Рай земной - Хенке Ширл - Страница 49
- Предыдущая
- 49/93
- Следующая
Он молча протянул руку к складкам ее сорочки и стянул ее через голову Магдалены, а она, как послушный ребенок, подняла руки, чтобы помочь ему. От ее белого тела у Аарона перехватило дыхание.
– Значит, ты уже приспособилась к жаре Эспаньолы и не носишь нижнего белья. Вскоре ты будешь ходить голой, как таинки. Смотри, не стань коричневой.
А это тебе понравится? Вопрос, похоже, сам слетел с ее губ. «Я не стану ревновать к его возлюбленной таите!» – подумала она.
– В последние несколько лет мне мало что нравится в моей жизни, – уклончиво ответил он, протягивая к ней руки. Он, задыхаясь, пробормотал проклятье, испытывая чисто животное удовольствие оттого, что провел рукой по округлостям ее грудей, потом дотронулся до ее гонкой талии и, спустившись ниже, провел руками по мягкому изгибу изящных бедер и выпуклых ягодиц. – Ты совершенна, да будь ты проклята! – резко сказал он, поднимая ее на руки.
Магдалена поддалась ему, чувствуя маленькую победу из-за того, что страсть заставила его изменить своей таинке. Он тоже был пленником этой странной и могучей силы, которая притягивала их друг к другу, несмотря на религиозные барьеры и раздираемые бурями океаны. «Это сама судьба», – смущенно подумала она и раскрыла ему губы для поцелуя. Его язык ворвался в нее жаркими, быстрыми толчками, которые с точностью воспроизводили то, что произойдет позже. Магдалена уже знала, чего ей следует ожидать, и полностью отдалась влечению страсти.
Они опустились на край кровати, потом упали на широкий мягкий матрас, покрытый богатыми прохладными шелками. Аарон лег на нее и продолжил свой поцелуй, а руки его тем временем блуждали по ее грудям и сводили с ума своей ловкостью; он брал их в ладони, ласкал, потом нежно пощипывал ее напряженные соски, пока она не выгнулась, идя навстречу этим легким, дарующим наслаждение прикосновениям. Когда оп привстал над ней и стал ласкать языком каждую грудь, обжигающий жар его губ заставил ее бесстыдно закричать.
Аарон посмотрел, как она бросила голову из стороны в сторону, крепко зажмурив глаза; открыв рот, она задыхалась, сгорая от желания. Она выгнулась, а ее шелковистый холмик неистово терся о его болезненно напряженную плоть. Он чувствовал, как она царапает ему спину, понимая, что ею движет отчаяние, как и им самим. Он перекатился на спину и, потянув ее за собой, водрузил на себя ее маленькое податливое тело. Их обоих поглотил, окутал медно-рыжий вихрь ее волос. Он взял ее бедра и хрипло прошептал:
– Поднимись, Магдалена!
Она покорилась, и вновь он стал терзать ее маленькие, абсолютно круглые грудки, которые свисали перед его лицом, как две зрелые сочные дыньки, умоляющие, чтобы их попробовали. Он перемещался от одной груди к другой, а она потихоньку, со всхлипами, постанывала. Потом он приподнялся и, сжав тонкую талию своими длинными изящными пальцами, приподнял ее и посадил на свой круто взметнувшийся жезл. Ее бедра с жаждой раздвинулись, и он медленно погрузился в пылающее блаженство.
Его резкий крик смешался с ее воплем, он заполнил ее собой, словно испытывая ее невероятно тугое влажное влагалище. Она чувствовала себя маленькой невинной девочкой, какой была чуть больше года назад, будто никогда раньше не знала мужчины. Вдруг в его сознание проникла мимолетная мысль, вызвавшая взрыв удовольствия. Сначала он нежно вел ее, упираясь в горячие скользкие глубины ее тела с постоянно нарастающим темпом. Возбужденная невыразимой жаждой, Магдалена следовала его ритму, все быстрее и резче двигаясь на нем. Ей хотелось закричать в голос о своем наслаждении и страсти. Потом он лег поверх нее, не прерывая ни на миг их волшебное, сладостное единение. Губы их слились, оп словно скрепил их крепкой печатью.
Она почувствовала, как он руками обнимает ее голову, и раскрыла губы, чтобы впустить туда его требовательный язык, который соединился с се языком. Он зарылся руками в ее локонах.
Они продолжали состязаться, растворившись в пламени страсти, а вскоре их влажные от пота тела скользили одно по другому, и ее нежная, шелковистая кожа терлась о его курчавые жесткие волосы. Магдалена упивалась бушующей стихией чувств и ощущений, от которых она так долю отказывалась и которые вернулись к ней теперь такими прекрасными.
