Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Кузмичев Иван Иванович - Страница 63

– Как тебе это удалось, Дима? – спросил я нашего изобретателя после десятиминутного тестирования паровой машины.

– Вместе с парой кадетов сделали по тем чертежам, которые ты год назад показывал мне, плюс немного доработал от себя маленькие детали, – гордо ответил Дмитрий.

– Ты просто золото, но не жди, что теперь я буду ценить тебя на вес оного, – смеясь, искренне похвалил Диму, прекрасно понимая, что значит создание парового двигателя для России. Хотя в мире паровые машины были известны еще в середине XVII века, распространения они не получили, так как лорды и графы не были в состоянии оценить и сотой доли преимуществ, получаемых при помощи пара.

– Ну так как, доволен? – спросил меня Дима, видя, как я с восхищением осматриваю паровую машину.

– Еще бы! Ты даже не представляешь, как я рад! – честно признался я. – Что ж, вижу, что ты действительно гений! Причем с большой буквы, Дима, с очень большой буквы.

– Да ладно, глупости, ты же сам чертежи мне дал, а сделать по ним машину оказалось проще пареной репы…

– Ну, конечно, говори мне теперь.

– Тебе понравилось?

– Еще бы, это что-то необыкновенное! Готовь своих кадетов к наградам, лично награждать буду, как героев сражений. А сейчас извини, Дима, но мне надо к себе идти. Дел много…

– Конечно-конечно, – тут же отвлекся он, убегая к паровой машине.

Больше не тревожа Дмитрия, я вышел из лаборатории и, не теряя времени, отправился к себе в кабинет, благо надо было еще дописать пару важных моментов для брошюры витязей.

«Ничего себе! – ахнул я, увидев, что на дворе полная темень. – А я-то думал, еще удастся пройтись по казармам. Что ж, тогда отложим до завтрашнего утра».

Как я и хотел первоначально, пошел к себе в кабинет, где и просидел пару часов за писаниной. Благо свечи на моем рабочем месте стояли большие, что позволяло освещать его как раз настолько, чтобы я мог различать буквы на серой бумаге, производимой здесь же, в Петровке. М-да, не лампочки дневного света, конечно, но что поделаешь, хоть так-то.

Закончив с главой о противодействии кавалерии противника малыми группами, с чистой совестью отправился спать.

Февраль 1709 года от Р. Х.

Воронеж

Ночь окрасилась в багровые цвета, всполохи огненных цветков ослепляли сонных людей. В центре Воронежа, в доме одного из купцов, загорелся склад, да так быстро, что огонь тут же перекинулся на стоящие рядом со складом постройки. Дворовые люди бегали и мельтешили, стараясь усмирить разошедшуюся стихию, но все их потуги привели только к тому, что сбитый около земли пожар поднялся вверх и теперь нещадно пожирал все, до чего мог дотянуться.

Посередине двора за огненным маревом наблюдал одетый в меха хозяин дома. Еще вчера его вежливо попросили покинуть город, но он отказался, и вот уже ночью его имущество горит, уничтожая все то, что так долго и тщательно создавалось и собиралось.

– Прав был царевич, дюже прав, – то и дело повторял купец, не отрываясь глядя на летающие в ночи алые искры огромного кострища.

Челядь, не замечая ступора хозяина, старалась спасти все, что можно было, вынося на улицу утварь и мебель.

– Да сделай же что-нибудь, Боря! – крикнула в лицо купцу уже зрелая, в годах, женщина, с ужасом взиравшая на то, как прекрасный дом превращается в кучу угля.

– Успокойся, Аннушка, мы уже ничего не сделаем, – спокойно ответил купец, продолжая глядеть на пожар.

– А как же наш дом? Ты что, так и будешь стоять? – не верила своим глазам купчиха.

– Да, буду стоять, и ты будешь! Потому что я тебе уже сказал, что ничего нельзя сделать! – не выдержав, крикнул на жену купец.

