Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 21

Хозяйка дома удивлённо подняла брови:

– Федосеенко? Ты почему спрашиваешь?

– Долго объяснять. Так я или Ольга.

Стефания Сергеевна на минутку задумалась.

– Знаешь, Яночка, отвечу тебе честно. Ты мне поначалу не очень понравилась. Но сейчас я о тебе совсем другого мнения. Мне никогда не приходило в голову сравнивать тебя с Ольгой, вы абсолютно разные. Но мне по душе та, которую полюбил мой сын, а это ты, Яна.

Яна улыбнулась:

– Да, меня трудно было сразу полюбить. Ведь я появилась в вашем доме в ростовом костюме коровы с огромным выменем впереди. Думаю, я произвела на вас неизгладимое впечатление.

– Не то слово. Такое не сразу забудешь. Зато это было очень эффектно. Это счастье, что у меня здоровое сердце, такое зрелище не каждая дама выдержит.

Яна засмеялась:

– Ну, я в ванную!

– Я на кухню. Салатик тебе еще нарежу.

Обычно тёплая ванна и щедро взбитая ароматная пена успокаивали нервы и кожу Яны. Но почему-то не в этот раз. Вода неприятно обжигала тело. Яна пыталась ее регулировать в более прохладную сторону, но сразу же замерзала. А от мерцающей и схлопывающейся пены кожа начинала чесаться.

К тому же расслабиться ей тоже не удалось. В дверь деликатно постучала Стефания Сергеевна:

– Яна, извини! Тебя срочно разыскивает твой отец Иван Демидович. Не может до тебя дозвониться. Где-то нашёл даже мой номер телефона. Говорит, срочно.

Яна высунулась из ванной, накинув полотенце, и взяла телефон, снова закрыв дверь. Она аккуратно опустилась в воду, сдув пену.

– Аллё, отец?

– Привет, дочка. До тебя, как всегда, не дозвониться. Я не буду корить тебя за то, что ты так жёстко поступила с нашей труппой, и не буду умолять, чтобы ты передумала и оставила нас в покое.

– Зачем тогда я понадобилась тебе так срочно? – поинтересовалась она.

Иван Демидович рассмеялся:

– Узнаю мою Яну. Иногда ты бесишь меня, как и твоя мать.

– При чём тут моя мать? Короче, Склифосовский. Так что надо?

– Что у тебя там булькает? Ты в туалете, что ли?

– И это тебе знать необязательно. Говори! Я замерзаю, воды горячей в ванну добавить хочу, а связь не очень, воду не включить.

– Хорошо. На собрании труппы мы обдумали, обсудили твои претензии. Негодовали, кричали, злились, охали, ахали, кто-то плакал. А когда страсти улеглись, пришли к общему решению, что ты в чём-то права.

– В чём-то? – переспросила Яна.

– В целом – права. И это показал успех недавнего спектакля, где все выложились без остатка. Было решено на следующий спектакль «Морозко» пригласить компетентную театральную комиссию. Ты знаешь, что это такое?

– Где-то что-то слышала, но досконально не вникала, – ответила Яна.

– Комиссия очень внушительная, в нее входят художественные руководители театров, представитель Министерства культуры, лучшие театральные критики. Люди все очень серьёзные. Наш театр провинциальный, малоизвестный, к нам было много претензий, так что есть риск, что нас вообще прихлопнут.

– Так зачем вы на это идёте? Зачем рискуете? Головой повредились все разом? Вам что, мало приключений, хотите окончательного разгрома? Просто самоубийцы какие-то! – разозлилась Цветкова. Я вас к самоликвидации не призывала, просто просила собраться и вспомнить о профессиональной гордости.

– Вот мы о ней и вспомнили. Решили, как компетентные люди скажут, так и будет.

– И вы их мнению доверитесь на сто процентов? А если их подкупили?

– Отзывы самые положительные. Пусть оценят наш труд. Все как один утверждают, что в комиссию входят кристально честные люди.

– Инопланетяне, что ли? Таких не бывает, особенно в артистической среде. И зачем вам всем эта морока? Назло маме захотели уши отморозить? Ведь жили же спокойно, только дисциплинку нужно было подтянуть, а вы сразу бросились комиссию вызывать, бедолаги! Как дети, честное слово. – Яна сглотнула попавшую в рот воду с пеной.

– Янка, не злись. Положительный отзыв комиссии открывает огромные перспективы.

Яну уже потряхивало мелкой дрожью.

