Русальная неделя (СИ) - Бачурова Мила - Страница 42

Русалка, приземлившаяся с дерева на четыре конечности, оскорбленно взвизгнула. И ринулась на меня. Я встретил бросок мечом. Скастовать Костоломку уже не получилось, слишком потратился в предыдущей схватке. Восстановиться пока не успел. Пришлось рубить ещё и ещё — до тех пор, пока в грудь не ударила долгожданная молния.

Три родии. Хорошо. Надеюсь, Захару тоже повезло, русалка попалась не самая сильная. Я резко повернулся к Захару. В этот раз тащить добычу в озеро тварь не стала. Решила, видимо, обойтись без предварительных ласк. Ну, объяснимо, в общем — разозлились барышни, настроение уже не то.

Русалка Захара душила. Сидела на нём, лежащем на спине. Костлявые синюшные руки сомкнуты на горле. К лицу Захара она наклонилась низко. Длинные, спутанные, украшенные тиной волосы заслонили от меня происходящее.

Целует она его, что ли? Только этого не хватало. Хрен знает, от чего лечить придётся — при русалочьем-то образе жизни.

Удар! Русалку отшвырнуло, она оказалась на земле рядом с Захаром. Но рук не расцепила. Упорная тварь!

Я в несколько прыжков оказался рядом со слившейся парой. Рубанул мечом — отсекая сомкнутые на горле Захара руки. Русалка яростно взвизгнула. Вскочила на ноги.

Потеря конечностей её, кажется, не сильно обеспокоила. Нацелила обрубки, с которых хлынула зелёная мерзость, мне в лицо. И бросилась на меня.

Следующим взмахом меча я отсёк твари голову. Та покатилась по земле. Но удара молнии я не почувствовал. Подскочил к голове и пригвоздил её клинком к толстому корню дуба.

Вот теперь ударило. Три родии. Уф-ф.

На всякий случай огляделся — чёрт знает, сколько их тут ещё на ветвях сидит. Мудрый кот что-то не спешит появляться, чтобы подсказать. Хотя дубы имеются, причём в изрядном количестве… Но вокруг было тихо. По крайней мере, пока.

Я бросился к Захару. На горле у него отчётливо виднелись тёмные следы, но дыхание я различил. Видимо, отбивался до последнего, свалить себя с ног и вцепиться в горло позволил не сразу. Губы Захара тоже потемнели — русалочий поцелуй не прошёл бесследно.

Я, подумав, начал с Противоядия. Если верить справочнику, русалки не ядовиты. Но — чёрт его знает, хуже точно не будет. Потом применил Восстановление сил. Потратился уже так, что напади сейчас хоть самая паршивая крыса — не факт, что отбился бы. Но ведь товарища спасать надо?

Знаки помогли. Захар открыл глаза.

— Не за что, — сказал я. — Ту́ши жги сам. Да пошустрее. Что-то мне подсказывает — чем быстрее мы отсюда свалим, тем больше охотников останется в Ордене.

Быстро свалить не получилось — передвигались мы, измотанные двумя схватками подряд, ни хрена не со спринтерской скоростью. Силы потихоньку восстанавливались, но до нормального состояния было ещё далеко. На опушку леса мы выбрались, когда небо уже светало. Пока доползли до деревни, совсем рассвело.

Из крайнего двора, того, где мы встретили Никиту, женщина средних лет выводила корову. Увидев нас, всплеснула руками.

— Неужто охотники⁈

— Они самые. Русалок перебили. Теперь отдохнуть бы нам.

— Да-да! — Женщина бросилась к дому, распахнула дверь. — Милости просим! В тесноте, да не в обиде. Сейчас я вам постелю.

Я не стал дожидаться, пока нам постелят. Заснул, сидя на лавке и привалившись к стене.

Когда проснулся — всё на той же лавке, только уже лёжа — под головой у меня была подушка. И сверху тоже заботливо укрыли.

— Спасибо за приют, — сказал я.

Крепкий долгий сон пошёл на пользу. Я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил.

— Мама! — крикнул счастливый детский голос. — Охотник проснулся!

Ко мне подбежал Никита. Радостно доложил:

— А дяденька Захар уже встал!

Мать Никиты уговаривала нас задержаться подольше. Хотя бы до ужина. Мы вежливо отказались. После сытного крестьянского то ли завтрака, то ли обеда во двор не вышли, а выкатились.

