Русская война 1854. Книга пятая (СИ) - Савинов Сергей Анатольевич - Страница 14

Солдат замолчал, а я невольно задумался о его судьбе. Получается, записали в рекруты Акима в 28-м году: если тогда ему было 16, то сейчас уже все 44. Вся жизнь вдали от дома… Потерянные люди, которым некуда возвращаться, которые стали обузой для государства, а могли бы, наоборот, быть опорой России. Тот же Аким ведь столько всего повидал. Как не боялся турецкого штыка, так и местных взяточников бояться не будет. А знания? Через руки одного лишь моего корпуса столько новинок прошло, да и остальных что-то да зацепило. А дисциплина? Готовность и умение работать целый день и целый год, если будет нужно, если ради дела. Кому как не таким людям на гражданке первыми осваивать новые технологии и пускать их в дело.

Я сжал кулаки, надеясь, что у Обухова получится наладить дело с ветеранами, а нет… Сам буду включаться, но точно найдем для них место.

А тем временем вслед за Акимом представились и остальные мужики. Петр, Савва, Илья, Трофим и Узбек — у всех них была такая похожая судьба. Даже жалко немного снова тащить их в мясорубку, когда мирная жизнь почти нашла каждого.

— Ваше высокоблагородие, — Аким, разом напомнив каждого из моих ефрейторов, каким-то образом заметил мои сомнения. — Вы как будто надумали нас жалеть, так не надо. Мы ведь не просто так отозвались на слова вашего казака. Мы шестеро — отрезанные ломти, не смогли вернуться, бывает такое. Кто нашел себя, те и остались на месте. А для нас помереть в бою — это не беда, а, наоборот, славное дело.

— А не слишком ли ты ладно говоришь для простого солдата? — неожиданно я обратил внимание на такую очевидную странность.

— Говорили, что я бастард баринский. Хотя брешут, он-то после 12 года для всех школу построил, всех там и учил, просто одни там штаны просиживали, а я… книги читал. И тогда, и потом, когда возможность была.

— И как твоего барина звали, который тебе не отец? — я внимательно посмотрел на Акима.

— Не важно это, ваше высокоблагородие, — тот отвел взгляд в сторону и…

Договорить мы не смогли, неожиданно подошел Степан с новым пополнением. В отличие от ветеранов эти были молоды, никогда не служили, а лица ясно выдавали местное происхождение.

— Григорий Дмитриевич, — Степан довольно улыбался. — Вот еще десяток, татарчата крымские. Пришли на службу к Обухову, хотели за порядком следить, заводу помогать, но постоянных мест для них пока нет. Услышали мой клич, что тебе нужна помощь, и отозвались.

— Как зовут? — я посмотрел на старшего среди новеньких. Молодой парень, взгляд черный, дерзкий, но… Нет в нем злобы, а только надежда, что наконец-то смог найти для себя достойное дело.

— Максим, — отозвался парень. — Максим Амиров.

— Воевал против нас в Крыму, Максим?

— Хотел, — парень не стал врать. — Но дед отговорил. Мудрый он, сказал, что вместе с вами я больше славы смогу получить.

— Правильно сказал, вот только… — я посмотрел на Степана. — А сдюжат ли они? Для штурмовиков слишком щуплые. На ракеты ставить? Так с ними и наши пилоты справятся, у них и опыта больше.

— Винтовки дадим, — казак не сомневался в полезности пополнения. — Эти, может, и похуже наших кавказских стрелков будут, но тоже неплохи.

— Мы лучше! — встрепенулся Максим, но я только поднял руку, и спор замер на корню.

— В деле проверим, — озвучил я свое решение. — Занимайте места, в ближайшие полчаса вам выдадут все необходимое вооружение и припасы. В ночи будем вылетать, а пока… Чапай думать будет.

* * *

Максим не знал, кто такой Чапай, но, кажется, это была какая-то русская шутка. Не очень понятная: похоже, кроме самого полковника ее так никто и не понял. Странный он, конечно, но и правильный. Умеет воевать.