В памяти Бориса Лоханькова всплыла декабрьская беседа с его высочеством царевичем Алексеем Петровичем…

Люди весело переговаривались, на время забросив все свои дела, в том числе и хозяйственные. Из дворца по велению царевича выкатили бочонки с пивом и медовухой, бесплатно угощая всех желающих. На центральную площадь города – Соборную – вынесли столы со снедью, закармливая нехитрой пищей любого желающего буквально на убой.

Между столами бегала и веселилась детвора, по площади гуляли, развлекая народ, скоморохи. Также для веселья на площади приготовили разнообразные конкурсы, от лазания по обледенелому столбу до перетягивания каната. Последний день Торгового сбора был объявлен праздничным, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Весь город стоял на ушах, и только в резиденции наследника Российского царства было относительно тихо и спокойно. В темных нишах дворца беседовали между собой купцы, обсуждая новые идеи, озвученные на сборе.

Но, как и везде, после сбора появились недовольные, ведь та политика, направление которой задал царевич на этом сборе, была ориентирована на развитие среднего звена с возможностью тесного сотрудничества с наиболее богатыми и влиятельными родами купечества. Не всем купцам понравились эти идеи, ведь большинство монополий, включая государственные (соль и табак), приносили огромные деньги владельцам, а конкуренция, как известно, в таких делах не нужна совсем: это невыгодно частному лицу, но зато выгодно государству. Так что толчок к развитию частного сектора был дан, но будет ли развиваться схема отношений «человек – государство – человек» – вот в чем вопрос.

Большинство купцов, которые видели чуть дальше своего носа, поняли, что пришло новое время для торговли. Пускай пока еще только в Рязанской губернии, но все же пришло. Да-да, именно губернии.

Еще в середине осени государь Петр Алексеевич публично огласил указ о создании девяти губерний, которые делили между собой всю территорию Руси. Во главе восьми губерний стояли воеводы, а во главе девятой – наместник, царевич Алексей. Каждая из губерний делилась на провинции; те в свою очередь – на уезды, полностью подчиняющиеся воеводе или наместнику. Нельзя сказать, что Рязанская губерния была большой, нет, скорее самой маленькой из всех девяти, но зато в подвластной царевичу губернии имелись не только богатые земли и полезные ресурсы, но и умелые руки…

За сравнительно недолгое время наместничества в Рязанской губернии резко сократились нападения на караваны. Быть может, из-за того, что на обочинах дорог появились виселицы с телами работников ножа и топора, которых удалось взять живыми. В Рязани появилась надежная защита от ограблений, а также вдвое снизились пошлины. При наиболее развитых и богатых мастерских стали открываться ремесленнические школы.

Наместник, как мог, содействовал этим начинаниям, предоставляя такие условия, при которых мастер-ремесленник, при должном старании, почти не платил налогов. А это, скажу я вам, очень серьезный стимул для того, чтобы к открытию данных школ стремились и остальные ремесленники.

Все эти изменения были видны невооруженным взглядом, а особенно это замечали приезжие купцы, видящие столь разительные изменения сразу целиком…

– Купчина, тебя требует к себе его высочество! – сказал кто-то громко за спиной воронежского купца.

Повернувшись, Борис увидел, что перед ним стоит один из гвардейцев царевича, с нетерпением переминающийся с пяток на носки.

– Я весь в распоряжении его высочества, – сказал купец, чувствуя, как противно заныло под ложечкой.

– Иди за мной, – сказал гвардеец, поворачиваясь спиной к купцу.

Собираясь пройти в приемную залу, купец чуть было не пропустил поворот, в который свернул царевич, проигнорировавший находившуюся впереди дверь в приемный зал. Пройдя по полутемному коридору пару десятков метров, Борис оказался возле открытой двери, за которой находилась небольшая комната, ярко освещенная лучами солнца, беспрепятственно проходящими сквозь стеклянные окна.

– Садись, Борис. Я думаю, у нас найдутся общие темы для разговора, – глядя на купца с какой-то непонятной иронией, сказал царевич.