В деревне о наших подвигах знало уже, разумеется, всё население, включая стариков, младенцев и домашний скот. Пока шли по дороге, люди выскакивали из домов и низко кланялись. От одной избы к нам бросилась девушка, которая показывала, где русалки. Захар позеленел со страху и выхватил меч. Девушка испуганно остановилась. В руках она держала венок из полевых цветов.

— Психологическая травма, — кивнув на Захара, объяснил девушке я. — Попустит, боюсь, не скоро. Чего тебе?

— Веночек подарить хотела, — пролепетала красавица.

— Ему или мне?

— Сперва — ему. А теперь уж не знаю… — Девушка со страхом смотрела на меч.

— Убери, — приказал Захару я. — Если ты так каждую женщину встречать будешь, помрёшь холостяком.

Захар, помедлив, сунул клинок в ножны. Но руку с рукояти не убрал.

Н-да. Крепко его приложило. И психологов-то знакомых нет. Придётся лечить по старинке, матюгами и выпивкой.

Я протянул руку к девушке:

— Давай венок.

Нахлобучил произведение флористического искусства на стриженую под горшок башку Захара. Так он и шёл дальше, покачивая васильками и ромашками.

Сказав, что село находится неподалёку от Оплота, Прохор не соврал. Ну, почти. Три часа пешего хода — это разве далеко? День, впрочем, выдался не жарким, и дорога была приятной. То и дело ныряла в прохладные рощицы. В одной мы остановились — пополнить фляги водой из родника.

Пока набирали воду, рядом села пичуга. Что-то деловито клевала в траве. Некрупная, но яркая. Рыжевато-коричневая, с чёрной головой и ярко-голубыми, с чёрными полосками перьями на плечах.

Я вспомнил дятла, прирученного Никитой. С котом не проканало, но кот — не птица. И вообще что-то очень загадочное, не каждый охотник таким интеллектом похвастаться может. А тут — пичуга как пичуга. Ну-ка…

Я начертил в воздухе Знак. Тот послушно засветился. Подплыл к птице, коснулся её перьев и растаял.

Птица перестала клевать. Подняла голову. Посмотрела на меня и порхнула к моим ногам. Уселась, преданно глядя в глаза. Ага. Ну-ка, а вот так?..

Птица порхнула к роднику, из которого наполнял флягу Захар. Плюхнулась в воду, ударив крыльями по воде.

Захара окатил фонтан брызг. Он с руганью отшатнулся. Принялся отряхиваться.

Проворчал:

— Верно народ говорит, дурные тут леса! Птицы — и те какие-то полоумные.

Я рассмеялся. Птица ударила крыльями по воде ещё раз, подняв новый фонтан брызг. Захар перевёл взгляд с неё на меня. С изумлением спросил:

— Ты, что ли, развлекаешься⁈

— Нет, колдун озадачился. Никогда прежде мужиков в ромашках не видел. Вот и следит за тобой птичьим взглядом — как бы чего не вышло.

— Да иди ты. — Захар снова сел на корточки. Посмотрел на птицу. — То есть, это что же? Работает игрушка?

— Не игрушка, а мобильное средство связи. Небывалый скачок технического прогресса. Какие уж тут игры.

Птица оказалась сойкой, это мне сказал Захар. Я почему-то думал, что как только закончится действие Знака, сойка растворится в родном лесу. Но она следовала за нами до самого Оплота. Несколько раз улетала и скрывалась с глаз, однако неизменно возвращалась.

Так мы и вошли в Оплот втроём: сначала порхнула сойка, потом шагнул Захар, а замыкающим — я.

— А это вам зачем? — метнув взгляд на сойку, спросил Прохор.

Удивлённым он не выглядел. Охотники, видимо, чего только из леса в Оплот не притаскивали. Ну и в принципе человеку, на столе которого стоит магический пень, удивление как-то не к лицу.

— Коммуникации будем налаживать.

— А русалок уже отладили, что ли?

— Так точно. Восьмерых.

Я развязал мешок и высыпал на стол Прохора двадцать одну кость. Захар скромно добавил свои шесть. Получилось солидно.

— Ого! — Прохор присвистнул. Посмотрел на Захара. — Это ты, выходит, даже не одну, а двух русалок завалил?

Захар горделиво приосанился.

— Бухгалтерию подбивать потом будешь, — категорически объявил я. — Сейчас — давай сюда пень. Надо Захара в охотники принять. Заслужил.