Кодекс Крови. Книга ХI (СИ) - Борзых М. - Страница 46

Меня же ждала экспедиция в пустыню. Как бы быстро мы ни поговорили с Тиль, но в родном мире прошло ещё три дня. И из озвученных двух недель осталась одна.

Прежде чем отправляться в самое пекло я хотел убедиться, что кладка рода Эсфес всё же сохранилась. Поэтому первым делом открыл прокол в Обитель.

В этот раз бывшая альма-матер выглядела уже более обжитой. Трещины в стенах исчезли, башни вновь стояли на своих местах. Сигнализацию Агафьи я прошёл без запинок. Все же ядро защиты было создано из моей крови.

Но вампирша вышла из тени уже спустя секунду после отметки у привратника и зашагала рядом со мной:

— Надо же, какие люди к нам пожаловали!

— И тебе не хворать, баронесса! — чмокнул я родственницу в щёку. — Как твоё обучение?

— Четвёртый уровень Цитадели, скоро испытание… — голос вампирши осёкся.

— Хороша-а-а! Год на уровень — это сильно! Я думал, что ты сразу экстерном пройдёшь.

Мы шагали по брусчатке. Я заметил во внутреннем дворе несколько алых балахонов новых корвусов.

— Я изучила оставленные тобой воспоминания и решила пройти весь путь. Мастерство кроется в деталях, а их впопыхах не раскрыть, — философски отозвалась Агафья, пытаясь скрыть собственные чувства.

— Не скучно? Старшие не задевают?

— Кого? Меня? — вампирша расхохоталась. — У половины я знаю их самые грязные тайны, со второй половиной мы пили. В основном тружусь на ниве артефакторики, но переживаю не из-за этого. Меня страшит испытание Великой Матери Крови. Что она уготовила мне? Какой личный дар?

— Здесь никто не подскажет, всё индивидуально, — я остановился, и Агафья последовала моему примеру. — Сейчас я скажу тебе то, в чём никто из них тебе никогда не признается. Мы не помним это испытание. Ни один. Оно просто было, и мы его пережили. Всё. Другие маги отшучиваются, и корвусы думают, что это делается специально для нагнетания страха. Но это не так. Это личное между Кровью и тобой.

Агафья растерянно кивнула, а после порывисто обняла меня и отпрянула.

— Спасибо!

— Когда назначено испытание? — на всякий случай уточнил я, намереваясь прибыть в Обитель для поддержки.

— Через неделю. Навестишь?

Мне показалось, что в голосе вампирши промелькнула надежда.

— Если в пустыне не сдохну, то постараюсь, — честно озвучил свои планы на ближайшую неделю.

— Для тебя, дорогой внук, даже смерть не будет являться оправданием в случае неявки! — ткнула меня Агафья локтем в рёбра и тут же сменила тему разговора: — Что привело тебя к нам?

Я не стал в подробностях пересказывать последние новости, но всё же кратко ввёл Агафью в курс дела. Та несказанно удивилась цели:

— Я бы обнаружила что-то такое при установке сигнализации. Ты же знаешь, я чувствую жизнь и кровь.

— Понимаешь, дорогая, как оказалось, они вроде бы как и не живы, и не мертвы нынче. Почти как твоя природа. Они ещё не эмбрионы, яичница, как кое-кто их обозвал. Там нет ни души, ни крови. Я попробую поискать своей магией. Основатель я рода или погулять вышел?

— Стоять! — вампирша преградила мне путь. — Это слабое звено в сигнализации, и я должна его отыскать сама!

Агафья всегда была натурой очень увлечённой и азартной. А я, как оказалось, любил делегировать полномочия, особенно в случае существования добровольцев. Но сейчас во мне проснулся дух соперничества.

— Давай наперегонки?

Вампирша окинула меня оценивающим взглядом и кивнула:

— На что спорим?

— Кто проигрывает, обеспечивает попойку самым эксклюзивным пойлом, которое только можно достать, — предложил я.

— Разоришься на моих хотелках, внучок, — вампирша показала язык и исчезла в тенях.

Что ж, вызов принят. Я перенёсся на крышу Башни Крови к ковчегу. Как ни крути, а он должен был отыскать кладку рода, пусть и спрятанную до его создания. Но сколько я ни пытался отыскать яйца магией Рассвета, всё было без толку. Ковчег с лёгкостью определял местонахождения других устройств родов, и даже тайник с чужими кладками теперь был отмечен на проекции карты. Через полчаса сам ковчег засомневался в сохранности яиц рода Эсфес:

«Всё же столько лет прошло. Может, и не сохранились, если прошлая Обитель пала».

