Дело петрушечника - Персиков Георгий - Страница 13

Роман Мирославович все записал, выпил принесенную рюмку сливовой и бросил взгляд на Лилию, дав ей понять, что эта давняя драка уголовников им вряд ли поможет. Она собралась что-то еще спросить старика, но тут подал голос другой ветеран:

— Да при чем тут Грек? Понятно же, что душегубов они ищут! О, Евсей Никитич! — Сыщик посмотрел в другой угол трактира. — Неужто он чего вспомнил?

Между столиками медленно ехала коляска, в ко-торой сидел дряхлый старик. Катил ее такой же древний помощник. Он поддерживал инвалида, который как-то странно валился вбок, словно хотел опрокинуться на пол вместе с коляской. Лицо его было перекошено, а из приоткрытого рта тянулась ниткой слюна.

Старик потряс рукой и что-то нечленораздельно промычал. Помощник промокнул салфеткой стариковский рот, положил на стол черную грифельную доску и всунул ему в узловатые артритные пальцы кусок мела. Евсей Никитич трясущейся рукой принялся выводить на доске крупные буквы. Закончив писать, он уронил мел на пол и выразительно посмотрел на Муромцева.

Роман прочитал всего одно слово: «ЛЮДОЖОР».

— Людожор? — спросил он. — Что это значит?

По трактиру пробежал гул, а лица посетителей вмиг помрачнели.

— Черное дело было, страшное, — отозвался один старик, прикуривая папиросу от керосиновой лампы.

— Подробности можете рассказать? — спросил Муромцев, снова беря в руки карандаш.

— Жуть там была, а не подробности, — ответил старик, выпуская дым под закопченный потолок, — но извольте. В одном захолустном шахтерском городке Д. был один горный инженер, стало быть. Так вот, он зъихал з глузду, как у нас говорят, и во время пьянки в их домике инженерском всех своих молодых напарников-инженеров зарезал.

— И что с того? — спросил Роман, перестав писать.

— Да вы дальше слушайте, пане ревизоре! Мало того что зарезал — он их, как свиней, разделал, зажарил и съел! Всех сожрал! Через неделю, когда их нашли, там одни костяки остались! Все обглодал, даже пальцы! К слову, ярмарка тогда была там тоже.

— Так, и что же потом с ним стало? — с интересом спросил Муромцев, глаза его загорелись, — На каторгу его сослали или как?

— Никакой каторги, — горько усмехнувшись, ответил старый сыщик, — доктора его обследовали и выявили, что помешался он, умом тронулся. Вроде как газами какими-то надышался в шахте. И поместили его в больницу тюремную, в отдельную камеру. Мабуть, там он и сидит по сей день, ежели не помер.

В кабинете начальника полиции было сильно накурено. Муромцев курил папиросы одну за другой, не замечая неодобрительных взглядов Цеховского. Наконец хозяин кабинета не выдержал и, резко поднявшись, подошел к окну и раскрыл его настежь. Роман Мирославович усмехнулся, затушил папиросу и сделал вид, что углубился в свои блокнотные записи. Цеховский пристально посмотрел на него и спросил:

— Роман Мирославович, может быть, вам еще что-то угодно?

Муромцев закрыл блокнот и ответил непринужденно:

— В общем-то нет. Хотя…

— Хотя что?

— Есть одно дело, с которым, я уверен, вы мне сможете помочь ввиду вашего опыта и стажа.

Цеховский довольно улыбнулся и сел за огромный дубовый стол.

— Я вас слушаю.

— Я бы хотел знать, где сейчас находится убийца из шахтерского городка. Людожор, кажется, его звали. Дело старое, сорокалетней давности. Вы помните его?

Цеховский поморщился, потерев руки, и ответил, помедлив:

— Да, конечно, припоминаю. Людожор, да. Позвольте, я отдам соответствующие распоряжения секретарю — придется архивы поднимать.

— Разумеется, — согласился Роман Мирославович, — всего не упомнишь.

Цеховский кисло улыбнулся и позвонил в бронзовый колокольчик, стоявший на столе. На звон вскоре вошел секретарь с постной, вытянутой физиономией.

— Голубчик, поди-ка сюда, — сказал полицмейстер.

Пока Цеховский инструктировал секретаря, по-добострастно наклонившегося к начальнику, Муромцев снова принялся изучать свои записи. Его размышления прервал громкий стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в кабинет ввалился огромного роста городовой. Он козырнул полицмейстеру и басом выпалил:

— Ваше благородие, виноват, без доклада, да дело срочное!

