Авиатор: назад в СССР 12+1 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 36

— Стало быть, нас приняли за ливийцев? — уточнил я.

— Само собой. Работали американцы ракетами, которые ещё только перспективные. Ну а благородство коллеги в красном шлеме было вызвано желанием загладить вину. Мы уже получили официальное извинение от США за это недоразумение.

— Они так назвали инцидент?

— Официальная риторика, и ничего больше. Никто не хочет нового Карибского кризиса или втягиваться в очередной «Вьетнам» или «Афганистан». Американцы ищут варианты молниеносной атаки. Их специальная группа занимается поиском путей к преодолению ПВО Ливии. И сегодня будет что-то новое.

Так-так! Про красный шлем я никогда не говорил Бурченко. Но Андрей Викторович осведомлён. Стало быть, либо есть его человек на американском авианосце, либо один из моих парней «постукивает».

В его осведомлённости нет ничего плохого. А вот возможное наличие стукача мне не нравится.

— Вы задумались, Сергей Сергеевич? Что-то смущает?

— Нет, ничего.

— Да бросьте! Я же работаю в Комитете. Не волнуйтесь о том, что мне поступает информация не только от вас. Если мне что-то не понравится, я вам скажу сразу, — посмеялся Бурченко.

— Это радует.

— Вам следует выспаться. Сегодня у вас и всей группы ночное дежурство.

Непросто было себя вновь настроить на длительное пребывание в напряжении. Самолёты на палубе были в полной готовности, а лётный состав периодически сменял друг друга в дежурном звене.

Не повезло только Сане Белевскому и Вите Тутонину. Их очередная смена в воздухе начиналась в районе 05:00.

— Серый, и сколько мы так будем в воздухе барражировать? Американцы однозначно спят, — возмущался Саня, проходя мимо меня в каюте.

Я приложил палец к губам, чтобы он не шумел. Морозов несколько минут как пришёл со своей смены, чтобы позвать меня.

— Сомневаюсь. Ждут самого крепкого времени сна.

— Нашего или ливийского? — усмехнулся Белевский.

— Думаю, что Морозова.

Когда мы вышли из каюты, навстречу шёл Витя и Олег. Печка собирался лететь сейчас на прикрытие в паре с кем-то из авиагруппы.

— Николя жаждет себя проявить. Полночи просидел в кабине, — сказал Олег.

— Ага. Техники говорят, что с термосом и галетами сидел на крыле, укутавшись в куртку. Даже шлем не снимал, — посмеялся Витя.

Кто-то видит в этом желание выделиться. Возможно, у Морозова чрезмерное желание помочь. Преодолел же он себя, когда отказался от награды в пользу брата Олега.

— Кстати, я посмотрел на локатор МиГ-29, Серый. Он мощнее наших. Когда поставят нам такой? У вас и картинка там классная, — рассказал Олег о своих впечатлениях от знакомства с кабиной нашего 312го борта.

— Это тебе у ваших инженеров надо спрашивать. Самсонов тоже жаловался в прошлый раз, что вы уступаете МиГу в этом компоненте.

Олег первым пропустил меня в класс, где мы и ждали вызова на вылет. Его очередь подойдёт через 30 минут. Сейчас он уточнял у Реброва местоположение самолётов США и погоду.

— Знаешь, а ведь так и не прошла вражда между Самсоновым и Белкиным. Мы думали, что корабль наши КБ помирит, — сказал мне Олег, слегка понизив голос.

Я сел в кресло и вытянул ноги, чтобы более расслаблено себя чувствовать.

— Мы же с тобой не враждуем. Конкуренция есть, но сейчас мы на одном корабле, правильно? Одной стране служим, — ответил я, и Печка радостно улыбнулся.

На столе у Реброва громко запищал аппарат громкоговорящей связи. В голове сразу возникло чувство, что за сегодняшнюю ночь это в первый раз.

Вольфрамович приободрился и потянулся за тангентой.

— Дежурное звено на вылет! — буквально крикнул в микрофон на другом конце Седов.

— Принял, — ответил Ребров. — Родин, колёса в воздух!

По кораблю объявили тревогу. Мы быстро побежали на палубу, занимать места в кабинах. Уже слышно, как в воздух поднялась первая пара Су-27К. Рёв двигателей слышен по всему кораблю.

