Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна - Страница 15

— Тогда я позову охранника, — протянула я, прекрасно зная, что с чертями легко не договориться.

Вредные, обидчивые до жути. Оттого и не любили работодатели этот вид нечисти: проще взять в офис какого-нибудь анчутку или терпеть воющих на луну оборотней, чем перевоспитывать черта. Сами себе на уме, могли и напакостить при случае.

Правда, в моем случае упоминание охраны сработало на ура.

— Це шо за намеки? Шо я барыню не відведу? — мигом прекратил топтать копытами дорожку черт и поскакал ко мне. Набросил капюшон, затем застегнул пуховик, чтобы снег не забирался под рабочую форму.

— Куда, барыня?

Может же нормально разговаривать.

— К Трубецкому бастиону. Тюрьма, — сказала я.

Черт вздрогнул, втянул голову в плечи и с опаской покосился на меня.

— Неча там делать, барыня, —— пробурчал он, но смиренно двинулся в нужном направлении. — Проклятое место, гниль да мертвые. А кто жив — тот недолхо на свете задержится.

— Шагай, хвостатый, не болтай. Откуда, кстати?

— Так с Галиции. На заработки приехал: где получил место, там и служу. Вакула, кстати, звать.

— Значит, на клятой земле деньги зарабатываешь?

Вакула отшатнулся, отчего я невольно хохотнула. Какой пугливый, а столько норову было минуту назад.

— Вы чево, барыня? — подавился возмущением он. Стукнул в грудь рукой, чтобы я не сомневалась в его намерениях. — Да це вы шо. Какие кляти…

— Успокойся, пошутила я.

Моего юмора Вакула не оценил, надул щеки и дальше пошел молча. Несколько минут я наблюдала за ним исподтишка, ловила взгляды, полные любопытства, а про себя веселилась. Все-таки чертовскую натуру ничто не исправить: до жути им все интересно.

— А чево вам в тюрьме-то понадобилось, барыня? — не удержался от вопроса Вакула, когда впереди замаячил бастион.

— К девушке пришла, — ответила я. — Видел? Рыженькая такая, сегодня привезли после ареста.

— Не-а, — мотнул головой Вакула, затем взглянул на меня из-за капюшона со всей серьезностью. — Вы сильно не болтайте, барыня. И дар спрячьте.

— Что?

Я запнулась, но мне повезло. Неловко взмахнув руками, я удержала равновесие и не рухнула носом в сугроб.

— Шо, шо, — проворчал Вакула, бегло оглянувшись — Фонит от вас хаосом. У нас, чертей, нюх получше штучек царских ищеек. Вздумает кто проверить, проблем не оберетесь. Шли бы подобру-поздорову, некого тут спасать. Сюда будущие покойники попадают. Пеплом отца нашего, Сатаны, клянусь.

***

Вакула сбежал, как только мы добрались до ворот бастиона. Один из охранников с недовольством покосился на черта, отчего тот еще шустрее засеменил копытами по снегу в сторону неприметного здания. Мне оставалось беспомощно смотреть ему в спину и ждать, пока закончится унизительная процедура проверки.

Стало не по себе, я нащупала холодный металл под тонким слоем ткани. Браслет сработал как надо, никаких аномалий у меня не выявили. Когда охранник поднес черную коробочку к указательному пальцу, внезапная тяжесть оттянула руку, и мышцы задеревенели. На целую минуту я приросла к подъездной дорожке, пока острый кончик не пронзил мою кожу.

Один укол, крохотный укус насекомого. Совсем не больно. Хотя в первый раз мне казалось, как будто из меня высосали литра два. Потом несколько дней кружилась голова.

«Практически все магометры инвазивны. Достаточно капли, чтобы прибор оценил уровень хаоса в твоем организме», — сказал Алексей, когда я впервые прошла процедуру «отбора». Тогда я испугалась Боткина, который появился в дверях его кабинета.

А теперь? Иглы меня не страшили, зато последствия в случае обнаружения — очень даже.

Датчики промолчали, когда капля крови из проколотого пальца упала на тестер. Ни желтый, ни красный уровень — я внимательно следила за приборчиком, похожего на те, что измерял количество сахара в крови.

Всего-то крохотная коробочка, а сколько бы принесла проблем?

— Проходите, княгиня! — зычно отозвался охранник и отошел в сторону, как бы приглашая меня войти.