Максим походил среди команды «Кита», тихо поспрашивав, а безопасно ли на нем путешествовать. Было немного страшно лезть в небо, туда, где только всевышний и птицы. Но если русские не боятся, то и он не будет. Молодые парни-пилоты ничего не стали рассказывать Максиму, а вот техники, закидывающие в недра летающей машины уголь, наоборот, охотно поведали о недавних приключениях. О том, как летали на другой конец света, как видели за один день сразу три моря, как жгли английский лагерь у Евпатории… Кулаки Максима сжались, когда он вспомнил своих друзей по деревне, что пошли не с ним, а поверили в слова чужаков. Впрочем, они сами сделали свой выбор, сами нашли свою судьбу, а он нашел свою.

Так он несколько месяцев прожил в этом страшном новом городе, где даже по ночам не прекращали свой грохот паровые машины. И вот сам полковник Щербачев пригласил его к себе в отряд. Понятно, что дело будет срочное и кровавое, раз он решил брать случайных людей, но все равно такие шансы бывают только раз в жизни. Главное, не испугаться и сделать все как должно… Парни зашушукались, когда им выдали новые винтовки и броню, так что Максиму пришлось на них прикрикнуть, чтобы не позорили свои семьи.

А потом к ним пришел казак, раскидал по рукам странные рюкзаки с тканью и повел за собой. Сначала учил эту ткань правильно складывать, потом начал показывать, как правильно прыгать с поставленных друг на друга ящиков, и только в самом конце объяснил, что теперь они будут делать все то же самое с высоты полета. Даниф, который решил показать норов и сложил ткань в свой рюкзак как придется, тут же бросил его на землю и принялся перебирать. Вслед за ним под насмешливым взглядом казака и остальные перепроверили, все ли они сделали правильно.

Затем был прыжок. Для них подняли в небо дирижабль и пинками под задницу — очень обидно — выкинули вниз. Немного утешало, что солдаты-ветераны, которые прыгали вместе с ними, тоже орали. После был второй прыжок — вот тогда, уже точно понимая, что их ждет, они по-настоящему испугались. Первый раз на фоне этого был так, игрушки. Но никто не сдался, и их снова погнали в небо. Третий, четвертый прыжки, и ничего, привыкли. Даже приземлялись почти туда, куда указывал им сверху казак. А потом тренировки закончились.

Полковник и два старых аристократа, с которыми они все это время что-то обсуждали, приняли решение. И они полетели. В ночной темноте попрощались со Стальным, утром ушли повыше, чтобы облака скрывали их от возможных наблюдателей с земли, а под вечер Максим даже увидел ленту Дуная. Было так непривычно: дед рассказывал, какая это великая и огромная река, а ему казалось, что вот, можно сжать ее в своем кулаке. Словно он не простой парень из обычной деревушки, а настоящий полубог. Максим оглянулся: многие сидели сейчас, тоже сжимая кулаки. То ли, как и он, представляли, что управляют рекой, то ли мышцы затекли. Все-таки были в полете и свои неприятности.

— Четыре часа еще… — тихий голос полковника привлек всеобщее внимание. — Мы прилетим к Вене, столице Австрии, в три часа ночи, когда самый крепкий сон, когда нас меньше всего ждут…

«Как будто кто-то в принципе может ждать такого налета», — хмыкнул про себя Максим, а потом неожиданно подумал, что сам полковник как раз ожидал бы.

— А ведь мы вылетели из Стального как раз, чтобы именно в это время тут оказаться, — рядом раздался тихий шепот Данифа. — Как он сумел так точно все рассчитать?

— Ну, на лошадях же у нас получается прикинуть, когда и куда приедем, — ответил ему Даут.

— Так то лошади. А тут небесная машина, потоки ветра… Сколько же всего здесь нужно знать и учесть.

Максим засопел. Ему было обидно, что такая правильная мысль о силе их нанимателя не пришла ему самому. Зато он принял очень важное решение: когда они закончат, он откажется от награды и будет просить, чтобы русский полковник оставил его при себе. Любой ценой… Дальше были еще несколько часов полета, а потом, наконец, показались стены огромного города. Вена. Столица Австрийской империи. Дед рассказывал, что этот город стоял тут еще во времена Римских императоров, и сам Марк Аврелий когда-то нашел в нем свою смерть.

Максим всматривался в древнюю крепость, пытаясь увидеть в небольших светлых домах следы истории и былого величия. Но их не было. Просто большой город, в котором жили люди, желающие им смерти и которых они прилетели остановить.