Со всех сторон шум, топот ног, громкие голоса. В столь узких коридорах сложно развернуться, а тут ещё приходится уворачиваться от проносящихся матросов.

Шлем уже надет. Перчатки на руках. Проверил время на часах. Всё по науке делают американцы.

Самый крепкий сон под утро. Только сейчас ни нам, ни Ливии будет не до сна.

— Чем атакуют? — спросил я у Реброва, идущего позади меня.

— Всем, что есть. Зафиксировали вылет «Хорнетов» и «Корсаров». Летят в сторону залива. И главное, не торопятся. Толпой на разных высотах и с разных направлений.

— Это не есть хорошо, — ответил я, когда мы вышли на палубу.

— Думаешь, дадут залп с разных направлений?

Я остановился рядом с самолётом, чтобы проверить снятие чек с ракет.

— Думаю, что это обман. Они перегружают ПВО и в нужный момент атакуют.

Морозов пробежал за спиной и занял место в кабине. Быстрее всех из моей группы!

Вслед за ним забрался и я.

Ветров и Борзов ещё взбирались по стремянке, чтобы занять рабочие места, а я уже начал процедуру запуска. На палубе продолжался невероятный гул. Крики и разговоры, мат-перемат, рёв двигателей и свист винтов вертолётов, проносящихся рядом с кораблём. Столь громкое звуковое сопровождение подстёгивает желание взлететь ещё больше.

Внутри всё бурлит. Включение каждого тумблера в кабине выполняю чётко, быстро. А каждый щелчок буквально совпадает с ударом сердца.

— 321й, запуск, — доложил я и показал жестом техникам, что сейчас буду запускать двигатели.

— 014й, выполняю, — сообщил в эфир Ветров, который был командиром в своём экипаже.

Раз целей будет достаточно, нужны ещё одни глаза в экипаже. Поэтому решено было в паре со мной и Морозовым отправить МиГ-29 с двойным управлением.

— Серый, в парнях уверен? — спросил у меня Коля из задней кабины.

— Ты не вовремя задаёшь этот вопрос.

— Значит, не уверен.

— Это значит, что ты не вовремя задал этот вопрос, Коля. Готов? — спросил я, закрывая фонарь и притягивая маску.

— Готов.

Только Николай ответил, я добавил обороты и начал выруливать на старт. Ветров доложил о готовности и порулил следом.

Подняв голову, я обнаружил, как над кораблём пронеслась пара Су-27К.

— 323й, парой с курсом в зону дежурства. Связь с Тарелочкой подскажу, — услышал я голос Олега в эфире.

На площадках продолжали запускаться самолёты, а кто-то уже стоял в ожидании занятия места на взлётном участке палубы.

— 321й, Саламандре, — прозвучал в наушниках голос Граблина.

— Ответил.

— Предлагаю вам взять северо-западное направление на Триполи, а 001му — северо-восток на Бенгази.

— Понял. Кто «орлы»? — запросил я, и мне передали позывные двух Су-27, которые будут прикрывать нашу пару на больших высотах.

Ветров докладывает о готовности к взлёту. Включаю форсаж. Взлёт производим друг за другом, собираясь в пару на маршруте.

— Занимаем 1000. Скорость 600, — дал я команду Ветрову, когда конус его самолёта показался рядом с правой консолью.

— Установил.

Рассвет был уже близок. Тёмные воды Средиземного моря уже хорошо просматривались как на малой, так и на предельно-малой высоте.

— Долго мы не простоим в зоне дежурства, — сказал Николай, намекая на то, что расход топлива будет сейчас большим.

— Иначе не перехватим ракеты.

— А с чего мы взяли, что они их запустят?

— Потому что всем остальным они уже работали. Система ПВО ливийцев выдержала.

Локатор на нашем борту пока только засвечен помехами. Отстроиться от них, изменением режима, не получается.

— 014й, что наблюдаешь? — запросил я у Ветрова.

— У меня ничего.

Мы ещё пролетели 50 километров и развернулись на траверзе Триполи. Ни ракет, ни самолётов, ни кораблей. Сплошное затишье и нервное напряжение.

— Вираж вправо, и рааз! — дал я команду Паше, и мы начали выполнять разворот.

Прошло уже 20 минут, и никаких изменений обстановки. На локаторе то и дело появляются отдельные метки, но не ближе 130 километров от нас.