Юрьев день (СИ) - Француз Михаил - Страница 54

Окно… в этом кабинете было. Два окна. По правую и по левую руку от стола, в дальней стене помещения. И они даже открывалось. Но открывалось так, что пролезть в него было бы невозможно даже профессиональному цирковому акробату. Да и расположение их было таким, что снаружи, увидеть в них Князя, работающего за своим столом или стоящего у одной из карт-панелей, было нереально.

Ну и граната из РПГ или РПО не смогла бы в них проскочить, так как были они бронированными, и, повторюсь, не открывались настежь. Никогда. Сама их конструкция подобного не предусматривала.

На столе Князя было почти пусто. На его поверхности стояла подставка для двух перьевых ручек. А непосредственно перед самим Князем лежал планшетный компьютер, на котором он что-то, до моего прихода читал или рассматривал.

Не то, чтобы я раньше в этом кабинете не был, но это случалось довольно давно. Ещё до моего «пробуждения». Так что, освежить свои воспоминания и дополнить их личными впечатлениями, было интересно.

Вошёл я, понятное дело, после вежливого стука в дверь и получения разрешения на вход. Не в том я ещё был статусе, чтобы Княжью дверь с ноги открывать. Вошёл и огляделся, дожидаясь, пока отец закончит со своим планшетом и поднимет от него на меня глаза. Дождался. Отец отодвинул планшет и посмотрел на меня.

— Мне нужна студия, отец, — постаравшись, чтобы голос не подрагивал и звучал уверенно, сказал ему я, сразу суть того, зачем пришёл. Князь выслушал. Подумал. Потом спросил.

— Зачем?

— Я должен ответить им, — произнёс я тот аргумент, который бы Князь понял. Не просто какое-нибудь глупое: «Хочу!» или: «Мне надо, я не могу без музыки!». Или ещё того хуже: «Я звезда! Меня не должны забывать!». Такого бы не оценил, на его месте и я сам. А вот «должен», это уже не какое-то «хочу». Это весомее. Тут хотя бы, пояснения какие-то потребуются. И я оказался прав — оно потребовалось.

— Поясни, — задал вопрос отец.

— Этот сюжет. Мне плюнули в лицо. И облили помоями. Публично. На всю Империю. Я должен ответить.

— Ты уже ответил. Не словами — делом. Спас Княжну. Убил двоих Одарённых. Причём, Воздушник был Ратником, — сказал отец.

— Нет, не ответил, — медленно помотал в отрицательном жесте головой, не опуская своего взгляда, я. — Плевок был публичным. И ответ тоже должен быть публичным.

— И как ты можешь ещё ответить? — заинтересовался он.

— На слово отвечают словом, отец, — уверенно сказал я. — Я отвечу песней.

— Ещё одной? — скептически приподнял бровь отец.

— «Скала» была ошибкой, — искренне признал я. Ведь это действительно так. Сама песня у КиШа была классная, пробирающая, цепляющая за душу, находящая струнки в душе, которые есть у каждого. Ведь каждый, в своей жизни, хотя бы раз да думал: «Вот помру, тогда они все узнают!..». Уверен: нет такого человека, к которому хотя бы единожды, под обиду или под настроение, не приходила в голову такая вот, рождённая эмоциями мысль. «Князь», а это именно его песня, а не «Горшка», очень точно сумел облечь её в слова и стихи. Песня, повторюсь, получилась классная. И петь её было интересно: есть где голосу поиграть.

Но я ошибся с конъюнктурой. Я забыл о том, что я — сын Князя. Даровитый или Бездарный, тут уже не имеет значения. Ведь Князь, вообще любой Дворянин, в этом обществе — это Сила! Это, в первую и в главную очередь — Сила! А Сила не может, не имеет права проявлять слабость. Ни под каким видом. Жестокость проявлять — да, может. Слабость — нет. Ни в каком виде. А суицид — это слабость. За что и зацепились враги Долгоруких. Слабость из песни перенесли на меня в жизни, подтасовали факты, развили, а затем, применили эту мою слабость сразу ко всему Роду, очернив его, принизив… ну, а слабого можно и пнуть, слабому не нужны триллионные контракты. Слабый не достоин строить и владеть уникальным производством.

Так что — да, «Скала» была моей ошибкой. Я готов был это признать. И я это признал.

