Слово Варяга - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 64

• Предыдущая
• 64/103
• Следующая

– Люда не первая твоя жертва?

– Было еще две, – уверенно ответил Антон. – Я их тоже задушил. – Подумав, он добавил: – У каждой я отрезал по мизинцу на левой руке.

– Зачем ты это сделал?

Антон вскинул брови, как бы удивляясь наивности вопроса:

– Девушки были такие красивые! Пальцы я оставил себе на память о них.

Чертанов не мог отделаться от ощущения, что разговаривает не с Антоном, а с совершенно с другим человеком. Откуда вдруг у него взялись надменные интонации? Прежде Михаил этого не замечал. Иной выглядела даже его осанка. Сидел он тоже как-то по-другому, выгнув спину, закинув голову.

А может, Михаил все-таки ошибается и перед ним действительно сидит тот самый настоящий серийный убийца? Известно, что маньяки весьма любопытный народ и любят читать о своих злодеяниях в прессе. А этому вдобавок подвернулась возможность поучаствовать в расследовании собственных преступлений. Так почему же не попробовать? Вполне возможная вещь...

Впрочем, что-то здесь не укладывается. Ведь таким образом можно додуматься до чего угодно. Слишком уж все хитро получается. Нет, Антон не серийный маньяк! Но если нет, тогда почему же он наговаривает на себя? Ведь убить – это же не кошелек у бабульки тиснуть. Он не может не знать, что за подобные преступления ему светит пожизненный срок. Неужели ему так хочется заживо гнить в тюрьме? Но как же тогда его правдоподобный рассказ о том, как он задушил девушку? Ведь таких подробностей не было в материалах расследования. Следовательно, здесь возможны два варианта: или он мог видеть, как совершается преступление, или совершал его сам! Стоп! Видеть! Ведь он мог наблюдать за маньяком, но в силу каких-то обстоятельств не сумел помешать ему.

А вдруг здесь нечто иное? Господи, как же во всем этом разобраться! А что, если Антон в действительности маньяк? Скажем, на него могла навалиться депрессия, очень характерное состояние для маньяков, особенно вскоре после убийства? Под впечатлением от совершенного злодеяния и из-за омерзения к самому себе убийцы способны исповедаться. Они даже склонны к самобичеванию. Некоторые из них просто накладывают на себя руки.

Поверить в его признание мешали глаза Антона. В них отчетливо присутствовал страх. А это уже эмоции, пускай отрицательные, но чувства! У серийных убийц в глазах обычно опустошенность и тоска, полнейшее ощущение, что в ближайшую минуту он схватится за брючный ремень, чтобы удавиться на дверной ручке прямо на глазах у строгого опера.

Пора ставить точку.

– Значит, говоришь, покажешь? – с некоторым вызовом уточнил Чертанов. В его глазах свернули злорадные огоньки.

– Покажу!

Чертанов поднял трубку телефона:

– Экспертно-криминалистическая группа готова? Да... Прекрасно... Сейчас выходим.

Генерал-полковник Машковский был прав, когда сказал, что география преступлений серийного убийцы расширяется. На этот раз труп, на который указал Антон, был зарыт в Ботаническом саду. Это было неожиданно. Чертанову казалось, что совершить убийство в подобных местах практически невозможно. Не в силу того, что зона заповедная, так сказать, рядом с храмом науки, а оттого, что место исхоженное и облюбовано студентами. Даже в самый поздний час на его аллеях можно было встретить многочисленные парочки. А кроме того, в Ботаническом саду охрана не бездействовала и даже в непроглядную темень обходила самые глухие его уголки.

И все-таки убийство произошло именно здесь.

Случилось оно немного в отдалении от центральных аллей. Здесь сильно разрослись деревья, и это место привлекало к себе парочки, ищущие уединения. Благо, что скамеек здесь тоже было предостаточно, можно спокойно посидеть в тишине. В общем, подобные места всегда притягивают к себе влюбленных и людей не от мира сего. Видно, такой натурой была и убиенная.

