Позволь тебя не разлюбить (СИ) - Лабрус Елена - Страница 15

— Нет, — покачал он головой и опустил глаза в экран.

Телефон в моих руках, как назло, моргнул, переключившись на «воспоминания», снова выбрал снимок, где меня внаглую обнимает Езерский, и лицо Андрея моментально изменилось.

Кирсанов резко развернулся, открыл кран, якобы налить себе воды.

— Это кто? — холодно спросил он. — Твой парень?

— Нет.

— А похоже, что да, — повернулся он со стаканом в руках.

— Нет, — повторила я. — Мы скорее дружили и парой никогда не были, хотя… — почему-то робела я от его такого взгляда: сурового, требовательного, жестокого.

Он был сейчас так похож на своего отца.

— Хотя?.. — с силой сжал он стакан, и я испугалась, что тот сейчас лопнет.

— Он предлагал мне замуж, — не видела я смысла врать. — Но потом переспал с моей бывшей коллегой, и на этом всё благополучно закончилось.

Хватка на стакане ослабла. Лицо Кирсанова смягчилось.

Чёрт! Это триггер? Его однажды предали? Ему больно? Он ревнует? Подозревает меня во лжи? Подумал, что у меня есть парень, о котором я ничего не сказала?

— Как-то так, — развела я руками, не зная, что ещё добавить.

— Как его зовут?

— Какая разница, как его зовут! — возмутилась я. — Он не мой парень!

Но Кирсанов молча сверлил меня глазами.

— Вадим. Его зовут Вадим. Вадим Езерский.

— И чем занимается Вадим Езерский?

— Он юрист, адвокат. Всё? Допрос окончен?

Кирсанов кивнул.

Я выдохнула.

— Это что сейчас было? Мы выясняли отношения?

— Скорее, обнюхивались, — улыбнулся он.

— Вот как, — кивнула я. — Ну тогда у меня тоже есть к тебе вопросы. Что у вас было с Катей до того, как она вышла замуж за твоего отца?

— Ничего, — пожал он плечами. — У меня с ней — ничего. Купишь мне телефон и сим-карту? — положил он передо мной банковскую карту, резко сменив тему.

— А у неё с тобой? — машинально взяла я в руки золотой прямоугольник.

— А ты о чём подумала? — приподнял он бровь.

— Обо всём, конечно.

— Чудесная особенность женского мозга — думать сразу обо всём, — тепло и мягко светились его глаза. — У мужчины мышление линейное. Вижу мамонта — бегу за мамонтом. Если бы мы по дороге останавливались: «Ой, какие цветочки!», волновались: «Шкура на бегу меня не полнит?», человечество бы не выжило. Так что насчёт сим-карты?

— Я думала, ты хочешь побыть мёртвым.

Пространно объяснять, что ответа не будет, было необязательно, я и так поняла.

— Я и хочу. Это Лялина, — перевернул он карту в моих руках.

«ELENA POPOVA» было выдавлено на лицевой стороне.

Когда Ляля успела сунуть ему кредитку, я и не заметила.

— Сим-карту продают по паспорту, она будет на моё имя.

— Потом я её верну, сможешь пользоваться или заблокировать. Не сегодня завтра появятся новости, не могу же я всё время отбирать у тебя телефон.

— Справедливо. Что-то имеешь против женского мозга?

— Конечно, нет. Это медицинский факт, что у вас одновременно работают оба полушария: и логическое, и творческие, потому что между ними широкая перемычка, которой у мужчин практически нет, поэтому вы многое додумываете, того, чего на самом деле нет, плюс более эмоциональны. Но иногда банан — это просто банан.

Я снова вздрогнула от звонка, оставив Кирсанова без ответа.

— Да, Юль, — сказала соседке. Удивилась. — Сегодня? Ну ладно, сегодня так сегодня.

Кирсанов выплеснул остатки воды, которую разок глотнул, пока я говорила.

— Не хочешь сам выбрать телефон? — предложила я. — Заодно купим во что тебе переодеться.

Оба полушария моего мозга, может, и не были венцом творения — мозгом половозрелого мужчины, но работали исправно: можно сказать, я вытащила Его Величество из дома обманом и не оставила выбора.

Он, конечно, понял, что мы в больницу, но было поздно: Юля встретила нас на проходной, и ворота военного госпиталя уже закрылись за её спиной — обратного пути не было.