– Посвятишь меня в перспективы?

– Труппа, получившая высокую оценку комиссии, приглашается в ведущие театры страны в первую очередь, так что и ты можешь от нас избавиться, и мы голодать не будем. Всем будет хорошо.

– Ты их пригласил, чтобы избавиться от меня? – удивилась Цветкова.

– В комиссии есть представитель министерства, а это льготы государственного уровня. Это означает, что пятьдесят процентов билетов на все наши спектакли будут автоматически проданы через государственные ресурсы. У нас всегда будут полные залы, хороший заработок. Ты про нас можешь забыть и больше не волноваться.

– Мне не нравится твой мотив и настроение, – отметила Яна, уже покрываясь вся мурашками. – Сначала нужно получить одобрение комиссии.

– Да, это наша цель. Мы это сделаем. В этом труппа единодушна. Мы с твоей матерью заключили перемирие… временное. Я пить бросил.

– Браво. Это самое главное, – не сдержалась Яна.

– Показ спектакля для комиссии назначен на сегодня, – торжественно произнёс ведущий артист провинциального ТЮЗа.

– На сегодня? – Яна чуть не ушла под воду.

– Ну да! Я поэтому ищу тебя! Я приглашаю тебя, дочь, посмотреть, как возродится наш театр.

Яна махнула рукой, отгоняя уже холодноватую пену.

– Не-а… Извини, я сегодня не готова. Нужно было раньше предупредить. Знаю, сама виновата, что ношусь без связи. Но сейчас я занята другим делом. Очень важным.

– Жаль, – вздохнул Иван Демидович.

– Я желаю вам успеха. Желаю удачи. У вас всё получится… Я за вас буду держать кулачки.

Головко немного расстроенно помолчал.

– Ладно, дочка, пока. Всё-таки я надеялся, что ты придёшь. Но если не можешь, то настаивать не буду. Как говорила Анна Каренина: «до скорого», – Иван Демидович отключил связь.

Яна положила телефон на стеклянную полочку и скорее раскрутила вентиль с горячей водой. Конечно, ее эта информация поразила. Даже неприятно заныло в области сердца.

Она все детство провела в этом театре, и сейчас, в самый сложный момент она не с ними. Нет, они, конечно, обнаглели, их следовало как следует встряхнуть, но додуматься до комиссии! Это нужно было суметь!

– Сентиментальная я становлюсь, – выдохнула Цветкова, сдув лёгкую пену, – возраст, наверное. Я – женщина сезона распродаж…

В дверь снова резко застучали.

– Яна! – закричала Стефания Сергеевна. – Извини, ради бога! Не даю тебе спокойно принять ванну.

– Вам телефон нужен? – догадалась Яна.

– Нет! Не срочно. Я привыкла к нему, потому что все время жду звонка от сыночка, тебя, твоей семьи. Сижу дома одна и говорю сама с собой. К тебе, Яночка, мужчина какой-то пришёл, требует немедленной встречи с тобой.

– Какой мужчина? – удивилась Яна. – Я никого не жду! Никто не знает, что я здесь. Гоните его в шею, – ответила Цветкова.

– Яна, я никогда не была столь нетактична и столь настойчива. Я прошу, выйди из ванной! – Голос Стефании Сергеевны дрогнул.

Яна вылезла из ванны, завернулась в огромный махровый халат Мартина, который висел на крючочке и, проклиная всё и всех на свете, зашлёпала босиком по холодному кафельному полу. Она открыла дверь и протянула Стефании Сергеевны телефон:

– Вот. Прошу.

– Спасибо. – Стефания Сергеевна положила мобильник в карман. – Он не хочет уходить. Требует тебя немедленно. И вид у него такой странный, что я испугалась, честное слово. Трясётся весь, твердит: «Мне нужна Яна! Позовите Яну!» Я уж думала нажать тревожную кнопку, которую специально для таких случаев установил Мартин. Но потом решила позвать тебя. Я растерялась.

– Вы всё правильно сделали! – обняла ее Яна. – Идите к себе и ждите от меня сигнала.

– Яна, я боюсь за тебя! Вряд ли ты общаешься с такими типами. Может, сразу же вызовем полицию? Он такой… своеобразный.

– Я поняла, успокойтесь. Я буду очень осторожна.

Яна сунула ноги в меховые тапки и пошла к входной двери. На цыпочках, чтобы не шуметь. Она заглянула в «глазок» и тут же открыла дверь.