Мерцающий огонь - Маклин Джулианна - Страница 14

– Вернитесь в дом, сэр. Вивиан пойдет со мной.

– Черта с два. – Он толкнул Теодора, который в ответ с силой прижал его к стене, уперев предплечье в его горло.

– А теперь послушайте, мистер Хьюз, – промолвил он ледяным голосом. – Вашей дочери надоело терпеть ваше жестокое обращение, и сегодня этому пришел конец. Если вы еще хоть раз поднимете на нее руку, я вернусь сюда лично и разорву вас на куски. Понятно?

Из-за прижатой к его горлу руки отец смог только кивнуть в знак согласия.

Теодор отступил назад, поднял чемодан Вивиан и проводил ее вниз по лестнице в машину.

– Трогай, Джексон, – сказал он своему водителю.

Когда они отъехали, Вивиан вздохнула с облегчением, но потом оглянулась и задумалась, не будет ли скучать по оставленной квартирке и винному магазину.

Нет. Не будет, потому что с этим местом ее не связывало ничего, кроме страха и одиночества. Надо было уехать раньше – вместе с сестрой. Вивиан пыталась убедить себя в собственной ответственности и самоотверженности, но, скорее, просто боялась прыгнуть в неизвестность. Она всегда старалась подстраховаться. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

Закрыв глаза, Вивиан сделала глубокий, успокаивающий вдох, но, когда они добрались до перекрестка, вдруг поняла, что кое-что забыла.

– Подождите, а можно я заберу велосипед?

Теодор выглядел непоколебимым и неустрашимым:

– Конечно. Где он?

– У магазина. На улице.

Он подался вперед:

– Джексон, развернись, пожалуйста.

– Да, сэр. Сейчас.

Мгновение спустя они подъехали к обочине перед магазином, и Теодор вышел из машины.

– Который из них ваш? – спросил он, глядя на два одинаковых велосипеда, прислоненных к кирпичной стене здания.

Вивиан показала пальцем:

– Вот этот. Второй принадлежит моей сестре.

Он обернулся:

– У вас есть сестра?

– Да, но она во Франции, поет в ночном клубе.

Он на мгновение задумался:

– Возможно, нам следует забрать с собой оба. Зачем их разделять?

Вивиан кивнула.

Он подхватил ее велосипед и отнес в багажник. Джексон тоже вышел из машины и помог погрузить второй.

Вскоре они снова поехали прочь – в сторону Тауэрского моста.

– Огромное вам спасибо, – едва дыша, поблагодарила его Вивиан. Она больше не хотела оглядываться назад. – Чувствую себя так, будто вы мне жизнь спасли.

– Не стоит благодарности. Рад, что смог помочь.

Он коснулся ее руки, и она крепко сжала его ладонь. И лишь мгновение спустя поняла, как неприлично прикасаться к мужчине, который теперь был ее работодателем.

Она была благодарна ему за помощь, но какая-то ее часть испытывала грусть оттого, что она больше не могла быть той манящей певицей, с которой он познакомился в «Савое». Теперь он знал о ней слишком много – видел рядом с собой настоящую Вивиан. К тому же ей стоило помнить свое место, когда она начнет работать в министерстве.

Заставив себя отпустить руку Теодора, она отвернулась к окну, за которым сейчас проплывал Вест-Энд.

– Так вот как ты с ним познакомилась, – сказал папа, когда бабушка на мгновение прервала свой рассказ.

У меня возникло ощущение, что она погрузилась в какие-то воспоминания – возможно, в те, до которых пока не дошла.

– Да, – наконец ответила она. – Я хотела, чтобы ты знал – с нами произошло то, что случается лишь раз в жизни. Теодор оказался замечательным, отличным человеком – и это была настоящая любовь. А ее прекрасная история заслуживает того, чтобы вы о ней узнали и она не была похоронена вместе со мной.

Однако папа не успокоился:

– Тогда как ты могла быть с кем-то другим? Потому что на фотографиях вы с тем нацистом выглядите по-настоящему влюбленными.

Я укоризненно его одернула:

– Подожди. Дай ей шанс. Она еще не закончила свою историю.

В этот момент зазвонил телефон, и отец встал, чтобы ответить.

