Театр тающих теней. Словами гения - Афанасьева Елена - Страница 29

В дальнейшем Монтейру в качестве агента не использовался.

После ареста в 1952 году в Лондоне по обвинению в ограблении и последовавшего тюремного заключения был освобожден из-под стражи, предположительно пошел на сделку с британской полицией. Проживал в Великобритании по поддельным документам, предположительно предоставленным Скотланд-Ярдом. Участвовал в множественных налетах и ограблениях в составе организованной банды. Во время налета на ювелирную лавку в Челси на глазах нескольких свидетелей совершил убийство сторожа.

Успел уйти от полиции, бежал в Португальскую Индию. На Гоа по своим настоящим документам устроился на работу в полицию.

По сообщениям источников, проявляет себя как неоправданно жестокий полицейский, применяющий по отношению к задержанным недозволенные методы допроса и пытки. Каждый подозреваемый, допрашиваемый Монейрой, к утру сознается в преступлении, даже если его не совершал.

Сержант колониальной полиции Монтейру многократно применял и применяет недозволенные методы при допросах задержанных. Удушение, избиение с применением кастетов, дубинок и других средств, использование электрических приборов для пытки током, подвешивание на крюке к потолку, растяжка (подозреваемого ставят с широко раздвинутыми ногами, заставляя опускаться все ниже до разрывов в паху) входят в обычный набор средств дознания сержанта Монтейру. В ряде случаев им применяются пытки с использованием шланга, который вставляется в задний проход подозреваемого, и через него под давлением подается холодная вода или вводится колючая проволока, которая после удаления шланга остается внутри.

Неоднократно используемые сержантом Монтейру пытки приводили к смерти подозреваемых, после чего дела закрывали, а через какое-то время находили настоящих преступников. После обращения в суд родственников одного из убитых Монтейру сумел выставить виновным своего подчиненного, который был осужден на длительный срок, а через некоторое время Монтейру жестоко избил подавшего на него в суд гражданина, проломив череп. Пострадавший находится в коме.

Сержант Монтейру многократно делал фотографии пыток с применением физического и сексуального унижения подозреваемых и угрожал разослать фото родственникам и знакомым задержанного.

Подавляющее большинство пыток применяется по отношению к гражданам местного происхождения, коренным гоанцам, что совпадает с открыто высказываемыми сержантом Монтейру откровенно расистскими взглядами. Но присутствуют и эпизоды применения недозволенных методов по отношению к этническим португальцам, в частности к Мигелу Оливейре.

Около 18 часов в дверь позвонил мужчина в полицейской форме и попросил проехать с ним в отдел. Ранее я давал показания полиции по уголовному делу, возбужденному еще в марте, поэтому просьба меня не удивила.

Полицейский привез меня на своей машине в управление, провел в кабинет, где находились еще несколько сотрудников, и предъявил мне обвинения в избиении до смерти Раби Риану. На что я ответил, что в глаза не видел избитого. Один из них закричал на меня, чтобы я лучше вспоминал. Я возмутился, сказал что-то вроде — что вы себе позволяете, вы же полицейские! И после этой фразы началось… Меня скрутили, заковали в наручники, усадили на стул и принялись бить руками и ногами. Били сильно, больно, по голове, пояснице… Рот и ноздри заклеили изолентой, которую время от времени отдирали, чтобы я мог вдохнуть.

Перед тем как заклеивать рот или нос очередной раз, меня сначала били в солнечное сплетение, заставляя глубоко выдохнуть, чтобы я дольше продержался. Все, что я мог, — кричать как резаный, когда отклеивали рот.

Примерно через полтора часа экзекуции в кабинет вошел тот полицейский, который обвинял меня в избиении какого-то Раби, спросил, признался ли наконец. Услышав, что признание еще не выбито, начал бить меня прицельно в голову. Он распорядился заткнуть мне рот тряпкой: «Чтобы я воплей его больше не слышал!» В этот момент я узнал в этом полицейском Казимиру Монтейру, с которым был знаком в детстве.