Мой муж. Неужели она выкрикнула эти слова, когда ее охватили последние содрогания, принесшие пик облегчения? Губы Аарона были прижаты к ее горлу, он входил в нее собственным обильным извержением, добавляя восторга к ее оргазму и продлевая его, пока они оба не замерли, бездыханные, опустошенные, насытившиеся.
Магдалена с радостью приняла тяжесть его тела, покоившегося на ней, и крепко удерживала его. Ей не хотелось, чтобы закончился миг такого полнейшего слияния, хотя она и знала, что это должно произойти. Постепенно его дыхание стало ровным, и она почувствовала, как он оставил се лоно и скатился на спину. Она понимала, что это не только физическая потеря, и слова Аарона лишь подтвердили ее жестокие предчувствия.
Что ж, дело сделано. Ты моя жена, и ни твой отец, ни наш суверен, ни церковь не смогут расторгнуть наш брак, – Он говорил тихо, словно у него была заготовлена длинная речь и ему необходимо ее произнести и остудить таким образом свою кровь, которую она воспламенила. Он невидящим взглядом всматривался в грубые балки из красного дерева и соломенные плети на потолке, чтобы не видеть ее наполненные болью глаза. «Я не стану жертвой ее колдовства!» – подумал он. Эта мысль стучала у него в голове, и все же он трусливо почувствовал, как она молча отвернулась от него и свернулась в маленький беззащитный клубочек, как раненый котенок.
Чувство вины и злость боролись в Аароне. Он натянул на них обоих простыню. Потом он почувствовал необъяснимое желание приблизиться к ней, защитить ее своим телом. Он прижал ее спиной к своей груди, зарываясь лицом в мягком сладостном облаке ее волос.
Несколько мгновений они лежали очень тихо, каждый боялся дышать. Сон в конце концов завладел ими.
Аарон проснулся с первыми лучами рассвета, пробивавшимися туманно-золотыми полосками сквозь густую листву, обрамляющую окно. Он оторвался от мягкого тепла Магдалены и стал рассматривать ее, спящую. «Она такая нежная, такая беззащитная», – горько подумал он. Чувство вины стало терзать его при воспоминаниях о безудержной силе страсти, которая овладела ими в брачную ночь. Он осторожно коснулся ее, погладил своего врага, отвечая на такой невинный вид, который она искусно на себя напустила. Она была дочерью Бернардо Вальдеса, женщиной, которая сумела добиться привязанности его отца. Когда адмирал вынудил его жениться на ней, Аарон обещал себе покарать ее за то, что она преследовала его на Эспаньоле. Но вместо этого он снова поддался ее чарам. Годы уносились вперед мрачной чередой, а он все воссоздавал в памяти адский кошмар их свадьбы и не мог устоять и отказаться от своей жены, и вот теперь каждый раз испытывал мучительные приступы отвращения к себе.
Выпутав руку из ее каштановых прядей, Аарон тихонько встал с постели. Она была из семьи Вальдесов, а он поклялся уничтожить ее род – как Вальдесы уничтожили его родных.
– Адская свадьба, – прошептал он, потом открыл свой маленький кожаный баул и достал набедренную повязку и кожаные сандалии. Ему надо выбраться отсюда и обдумать свою задачу, чтобы найти какое-нибудь решение. Сейчас ему необходимо отдалиться от своей жены, и лучший выход – отправиться в деревню Гуаканагари и рассказать ему о своей женитьбе.
Магдалена зашевелилась, почувствовав, что оберегающее тепло Аарона исчезло. Она слышала, как он вставал с кровати, потихоньку бормоча какие-то ругательства себе под нос, медленно перевернулась и исподтишка наблюдала, как он идет через комнату. Его гибкое, мускулистое тело было великолепно.
Он двигался с волнующей грацией, не замечая своей наготы. И хотя поначалу темно-бронзовый цвет его кожи потряс Магдалену, теперь ей гораздо больше нравился его загар, чем бледность, так тщательно культивируемая европейскими аристократами, которые считали, что солнечные лучи вредны. На какой-то миг она мечтательно задержала взгляд на его чеканном профиле, на длинных локонах золотистых волос. Тело ее было напитано любовью, и это наполняло ее какими-то странно мирными ощущениями. Но потом, когда он стал надевать свою позорную таинскую набедренную повязку, настроение у нее испортилось.
- Предыдущая
- 49/93
- Следующая