— И в чём состояла твоя ошибка? — уточнил, не отводя от меня внимательного взгляда отец.

— Нельзя показывать слабость. Не только нельзя БЫТЬ слабым, но и показывать слабость тоже нельзя. Даже в песне.

— А ты бы действительно прыгнул? Как в твоих стихах? — продолжил внимательно смотреть Князь.

— Нет, конечно, — удивлённо округлил глаза я. — За жизнь бороться всегда надо, до последнего. Какая бы она ни была, она бесценна, — совершенно искренне ответил ему.

— А зачем тогда написал такое?

— Ассоциации, — пожал плечами. — Я ведь уже три раза летел с моста. Накопились чувства и эмоции соответствующие. Ассоциации рождают слова… а дальше: слово за слово цепляется, ведёт за собой рифму, и вот уже песня готова, рвётся наружу, хочет прозвучать для всех, а не только для меня… Как-то так.

— «Скалу» уже невозможно убрать из Всесети, — сказал он. — С радио и телевиденья снять можно, хоть и сложно — она стала очень популярна за считанные часы. Всё ж, песни ты пишешь… цепляющие.

— Не надо убирать. Запреты только добавят остроты и популярности. Надо выпустит новую. Такую, чтобы она затмила предыдущую. Чтобы о ней говорили больше и чаще, чем об этой.

— А сможешь? — чуть прищурился и хмыкнул Князь, всё так же внимательно и испытующе глядя на меня.

— Смогу, — твёрдо ответил я. — Уже написал, надо только выпустить.

— Хорошо, — выдал своё решение Князь. — Выпускай. У тебя будет полное моё содействие. Сроку тебе два дня. Понял?

— Да, отец, — кивнул ему или поклонился, я сам не понял, что именно хотел сделать, когда дёргал своей головой. Низковато для кивка. И слишком мало для поклона. Но, уж что получилось.

На этом, как я понял, аудиенция была окончена. А мешать Князю, отвлекая его от дел своей досужей болтовнёй, я посчитал излишним. Поэтому, после своего кивка-поклона, я развернулся и покинул его кабинет, аккуратно притворив за собой дверь. Никаких громких хлопков или прочей театральщины. Не нужны они. Ни к чему.

Да и на самом деле: стоило спешить. Два дня для производства песни — это очень и очень сжатый срок. Хотя, вон Шаман, в мире писателя, меньше, чем за сутки справился, после «Крокуса»…

В общем, хоть и сложно, но вполне себе выполнимо. Главное — зря времени не терять. Поэтому, куда я пошёл первым делом? Правильно: спать!

По пути из кабинета отца к своим апартаментам, я ненадолго остановился у окна, увидев гуляющую снаружи, на территории мать. Гуляющую с коляской…

Да, со всеми этими «петлями», песнями и покушениями, я как-то совсем забыл, что у нас в семье, в конце сентября, произошло пополнение. У нас с Матвеем родился брат. Ещё один Долгорукий… Владимир Петрович Долгорукий. Теперь Матвей больше не младший…

Ладно. Мать я, сразу после рождения маленького «Владеющего миром», позвонил, поздравил. Смог выбрать и выгадать момент в своём «жёстком расписании». Разговор длинным не был. Всё ж, я говорил уже о наших довольно натянутых отношениях с матерью. Однако, он был, хоть я и не упоминал его ранее…

Я тряхнул головой, отрывая взгляд от матери и от окна, после чего продолжил свой решительный путь в комнату с диваном или кроватью, где я мог бы срочно «прищемить» полчасика. Всё ж, день — больше двадцати минут — получаса, спать не следует: голова тяжёлая станет, да ещё и побаливать начать может. А мне такие эффекты сейчас ни к чему. Мне в мир писателя надо срочно. К компьютеру и Интернету. Благо, у меня и на спортивных сборах доступ к таким благам цивилизации имелся.

Так-то, я песню уже выбрал. Теперь нужны были ноты, аккорды и слова. Ну и главное: заслушать её надо. Заслушать так, чтобы, опираясь на ноты, аккорды и слова, суметь воспроизвести в нужной аранжировке. В точности, конечно, всё равно, не получится. Но, максимально близко к оригиналу подобраться можно. Итак, вот мой диван. Рядом на стол бумагу и ручку. Лечь, расслабиться, прикрыть глаза и медленно, спокойно выдохнуть… работа не ждёт!