Поскольку Агафья ещё не появилась с победным кличем, я тоже не спешил сдаваться. Переиначивая и комбинируя все известные мне поисковые конструкты, я раз за разом повторял поиск. Результат, к сожалению, был всегда одинаковым. И тогда я повторил собственный экспромт при создании адамантиевых игл для глав орденов.

Прижав ладони к ковчегу, я погрузил их в пульсирующее тепло. Серебристый металл оплёл пальцы тончайшим кружевом перчаток, ластясь, словно живой. Всё больше адамантий напоминал мне живое существо, которое не любило, когда ему приказывают, но готово было прислушаться к разумным просьбам.

«Помоги мне, прошу! Там дети… если их не отыскать, они умрут».

Я представил яйца в розоватом свечении и попытался передать этот образ адамантию. Тот на мгновение обжёг холодом, а после впился иглами в ладони, обагрившись кровью.

«Всё правильно! За всё нужно платить!» — такая знакомая цена почему-то обрадовала меня. Словно я снова вернулся на обучение в Обитель.

Как ни крути, а здесь я чувствовал себя как дома. Это и был мой дом почти на три сотни лет. В башню я съехал, когда у меня появилась Тильда. Ребёнку не пристало находиться в атмосфере постоянных оргий и кровавых ритуалов. С другой стороны, я был именно ребёнком, когда попал в Обитель. Но это, скорее, было исключением, чем правилом. Обычно дар открывался ближе к совершеннолетию.

Металл обжёг кожу, выводя меня из состояния задумчивости, а в следующий миг в сознание ворвался вихрь образов, большинство из которых я даже не успевал разглядеть толком. Война, взрывы, алые балахоны на стенах Обители, а после огненный ад. На месте крепости не осталось ничего, даже пепла. Лишь глубокая воронка, уходящая на десяток метров в скальную породу. Как такое было возможно, я не знал, но угроза, описанная Ольгой, вдруг показалась мне не такой уж и сказочной.

Мельтешение образов остановилось на моменте пронзания моего сердца пирамидкой с магией Рассвета. Теперь я со стороны видел, как в меня прорастала сила, как взметнулись ввысь серебристые и розовые лозы, как Агафья с Ольгой снимали меня с алтаря. Но ещё я заметил и другое. Лозы проросли не только ввысь, но и вглубь. Ленты тянулись сквозь скальную породу, пока не провалились в пустоту и не принялись оплетать какой-то силуэт. Размерами он явно превышал человеческий, больше напоминая птичий.

Прикинув размеры пещеры по сравнению с силуэтом, я попробовал открыть туда прокол. М-да, а с размерами здесь не мелочились. Даже в змеином облике я не доставал до потолка головой, да и хвост было где разместить. Тем удивительней было увидеть чуть мерцающий во тьме силуэт огромной птицы, размером больше меня. Она лежала, раскинув крылья и уткнувшись массивным клювом в каменный пол.

Сменив ипостась, я почувствовал себя букашкой рядом с её исполинскими размерами. Судя по отсутствию сердцебиения, создание было давным-давно мертво, но признаки разложения не коснулись его. Он словно застыл во времени. Уже почти прикоснувшись к оперению гиганта, я разглядел под ногами неровно выцарапанные в камне элементы защитного конструкта.

— Ну кто так чертит? — невольно вырвалось у меня. — Суицидник!

— Не говори, — донёсся из темноты голос вампирши. — Небрежность — первый шаг к смерти.

— Куда он торо… — я не закончил мысль, разглядев одну немаловажную деталь. Грудь и шею птицы насквозь прошили осколки, разворотив всё на своём пути. То, что я во тьме воспринял за перья, оказалось шрапнелью из осколков. Проросшие из пирамиды лозы завершили картину смерти, единым копьём пронзая и без того уже мёртвое существо.

— Он же на ежа похож, когда только конструкт вывести успел, — голос Агафьи донёсся из-под крыла птицы. Вампирша уже во всю обшаривала территорию под телом.

Я же не мог отделаться от мысли, что где-то уже видел подобную картину. Гигант, пришпиленный к камню, погибший в заточении. Таким мог бы стать Райо, если бы я не перенёсся к нему в тюрьму и не освободил.