"Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Зотов Георгий Александрович "Zотов?" - Страница 51

– Идет где-то.

Малик не стал развивать шутку про зеленых, так как она слетела с его уст, когда появился гоблин, а Храм необычайно болезненно ее воспринял. И хотя все хохотали, неделя, проведенная на ристалище в паре с орком, воспитала уважение к учителю, проявившееся синяками на многих частях тела артефактора.

Мы с Маликом, ступая по первому снегу, выпавшему утром, пошли чистить конюшню. С собой прихватили гоблина, слоняющегося без дела. Толку от него в работе никакого, зато было весело смотреть, как Торка, прилагая все усилия, пытается соскрести подарки полутора десятка копытных. В середине процесса уборки заглянул эльф:

– Женишок, а ты знаешь, когда у твоей невесты день рождения?

– Нет, а когда?

– Кто из нас эльф? Вопросом на вопрос отвечаешь. Не знаешь, и хорошо. – Эль преспокойно покинул конюшню.

Я уставился на Малика.

– Чего? В семидесятый день мокрого сезона.

– Так это же на следующей десятине!

– Я думал, ты знаешь. Вы ведь постоянно о чем-то говорите. Хотя… Забыл. Какие у вас разговоры, только губами чмокаетесь.

Малик увернулся от полетевшего в него скребка и исчез за дверью. Похоже, доскребать придется в паре с Торкой.

После уборки пошел в купальню смыть запах, а заодно обдумать: где брать подарок? По дороге кивнул эльфу:

– Спасибо!

– Я хотел подольше потянуть, чтобы посмотреть, как ты выкрутишься, но не вытерпел, – усмехнулся он.

Я прошел в купальню. Буквально через пять мер дверь приоткрылась. Я не видел, кто там, но точно знал. Трудно сказать, как она определяла, когда я иду мыться, но каждый раз через пять – десять мер приоткрывалась дверь, и изящная ручка, протиснувшись, ставила на скамью кружку с отваром. Затем дверь закрывалась. Я сначала был удивлен и даже хотел поговорить об этом с Софьей, но как-то раз со мной пошел мыться Малик, который все разъяснил одной фразой:

– У нас отец любил отвар после купальни, и мама каждый раз приносила его ему.

После этих слов все вопросы отпали сами собой, и я наслаждался действительно чудесным отваром травницы, обдумывая наши с ней отношения.

Я пять дней размышлял, причем практически все время, вне зависимости от того, что делал – тренировал ли хасанов или бился на мечах с Храмом, – что же подарить Софье. Спас меня от раздумий орк. Видя мое вялое состояние, на одной из отдельных тренировок он поинтересовался его причиной, причем в присущей ему форме:

– Ты чего? Решил в гоблина превратиться? Так ты его уже переплюнул, он лучше тебя бьется.

– А ты его тоже тренируешь? – чуть не вырвалось «младшего брата», но я вовремя сдержался, памятуя судьбу Малика.

– Что случилось?

Я поведал причину своей растерянности, он расхохотался:

– Всего-то! А у старших тяжело спросить? Иди к отцу, я не орк, если он тебе не поможет! – При этом Храм хитро ухмыльнулся.

После тренировки я нашел отца и поведал о своей печали.

– Пойдем, – без лишних церемоний сказал он.

Когда мы зашли в их комнату, отец порылся в вещах и достал два мешочка:

– Вот здесь, – сказал он, высыпая содержимое одного из них, представлявшее собой золотую цепочку и два кольца, – вернее всего, прежние драгоценности Софьи. Их нашел Храм, когда обыскивал светлых после боя. Можешь отдать ей просто так, если это действительно ее. Как определить – сам решай. А вот здесь, – высыпал он содержимое второго, где были золотые сережки, небольшое колье с тремя камнями и два колечка маленького размера, – вернее всего, драгоценности баронеты эн Шаравел, можешь выбрать любое.

– То есть все грабленое!

– Если хочешь, расценивай это так. А если хочешь – как боевой трофей. Причем добытый тобой лично. Если ты думаешь, что благородно отдавать трофеи тем, у кого их, возможно, забрали, то предупреждаю – половина благородных признают это колье своим. Больше скажу, почти все драгоценности меняли своих владельцев, и по большей части нечестно. От этого они не теряют цены. Если ты спросишь, что предпочтет Софья – золотое украшение, заведомо забранное когда-то у кого-то, или какую-нибудь безделушку, сделанную твоими руками, поверь мне, выбор падет на первое.