Один из подчиненных Монтейру поднял с пола грязную половую тряпку и стал засовывать ее мне в рот. Монтейру ударил меня сзади по ногам так, что мои колени подкосились, сел на меня сверху и ногами сжимал ребра так, что я понимал, что они сломаны. Во время этих издевательств Монтейру повторял, что это мне за его собственные ребра.

Голова гудела от полученных ударов, и я уже мало что понимал. В кабинет привели еще какого-то человека, ему диктовали, что нужно написать, дали мне какую-то бумагу на подпись, я механически подписал и попросился к окну глотнуть воздуха. Из окна увидел свою жену во дворе и закричал из последних сил.

После обращения к врачу у Мигела Оливейры констатировали контузию, черепно-мозговую травму, переломы ребер, ушиб почек и другие травмы.

Сержант Монтейру арестован 18 апреля 1958 года по многочисленным обвинениям в коррупции, злоупотреблениях властью и особой жестокости во время допросов подозреваемых.

Все свидетельства и факты преступлений зафиксированы в уголовном деле. Свидетели обвинения многократно сравнивают его с дьяволом.

По совокупности преступлений должен быть приговорен к 25 годам заключения.

Сам задержанный, сержант колониальной полиции Монтейру, своей вины не признает. Утверждает, что поступает строго по убеждениям салазаризма и в традициях лузотропикализма.

Я, сержант колониальной полиции Казимиру Эмериту Роза Телеш Жордан Монтейру, заявляю, что действовал и действую строго в интересах власти и правительства премьер-министра Антониу Салазара. Как полицейский, являюсь представителем власти в колонии. Не всегда соблюдаю права подозреваемых, но всегда действую строго в интересах властей.

Да, я применял недозволенные законодательством методы, но исключительно на благо государства. Невозможно в каждом случае все оформить по закону и получить санкцию прокурора при задержаниях и обысках. Это только в кино едут на задержание с мигалками и кричат: «Откройте, полиция!», что полная хрень, нельзя давать преступникам время приготовиться к вооруженному отпору. К заподозренным в антигосударственной деятельности, к ранее судимым, к наркоманам, пьяницам, оппозиционерам и тому подобной мрази нужно относиться соответственно и выбивать из них признания всеми доступными способами.

Моя задача — получить признание. Когда подозреваемый упирается, мы наносим предупредительные удары по почкам, конечностям, в пах, по ребрам, в солнечное сплетение. Голыми руками бить утомительно, лишняя трата сил, которые нужны для последующих допросов. По голове и по лицу мало толку бить — по лицу задержанных бьют только неопытные сосунки. Даже от поверхностных ударов остаются заметные следы, и если придется отпустить задержанного до того, как следы сойдут, он может зафиксировать побои.

Моя жестокость оправдана. Тем, кто верит в презумпцию невиновности, не место в полиции. Инакомыслящие, все эти оппозиционеры, враги «Нового государства» — скопище жестоких и опасных тварей. Рядом с ними я испытываю ужас и отвращение, как любой достойный гражданин нашей страны. Чтобы преодолеть этот ужас, я должен внушить ответный ужас подозреваемым.

Всем понятно, что добиваться признательных показаний можно только при соблюдении всем понятных, но нигде не записанных правил. Их я всегда соблюдаю. Никогда не прошу санкции у руководства, не вмешиваю вышестоящее начальство — сразу приношу готовый результат, а если результат есть, кому какое дело, как он получен.

Жестокость методов дознания соответствует тяжести расследуемых преступлений и оправдывается полученными результатами. Причиняемая мною физическая боль и моральные мучения — лишь один из инструментов воздействия на подозреваемых в интересах «Нового государства». Моя репутация как садиста-зверюги среди всех этих оппозиционеров и бандитов помогает развязывать им языки. Еще до начала допроса они знают — у Монтейру молчать нельзя, он же, сучара, запросто заколотит до смерти! Поэтому у меня и не молчат!