Каким-то образом убийца сумел расположить ее к себе (Чертанов поймал себя на том, что подумал об Антоне как-то отстраненно), заинтересовать. Возможно, даже сумел рассмешить ее, рассказав пару анекдотов, а после того как девушка расслабилась, предложил прогуляться. И, конечно же, завел ее в пустынное место, подальше от людских глаз, где и убил.

Девушка была зарыта неглубоко. Можно сказать, была просто присыпана землей, даже странно, что ее до сих пор не обнаружили. Убитая успела пролежать две недели, обряженная в черное платье, как невеста дьявола.

Антон, не сбившись ни разу, уверенно вел оперативную группу прямиком к месту захоронения. Он приостановился только однажды, когда сошел с аллеи, но потом уверенно устремился в глубь чащи, увлекая за собой оперативника, с которым был скован наручниками. Парень старался сохранять спокойствие, но в его серых глазах читалось: «Я бы этого злыдня собственными руками задавил!»

– Вот здесь, – уверенно показал Антон на небольшой участок земли.

На первый взгляд почва нетронутая, и, только присмотревшись, можно было заметить, что грунт слегка потревожен. Точнее, верхний слой срезан. Маньяк к предстоящему убийству готовился с особой тщательностью, прихватив с собой даже лопату. Скорее всего, он привел жертву к уже заготовленной яме, где припрятал лопату. Как говорится, все было продумано до мелочей. Оставалось только задушить беззащитную жертву и реализовать свои безумные фантазии. После чего аккуратно присыпать убитую землей и так же аккуратно уложить сверху срезанный грунт.

До самого последнего момента Чертанов надеялся, что трупа не обнаружится. В глубине души он продолжал верить в невиновность Антона. Но все его ожидания мгновенно исчезли, едва начали копать, – из земли, будто взывая о помощи, торчала девичья ладонь. Дикое зрелище, даже если ты и готов к этому.

А ведь предстояло общаться с этим извергом и дальше. Инструкции требовали, чтобы оперативник задавал вопросы допрашиваемому, не проявляя при этом каких бы то ни было эмоций. Задача трудная, требующая мобилизации всех духовных сил. А ведь так хочется швырнуть маньяка в ту самую яму, в которую он пару недель назад упрятал убитую им девушку.

Техник-криминалист, прильнув к окуляру видеокамеры, снимал происходящее. Скорбные лица его не интересовали. Объектив видеокамеры был направлен на Антона, который, осознав собственную значимость, принялся размахивать руками, рассказывая о совершенном им преступлении. В эту минуту он напоминал лектора, втолковывающего нерадивым слушателям нечто весьма важное. Так все это выглядело со стороны, но стоило только прислушаться к его словам, как леденящие душу подробности пробирали до озноба.

– Как же вам удалось заманить ее сюда? – устало спросил Чертанов, переходя на официальный тон. – Ведь было темно, она должна была как-то догадаться о ваших намерениях.

Антон удивленно посмотрел на Чертанова:

– Бабы вообще очень глупый народ. Их только пальцем помани, так они и побегут. А потом ведь на лбу же у меня не написано, чего я от них хочу и кто я такой! – с некоторым вызовом сказал он.

«Действительно, на лбу не написано и на первый взгляд весьма даже симпатичный парень», – с сожалением подумал Чертанов.

Нехитрая логика укладывалась в схему, которую изложил Шатров. Маньяк, когда выходит на охоту, преображается. Даже если он замкнут от природы, то становится необыкновенно легким в общении, делается необычайно остроумным, не перестает искусно соблазнять жертву. Все эти усилия предпринимаются только для того, чтобы потом погрузить жертву в пучину самого настоящего ужаса. Даже самая подозрительная из девушек каким-то образом попадает под обаяние преступника и перестает прислушиваться к голосу разума и собственной интуиции.

Как правило, маньяки неплохие психологи, а потому способны разыграть перед своими будущими жертвами настоящую личную драму, понимая, что все женщины склонны к сопереживанию и жалости.

Что же за спектакль состоялся в тот раз?

– Верно, не написано, – хмуро согласился Чертанов. – Только как же ты ее уговорил пойти за тобой? – настаивал Чертанов.

• Предыдущая
• 64/103
• Следующая