Я молча взял колье и драгоценности из первого мешочка, посмотрел на отца:

– Я подумаю, если что, верну.

– Можешь не возвращать, они настолько же мои, насколько твои, твои даже больше, – кивнул он на драгоценности Софьи.

Я еще день колебался, но все-таки решился. Для начала проверил, Софьины ли драгоценности из первого мешочка. Я не стал ходить вокруг да около, а просто разложил их на столе в землянке, и, когда зашел Малик, даже слов не надо было, чтобы понять – Софьины. Малика я попросил ни о чем сестре не рассказывать.

Потом по пути с очередного урока орка я ненавязчиво завел разговор о трофеях, вернее, о том, может ли освободитель являться полновластным владельцем оных. Софья была полностью на стороне победившего, а вот Малик, явно предполагая, что разговор идет об украшениях, пытался уйти от ответа. Пришлось в лоб задать вопрос, он согласился, что трофеи принадлежат победителю вне зависимости от того, сколько они были у разбойников. Позже пришлось раскрыть артефактору истинный смысл моих вопросов, потому как он стал смотреть на меня почти как на светлого. В свете новых обстоятельств Малик полностью согласился с моим отцом.

В общем, настал день рождения Софьи, поскольку моими стараниями все уже знали об этом, день для нее изначально должен был быть особым. Начался он, причем для всей той части нашей дружной семьи, что жила в доме, еще до восхода солнца. Дело в том, что я, не подумав, прокрался в комнату Софьи еще с вечера, когда она уснула, и выложил ее украшения на стол. Нашла их именинница утром, вернее, еще ночью, она встала по своим женским делам, зажгла «светляка» и не смогла сдержать эмоций, выразив их в форме визга. Соответственно, о сне после такой утренней побудки забыли все. Орк недолго думая отомстил мне, а заодно и всем, кто жил в землянке, устроив нам ранний подъем. Дальше пошла кутерьма приготовлений к празднеству, в течение которой я как виновник утреннего происшествия попадал на самые неблагоприятные направления. В частности, на кухню – праздничный стол лег на мои не самые узкие плечи. Кстати, удивить столом мне удалось всех. Оказалось, во мне пропадал талант повара.

На праздничный обед Софья вышла в подаренном мною платье. Помогать надевать данный шедевр портных пришлось мне, и я был нисколько не против такого доверия. Оказалось, это не самая быстрая процедура. Сначала пришлось ждать мер пятнадцать за дверью, пока наденутся все внутренние части платья. Потом помогать затянуть тот самый полукорсет, причем с завязанными глазами, то есть на ощупь (наверное, это было самой приятной процедурой). После чего я, прождав еще десять мер, был призван на шнуровку платья.

Зал был сражен. К нам вышла настоящая баронета. Я не знаю, где она взяла всякие штуки для завивки волос и подрумянивания щек, но эффект от ее появления выразился в общем вставании. Первую часть праздника она вела себя соответственно внешнему виду. Слегка надменна, и никакой лишней иронии или неподобающего смеха. Я никогда не был в кругах знати, но, по-видимому, оказался единственным таковым. Поскольку все, включая отца и деда, вели себя так, как будто находились на приеме у графа, причем это давалось им так легко, словно они всю жизнь только и делали, что участвовали в светских раутах. Я же мало того что не знал, как себя вести, но еще и был ужасно смущен самим видом виновницы торжества. Оказалось, что Софья старше меня больше чем на полтора круга, ей исполнилось девятнадцать.

Наконец настало время подарков. Первым дарил Малик. Он, произнеся какую-то патетическую речь, протянул сестре амулет для создания приятного аромата вокруг владельца. Дед и Лекам (я не знаю, откуда они взяли) подарили ранду, музыкальный инструмент, напоминающий лютню, но с более плоским корпусом и явно какими-то встроенными амулетами для усиления и улучшения звука. Эльф подарил плащ, судя по затихшим голосам, подарок не самый дешевый и чем-то особенный. Отец с Храмом преподнесли меч гномьей работы, принадлежавший ранее светлому, которого они убили при освобождении Шальных. При этом подарке у Софьи на глазах навернулись слезы. Последняя очередь, я так понимаю, что это было запланировано присутствующими, выпала мне. Я попросил закрыть глаза, подошел к имениннице сзади и надел на нее колье. Открыв глаза, она не выдержала и заплакала. Такой реакции не ожидал никто, все кинулись успокаивать. Сквозь слезы Софья бурчала, что она нас так любит, что мы ее семья и что-то еще в этом роде.