— Что еще, Буянов? — раздражено спросил Цеховский, который знал в лицо и по именам практически всех своих людей.

— Еще один труп нашли!

— Что? — крикнул полицмейстер. — Как? Где?

— На Софийской, стало быть, он, в доходном доме…

Не дав закончить доклад, Цеховский оттолкнул Буянова в сторону и выбежал в коридор, крикнув Муромцеву:

— Роман Мирославович, едем!

Тот схватил со стола шляпу и выскочил вслед за полицмейстером. Возле приемной он увидел Барабанова.

— Нестор, — прошептал ему на ухо Муромцев, — сейчас же бери судебного медика или анатома из морга, все необходимое для осмотра трупа, и дуйте за нами в доходный дом на Софийскую. Никому ни слова!

— А что случилось-то? — удивленно спросил Нестор.

— Там узнаешь. Все, выполнять!

Выбежав на улицу, Роман увидел, что Цеховский уже садился в экипаж, запряженный тройкой гнедых лошадей.

— Скорее же, Роман Мирославович! — взмолился полицмейстер.

Муромцев запрыгнул в трогающийся экипаж и плюхнулся на мягкое сиденье рядом с полицмейстером. До места происшествия они ехали в тягостном молчании.

Вскоре они остановились у большого здания. Это был один из так называемых доходных домов, в которых хозяева сдавали комнаты или целые квартиры. У входа толпились уличные зеваки, которых несколько полицейских время от времени отгоняли подальше. Беспризорные мальчишки сидели на заборе и с интересом заглядывали в окна, попутно докладывая о происходящем собравшимся.

Цеховский и Муромцев вошли внутрь. Следом за ними, выскочив из пролетки, в дом забежал Барабанов в сопровождении судебного медика.

На втором этаже в коридоре их встретил пожилой полицейский. Он сразу, не дожидаясь вопросов, стал докладывать:

— Убитый купец Нечитайло Егор Тарасович, ваше благородие. Жил здесь несколько лет уже, как от дел отошел. Магазин у него был, а как овдовел, так все дела сыну передал, а сам, стало быть, тут доживал на проценты от торговли, что сын выплачивал.

— Сына вызвали? — быстро спросил Роман.

— А как же! Все чин по чину!

— Внутри уже был кто-нибудь?

— Так вот, я был. Хозяин еще — он меня и вызвал.

— Хорошо, тогда пойдем посмотрим, — сказал Муромцев и кивнул Барабанову: — Идем, Нестор.

Они вошли в просторную светлую комнату. На полу, раскинув руки, лицом вверх лежал пожилой мужчина. Его короткая с проседью борода была залита запекшейся кровью, которая также растеклась темным пятном на полу возле головы и уже успела загустеть и подернуться тусклой пленкой. По мертвенно-желтой щеке ползала жирная муха. Остекленевшие глаза смотрели в потолок.

— Накрыть его, может? — спросил старый полицейский, перекрестившись.

— Ничего не трогать, в комнату не входить! — рявкнул Муромцев.

Он принялся тщательно осматривать сначала дверь и дверной замок, затем осмотрел пол по всей комнате и наконец подошел к трупу и подозвал жестом Нестора.

— Что ты видишь, Нестор? — спросил Роман.

— Наш клиент, Роман Мирославович, — ответил тихо Барабанов, — пальца-то нет, глядите. Откушен, не иначе.

На кисти убитого действительно не хватало пальца, там зияла рваная рана. Медик, пришедший с Барабановым, внимательно осмотрел ее через лупу и кивнул в знак согласия с Нестором. Затем осторожно пинцетом вытащил из приоткрытого рта деревяшку — это была ручка марионетки.

— Значит, так, — Роман хлопнул в ладоши, — все указывает на то, что это дело рук нашего убийцы. Нестор, записывай.

Барабанов сел на стул и вытащил записную книжку.

— Труп лежит на полу лицом вверх, — начал Роман, — в области головы открытая рана, которая, скорее всего, и стала причиной смерти. Убитый — купец Нечитайло Егор Тарасович. На время обнаружения трупа в комнате посторонних не было. Дверь и дверной замок в исправном состоянии, окна тоже. — Роман осторожно приподнял тело и задрал на убитом рубашку. Потом удовлетворенно поднялся и сказал: — Тело после смерти не передвигалось, тому свидетельствуют трупные пятна. Кроме раны на голове и ампутации пальца других ран на теле не наблюдается, одежда без повреждений. Господин Цеховский, что скажете?