Господин следователь (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 27

Русская печка уже протоплена, из нее чем-то вкусно пахнет. Видимо, сегодня Наталья Никифоровна не станет спрашивать — что я хочу на завтрак.

Лоханка под рукомойником почти заполнилась. Пожалуй, нужно на помойку вынести и вылить. Иначе-то совсем свинство.

Кто помойного ведра

В срок свой не выносит,

У того в башке мура,

Морда палки просит[1]!

Я ухватил посудину за деревянные ушки. Кажется силы во мне достаточно, но опасался — не упасть бы, не выронить лоханку. И как это Наталья Никифоровна ее таскает, да еще и не один раз в день? И на вытянутых-то руках.

Вышел в сени, открыл дверь на улицу и столкнулся с хозяйкой.

Наталья Никифоровна — вся просветленная после храма, вытаращилась на меня.

— Да что вы такое творите-то, Иван Александрович! — возмущенно воскликнула женщина, пытаясь одновременно удерживать в руке узелочек с какими-то покупками и отобрать у меня помойную лохань.

— Осторожно! — завопил я в ответ. — Сейчас все разольете, к чертям свинячим.

— Да вы еще и чертыхаетесь⁈ — обалдела хозяйка, выпуская из рук деревянный край.

А я, что-то пробормотав в ответ, пошел выливать помои.

Когда я вернулся и аккуратно поставил пустую посудину на табурет под рукомойником, хозяйка свирепо уставилась на меня.

— Иван Александрович, чтобы больше такого не было!

— Чего, такового-то? — не сразу осознал я — что же такое натворил? — Если за чертыхание, то приношу свои извинения. Чертей и на самом деле не стоит поминать, даже если они свинячьи.

Ждал, что хозяйка сейчас начнет говорить — мол, православный человек не должен поминать всуе нечистую силу, чтобы не привлекать к себе ее внимание. Но нет.

— Да и пес с ними, с чертями-то, — махнула рукой хозяйка. — Я про лоханку вам говорю — не смейте ее больше трогать!

Я оторопело посмотрел на хозяйку, потом перевел взгляд на лохань.

— А что с ней случилось? Все в целости и сохранности. Чего вы войну-то из помойного ведра разводите?

— Иван Александрович, как вы не понимаете-то? Я хозяйка, которая квартиру сдает, а вы квартирант.

— И что такого? — продолжал я недоумевать — Вынес, не переломился.

— Нет, ну как вы не понимаете… — вздохнула Наталья Никифоровна. — Ладно, у меня тут забор высокий, а коли соседи увидят, что потом скажут? Дескать — постояльцев своих заставляю помойные ведра выносить? Ладно, если бы вы мальчишка были, который в Александровском училище учится, но вы же государственный чиновник.

В общем, это опять из какой-то непонятной для меня категории, в которой прописаны социальные статусы и роли. С другой стороны, не шибко я рвусь выносить помойные ведра, поэтому ответил так:

— Виноват. Исправлюсь. Больше такого не повторится.

Мир, кажется, был восстановлен, и хозяйка принялась кормить меня завтраком. Боже ты мой, никогда не думал, что перловая каша может быть вкусной! Мне-то довелось ее есть в армии, думал — перловку возненавижу. Ан, нет. Если перловая крупа потомилась в русской печке, сдобрена сливочным маслом (тут отчего-то говорят — коровье масло), так за уши от тарелки не оттащить.

Выпив ароматного чаю — но на сей раз безо всяких добавок, подумал — может, ну его нафиг и карьеру, и социальные роли? Жениться мне на моей хозяйке, что ли? Коли доведется жениться, то с этой квартиры придется съехать. А где я такую повариху найду? Разница в возрасте — ну, все бывает.

Но все-таки, прямо сейчас делать предложение я не стал. Поблагодарив Наталью Никифоровну — она до сих пор не может привыкнуть к моим благодарностям, пошел в кабинет трудиться. Просмотрю свои Акты, протоколы допросов. И есть еще самое трудное дело — написать письмо матушке.

Когда уходил, Наталья Никифоровна сказала вслед:

— Сегодня на службе жену Карандышева встретила. Мы с ней здоровались раньше. Я подошла, спросить хотела — как там супруг, она морду в сторону отворотила, словно и не знакомы.

— А вы сильно расстроились? — усмехнулся я.

— Сильно, не сильно, но все равно, неприятно, — поморщилась хозяйка. — Я-то ее раньше за приличную женщину считала, она, вон как. Так, ну ее, как вы сказали — к чертям свинячим. Ох, прости господи.

