Герхарт Уолшш? – спросил Финч. – Это кто?

– Один из Уолшшей, – пояснила Арабелла.

– Я и так понял, – огрызнулся мальчик. – Но кто он такой?

– Один из сыновей старого господина Уолшша, – сказала мадам Розентодд. – Очень импозантный джентльмен. Он подарил мне этот прекрасный трофф на мой день рождения!

Упомянутый трофф как раз ехал по заснеженному парку, поросшему деревьями с нежно-голубыми листьями.

– Он это сделал, чтобы вы с ним дружили, Фанни! – воскликнул Финч. – Это же очевидно!

– Скорее, он это сделал потому, что я с ним и так дружу, – улыбнувшись, подмигнула ему в зеркало мадам Розентодд. – Друзья делают друг другу подарки. Вот ты не подарил бы Арабелле трофф?

– Нет, – мрачно сказал Финч.

– Что? – оскорбилась девочка. – Это потому, что ты жадина!

– Ничего я не жадина! – надулся Финч. – Сама ты жадина! И вообще, ты бы мне подарила экипаж? А может, я хотел бы дирижабль!

– Дамы не делают такие подарки джентльменам, – высокомерно проговорила Арабелла.

– Вот видишь! – вскинулся Финч. – Ты злая и жадная и… рыжая вообще!

– А ты… – начала девочка, но Фанни оборвала начавшуюся было ссору.

– Так! – строго прикрикнула она. – Хватит препираться! Я сама начала это и уже жалею. Никто из вас не жадина. И такие подарки делают далеко не все джентльмены. И принимают также, – она выразительно поглядела на Арабеллу, – далеко не все дамы. Уверена, ваши собственные мамы меня осудили бы за то, что я приняла экипаж, – не гребешок и не камея все-таки. И, возможно, я сама бы не приняла его, если бы в его багажном кофре не лежало кое-что еще.

– Что? – спросил Финч. Дети были невероятно заинтригованы.

– Человеческая голова? – испуганным, но вместе с тем восторженным шепотом предположила Арабелла.

– Бомба? – вторил ей Финч.

– Сердце. – Фанни порозовела. – Сердце достойного джентльмена намного ценнее всех прочих подарков.

– Сердце? – поразился Финч. – Так он умер? А как ему вырезали сердце? А во что оно было завернуто? В упаковочную бумагу или в газету?

– Ты дурак! – сказала Арабелла. – Фанни говорит не про настоящее сердце. Он в нее влюблен.

– А… – разочарованно протянул Финч. – А я-то думал…

Откуда-то сверху раздался приближающийся рокот, и ползущий по парковой дороге трофф накрыла тень. Небольшой дирижабль пролетел над экипажем мадам Розентодд и скрылся где-то вдали над парком.

– Несложно быть достойным, когда ты Уолшш! – сказала Арабелла совершенно по-взрослому. – У них же просто уйма денег!

– Чтоб ты знала, – невесело заметила Фанни, – мало кто из Уолшшей действительно достойный человек. Что касается Герхарта, – ее лицо тут же смягчилось, – он очень приятный, невероятно добрый и обаятельный джентльмен. Он не кичится своим положением в обществе и никогда не скажет ничего дурного о простых людях. В отличие от своих родственников. А еще я в состоянии отличить обычное увлечение от чего-то… настоящего. И поэтому мне страшно.

– Почему страшно? – удивился Финч.

– Потому что я не из их общества, – со злостью проговорила Фанни. – Они не примут меня.

– Как это? – спросил мальчик. – Вы же очень красивая и очень добрая! И веселая! Вы просто чудо!

Фанни повеселела:

– О, ты такой милый, Финч. И такой наивный.

– Ничего я не наивный, – обиделся Финч. – И не милый.

– Это семья очень строгих нравов, – пояснила Фанни. – И второго мезальянса они не переживут. Один из сыновей старого господина Уолшша, старший брат Герхарта, уже пошел против воли своего отца и взял в жены женщину из низов. Старик едва не отрекся от него. Говорят, его жену они сжили со свету, а к ребенку, девочке, относятся очень плохо.

– Мы ее знаем! – воскликнул Финч. – Это же Уиллаби! Она учится в нашем классе.

Трофф наконец оказался в сердце парка. Детям предстал огромный синий особняк в четыре этажа, к которому были пристроены башенки и флигели. К главному входу вела мраморная лестница. Повсюду виднелись лепнина, барельефы и колонны, а на карнизах выстроились молчаливые каменные скульптуры. Над темно-синей черепичной крышей завис дирижабль с черной надписью «Уолшш» на боку оболочки. Рядом к причальной мачте швартовался еще один – тот, который пролетел над парком несколькими минутами ранее.

Экипаж мадам Розентодд обогнул круглую клумбу, поросшую синими снежными цветами. В центре ее располагалась высоченная ледяная статуя: мужчина в кресле. Его полупрозрачные бакенбарды были огромными, на крючковатом носу сидели очки, тяжелые подбородки нависали над галстуком-бабочкой. Судя по явному сходству с газетными фотографиями, это был хозяин поместья и глава «славного и древнего» семейства, сам старый господин Уолшш.

Фанни остановила экипаж напротив главного входа, переключила рычажок управления фонарями, и они погасли. После чего дернула за цепочку и приглушила огонь в топке паровой машины. Урчание стало едва слышным.