Внутри Трубецкой бастион ничем не отличался от десятка зданий крепости: все тот же ржаво-коричневый кирпич, напоминавший засохшую кровь, и решетки на окнах. Много решеток. Ты еще не дошел до тюрьмы, а уже оказался в ее стенах.

— Княгиня!

Первым мне навстречу поспешил перевертыш. Еще не до конца оформившиеся хищные черты обладали юношеской мягкостью, которую перечеркивала безликая форма стражника и запуганный взгляд. За спиной маячил, судя по отъевшемуся виду, заведующий тюрьмой. Подгоняя криками остальных охранников, он нервно оглянулся на меня, стащил фуражку и поклонился.

— Княгиня, нам доложили о вашем приезде.

Вот как. Или оперативно работали мальчишки у ворот, или сюда дозвонился Алексей.

— Вы знаете цель моего визита, — я не спрашивала, скорее, утверждала.

Переглянувшись с перевертышем, заведующий, представившись Иваном Романовичем Комаровым, пробормотал:

— Его превосходительство, командир специального корпуса жандармов, сейчас внутри. Он занимается допросом обвиняемой, но сообщил, что вы пожелали ее увидеть с разрешения его императорского высочества.

Ага, Владик доложился, как только получил по шапке сверху.

— Где сейчас Владислав Владимирович? — уточнила я и перевела взгляд на перевертыша.

Парнишка встал по стойке смирно, затем громко отчитался:

— Его превосходительство на втором уровне!

Я покачнулась, мысли побежали вперед. Второй уровень — это стандартная камера для допросов заключенных. Никаких пыток, физического насилия. Все разговоры записывались, общение между арестованным и следователем велось в соответствии с законами о правах осужденных.

В идеале. На деле же жандармы не брезговали подключать к разговорам менталистов, применяли угрозы, а порой и пытки. Все это, пока поверенные бегали по инстанциям для получения разрешения на встречу со своими клиентами.

— Рябов! — зашипел на мальца Иван Романович. — Ты сегодня больно разговорчив!

— Виноват, ваше благородие, — опустил русую голову Рябов.

— Проводите меня туда, — я кивнула на здание тюрьмы. Дожидаться, пока мужчины разберутся друг с другом, я не собиралась.

— Но, ваше сиятельство…

Чужой страх нитями опутал мои пальцы, я спешно подхватила их, точно шерсть и несколько раз обернула вокруг. После нападения слабость и боль отдавались в теле, однако крохотной искры хватило, чтобы перенаправить потоки эмоций. Так паника сменилась покоем, а ужас перед вышестоящим руководством — равнодушием. Конечно, я действовала аккуратно, всего лишь немного сплела из разбросанных клочков вполне читаемый рисунок.

На лице Ивана Романовича расцвела улыбка, плечи расслабились. Он добродушно хлопнул удивленного Рябова по спине и сказал:

— Отведи княгиню, хлопец.

— Ваше благородие, — изумился Рябов.

— Живее, не заставляй барыню ждать! — стоило мне отпустить нити, как причудливое плетение расплелось и раздражение вернулось к Ивану Романовичу.

— Идемте, — по-прежнему косясь на своего командира, Рябов пошел вперед.

Рисково, очень рисково. Меня буквально шатало, перед глазами поплыли серые круги. Браслет нагрелся, как бы в отместку за безалаберное отношение к собственной безопасности. Будь здесь Алексей, меня бы наверняка наказали. Лишили бы средств к существованию, отобрали завод или что-то из имущества.

Нельзя перечить цесаревичу и пренебрегать его приказами. Уж сколько было случаев, когда я по дурости показывала своеволие. Однажды я взбрыкнула после очередного приема, за что сразу же поплатилась. Всего-то нашла фотографию юной и прекрасной принцессы Вильгельмины из Австро-Венгрии.

***

Подобные снимки пачками присылали консулы иностранных государств в надежде, что наследник российского престола наконец остепенится. Желательно с той, которая принесет в страну «правильную» повестку запада. Но почему-то именно Вильгельмина и ее робкая улыбка вызвали раздражение: то ли девичьим румянцем, которого я давно лишилась, то ли пронзительным синим взором. Или во всем виновата дурацкая шутка Алексея про полные губы и свежесть девичьего тела.