Ну вот, научил свою хозяйку плохому.

Письма — это вообще нечто. Написал я письмо матушке в таком духе, что «у меня все хорошо, служба идет нормально, я здоров — чего и вам желаю, погода стоит дождливая, привет батюшке» и сразу же получил длинную отповедь аж на две страницы. Мою любезную матушку интересовало все. Как меня кормят? Не забываю ли я молиться по утрам и ходить в церковь? Что я читаю? Появились ли у меня друзья в городе? Если появились — то кто такие, чем занимаются? Ношу ли я теплые кальсоны и не забываю ли надевать галоши (да, именно так), не калоши.

Не нужно ли мне что-нибудь прислать? Если со здоровьем какие проблемы, а в череповецких аптеках искомого лекарства нет — чтобы написал, она все отыщет.

И даже — не завел ли я себе какую-нибудь девушку? Но чтобы имел в виду — если у меня серьезные намерения, вначале посоветовался с родителями. И, если девушка появится, то необязательно чтобы она была богатая и родовитая. Богатства и знатности у меня на двоих хватит. Но чтобы родители девушки были солидными, пусть и без большого дохода.

Как великие и выдающиеся люди умудрялись писать по несколько писем в день, да еще несколько страниц? Кое-кто даже черновики составлял. Видимо, для того, чтобы исследователи их биографий могли вставлять письма в полные собрания сочинений.

Письма чиновника из уездного города Ч. собственной матушке в губернский город Н. вряд ли заинтересуют историков и исследователей, но я терпеливо писал — дескать, галоши ношу, теплое белье по причине хорошей погоды не надеваю. Дождь у нас шел третьего дня, нынче все распогодилось. Друзей пока у меня не появилось, времени от приезда прошло мало, кое с кем поддерживаю приятельские отношения. Можно сказать, что я приятельствую с приставом? С натяжкой.Напишу, чтобы не огорчать матушку.

Квартирная хозяйка меня кормит очень хорошо, все вкусно, опасаюсь, что растолстею и не стану влезать в мундир. Молиться не забываю, в церковь хожу так часто, насколько мне позволяет служба.

А что про чтение книг? Кого хоть нынче читают-то? Писать про Пушкина и Лермонтова — банально, писателей, что нынче популярны или модны, я просто не знаю. Надо будет в библиотеку сходить.

Напишу так: читаю много, но не художественную литературу. То есть — не беллетристику. Из-за службы приходится уделять время законодательным актам да всяким инструкциям. Как только освоюсь, то появится время на новые книги, пока читаю в московских газетах юмористические рассказы Чехова.

Присылать мне из Новгорода ничего не нужно. Все у меня есть. Вот разве что кофе здесь трудно купить, так у меня все равно нет ни кофемолки, ни кофеварки. Да и варить мне кофе не на чем. Спиртовку бы какую сообразить, только в здешних лавках таких не видел.

Написал и испугался. Матушка решит, что я прошу кофе и пришлет с какой-нибудь оказией или по почте все то, что я упомянул. Зачеркнуть аккуратно или лучше переписать набело?

И что-то меня еще смутило в моем письме. Что именно? Ах, да — Чехов. Не уверен, что Антон Павлович уже приступил к творческому труду. Если и да, то он еще не настолько известен широкой публике. И про то, что пока не обзавелся девушкой, тоже не написал. И про здоровье забыл.

С тоской посмотрел на три страницы своего текста, начал вносить правку. Потом вздохнул, взял чистый лист бумаги. Нет, лучше переписать. Слишком много правок — неуважение к матери.

[1] Вадим Шефнер

Явившись на службу, хотел отправиться к Председателю суда, поинтересоваться — не положен ли мне отгул? Худо-бедно, один из своих законных выходных потратил на служебные обязанности. А если по интенсивности, то мог бы рассчитывать и на два. Но к чему мне отгулы? Уверен, что и слова-то такого нет. Чем я стану заниматься сидючи дома? Пытаться читать книжки, лежавшие на книжной полке покойного коллежского асессора? Так там ничего интересного. Учебники — покойный служил по ведомству министерства образования, да русская классика первой половины девятнадцатого века. Но Пушкин, Лермонтова с Гоголем, я читал еще будучи школьником и перечитывать не было никакого желания. Так что — лучше на службу и заниматься чем-нибудь соответствующим должности. Например — искать убийцу старика. Правда, не знаю, за что хвататься.