Бабушка меня поправила:

– Не будь к нему слишком строга. Он расстроен, и я это понимаю. Не каждый день узнаешь, что твоя мать была влюблена в немецкого нациста.

Я нахмурилась:

– Ты была в него влюблена? Это правда? И если правда, то как так вышло, что…

Я запнулась на полуслове, потому что папа повесил трубку, вернулся в гостиную и сообщил:

– Звонили из дома престарелых. Спрашивают, сможешь ли ты сыграть на рождественской вечеринке для стариков и их родных в следующем месяце. Пятнадцатого числа.

– Возможно, – ответила бабушка. – У нас ведь ничего на этот день не запланировано?

– Вроде бы нет. – Он сел и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку дивана. – Прости, мам. Не следовало мне так поспешно тебя осуждать. Ты права. Мне неизвестно, что было на самом деле. Но я хочу все узнать. Ты расскажешь, что было дальше?

Я повернулась к бабушке. Мне хотелось снова погрузиться в ее историю, но она смотрела в другую сторону:

– Я думаю… Мне бы не помешало вздремнуть.

– Вздремнуть? – хором повторили мы.

– Только сейчас поняла, что не удалось сегодня днем подремать. А от джина меня клонит в сон. – Она встала и направилась наверх.

Едва она ушла, я прошептала:

– Не стоило делать ей второй коктейль.

– У нее выдался долгий день. Она вернется, подождем немного. Всегда была совой.

Запрокинув голову, я задумалась о ее рассказе и призналась:

– Понятия не имела, что отец ее бил. А ты?

Папа кивнул:

– Я кое-что знал. Она упомянула об этом однажды, когда я учился в старших классах и Джек за что-то меня наказал… уже и не помню деталей. Я пожаловался ей на него. А она ответила, что мне повезло, так как меня воспитывают без помощи кулаков – в отличие от методов ее отца. Я знал только, что он был пьяницей. Однако и подумать не мог, насколько все было плохо. Понятия не имел, что он пытался ее задушить и мог запросто убить, если бы она тогда не ушла.

– Бедная наша бабушка. Очень вовремя ей встретился Теодор.

Зная, что раньше чем через час бабушка к нам не вернется, я решила провести время с пользой. Собрала стаканы, чтобы отнести их на кухню, и сказала:

– Сейчас пять. Хочешь, я приготовлю ужин? Бабушка наверняка проснется голодной.

– Заманчивое предложение. Помочь тебе?

– Нет, справлюсь. Хочу занять себя чем-нибудь. Чтобы забыть сам-знаешь-о-чем. – Папа догадался, что я имела в виду неверность Малкольма. Но, оказавшись в одиночестве на кухне, я не нашла в себе сил отвлечься от случившегося. Снова и снова представляла себе Малкольма с другой женщиной, их секс в первом ряду частного кинотеатра. Я никак не могла отойти от шока. И, крепко зажмурив глаза, пыталась выбросить навязчивый образ из головы.

Бесполезно. Он не покидал меня все то время, пока я рыскала по кухне в поисках ингредиентов для запеканки. Я нашла в шкафу немного макарон и поставила их вариться.

Я нарезала курицу, чувствуя себя беспросветной дурой из-за того, что без оглядки доверилась ему. Вступила в эти отношения без малейших колебаний, полагая, что сорвала джекпот, встретив такого мужчину. Как я могла не замечать его лживости? Почему раньше не сбросила эти колдовские чары?

Что за глупый вопрос. Сама виновата.

Я отложила нож, склонила голову и закрыла глаза в ожидании знакомого чувства вины, которое должно было вот-вот меня захлестнуть. За последние годы я научилась чувствовать его приближение. Я уже приготовилась к его сокрушительной мощи, которая заставит меня заново пережить ночь смерти моей матери, принять на себя бремя этого воспоминания, потому что подобное не уходит из памяти. Верно?

Мне было всего девятнадцать, когда мамы не стало. Все говорили, что ее убило лечение от рака, но я знала, что эта смерть была на моей совести.

Как-то вечером мы с ней остались вдвоем. Папа ушел отрабатывать отгул, который взял, когда мы возили маму в больницу на химиотерапию. Я наполнила для нее ванну в надежде выкроить часок-другой для подготовки к завтрашнему экзамену.