Глава 20

— А ты коварная, — покачал головой Кирсанов в кабинете с томографом.

— Кто бы говорил, — усмехнулась я, вспомнив, как он провёл меня с книгой.

К моему большому облегчению всё я сделала правильно: и лекарства нужные купила, и внутривенные инъекции были нелишними, и перестраховалась не зря.

— Всё с твоим мужиком будет хорошо, — похлопала меня по руке Юлька. — Можно сказать, отделался лёгким испугом, — повторила она слова врача.

Тот сказал, что сотрясение неопасное, и основной удар приняло на себя плечо, а не голова. Но связки целы, вывиха нет. А температура — скорее всего, высокая реактивность организма, который так отреагировал на травму, стресс и переохлаждение.

В отличие от Юльки, доктор, правда, многозначительно не лыбился и не добавлял: до свадьбы заживёт.

«Угу, заживёт, — мысленно ответила я, — если выживет. Осталась самая малость — выяснить, кому нужна его смерть и как далеко они зайдут».

Но с меня даже денег не взяли, поэтому грешно жаловаться на Юлькины намёки.

Обратно я везла моего Короля в приподнятом настроении и мечтала, чтобы его машину как можно дольше не нашли.

Он разбирался с телефоном, когда мы подъехали к дому. Я едва успела крикнуть: «Прячься!», увидев непрошеных гостей, и поторопилась выйти из машины им навстречу.

— День добрый, — раскланялся Василий, что ждал хозяина у машины.

— А Роман Аркадьевич? — посмотрела я на него с подозрением.

— Он ждёт вас там, у воды, — показал он.

Я вывернула из-за угла дома на веранду и прям остолбенела.

Нет, не от неземной красоты Рябцева, хотя выглядел он, как обычно — словно сгенерирован нейросетью. Я обалдела, что он держал в руках букет.

— Привет! — поздоровался он как ни в чём не бывало.

Словно не он чуть не получил прошлый раз грязной тряпкой по морде. Словно мы добрые приятели. Словно не у него жена и трое детей, а он женихаться приехал.

Я всем своим видом, как могла, выразила удивление.

— Это что за…

— Это в качестве извинений, — протянул он букет. — Сожалею, был не прав, не должен был угрожать. То ли был не в себе, то ли день выдался неудачный. Прошу великодушно меня простить.

Я покрутила в руках цветы. Такой изящный дорогой букет даже жалко выкидывать. Жалко цветы. Жалко флориста, который его делал. Рябцева не жалко.

— То есть всё, вопрос закрыт, ты больше не покупаешь мой дом?

Он скривился, словно от зубной боли.

— Давай на время отложим эти разговоры. Сходим куда-нибудь, познакомимся поближе, поговорим о чём-нибудь нейтральном, просто хорошо проведём время.

— Это в каком смысле?

— В самом невинном, — поспешил он меня уверить, хотя, глядя на его хитрую смазливую кошачью морду, в невинность в принципе верилось с трудом.

— Что-то изменилось? — удивилась я.

— Нет, — разглядывал он меня с пристрастием. — А почему что-то должно было измениться?

— Ну не знаю, — пожала я плечами.

— Нет, Вивьен, ничего не изменилось. Просто я понял, что начал не с того.

— А с чего нужно было начать? — намертво, видимо, приклеилось к моему лицу удивлённое выражение.

— Надо было рассказать о себе, своих планах, причинах, по которым мне нужна твоя земля.

— Ну так, прошу, — пригласила я рукой. — Я сейчас ничем не занята.

— Давай встретимся в пятницу вечером. В другом месте, другой обстановке, — осмотрелся он. — Как насчёт… — протянул визитку ресторана. — Я заказал столик. В восемь тебя устроит?

Я покрутила в руках красочный буклетик. Дорогое место. Интересное.

Но куда интереснее было узнать, что же хочет рассказать Роман Аркадьевич.

Позади него за домом что-то упало. И я даже знала, кто это уронил.

Рябцев машинально повернулся, я поторопилась его отвлечь.

— Ветер. Значит, в пятницу? — уточнила я, резонно решив, что все вопросы я могу задать и под живую музыку в приятной обстановке с вкусной едой, а не на ветру веранды.