Пошел купаться Уверлей - Высоцкий Сергей Александрович - Страница 48

— Это мелкие подробности. Мой клиент через пару часов нашлет в окрестности вашего милого поселка энергичных братков. Братки достанут Кюна из-под земли. Он же им позарез нужен со своими секретами. А ведь и правда, из-под земли достанут! — Фризе усмехнулся неожиданно пришедшему каламбуру. — Что тут начнется!

— Чего в этом хорошего?! — Корнилов помрачнел. — Могут пострадать местные жители. А сколько сейчас дачников понаехало! Детей! По-моему, вы плохо выспались.

— Хорошо я выспался. Хо-ро-шо! Наверное, у вас тут воздух особенный. Обычно сплю до десяти-одиннадцати и с трудом глаза продираю.

— Сибарит.

— Не сердитесь. Мы поищем для их теплой встречи безопасное местечко. Крутая предстоит разборка! А нам прямая выгода: фонд «Эль Ренессанс» вынужден будет отложить вывоз ценностей. У нас появится время принять меры.

«Уж не думает ли он, что местом разборки будет моя дача? — с тревогой подумал Игорь Васильевич. — Нет уж, дудки! Хватит разбитой веранды». Генерал осторожно спросил:

— Где же они, по-вашему, должны встретиться?

— Хороший вопрос, как любят говорить наши политики.

— И никогда на него не умеют толком ответить.

— Товарищ генерал, а вы, по-моему, не любите нынешние власти? — весело спросил Фризе. — Вы не из партии Лебедя?

— Я и генералов не люблю, — в глазах Корнилова зажглись веселые искорки. — Я сам по себе. А вы чего радуетесь? Тоже не можете на хороший вопрос ответить?

— Подворье бывшего бухгалтера, а ныне предпринимателя Бабкина — самое подходящее место. Он наверняка связан с жульем из «Эль Ренессанса». Его подворье на Церковной улице?

— Да.

— Дежурная из «Астории», Лена, тоже упоминала Церковную улицу. Ее Жоржик там обретается. Вместе с Кюном.

Говоря о Елене Петровне, Фризе подумал: «Неужели Кавалер не проговорился ей, что он русский? Даже в постели? Даже во сне? Это ж какой надо иметь характер вору в законе, чтобы ни разу не пустить матерком! Или не все мне девушка рассказала!»

— Дом Бабкина — самое подходящее место. Там можно роту спрятать. Стоит на отшибе, забор двухметровый.

— Хорошо бы запустить туда мальчишек. Проверить, какие машины в гараже!

— И не думайте про мальчишек! — рассердился генерал. — Это вам не Лондон времен Шерлока Холмса. Наши отморозки не пощадят и годовалого ребенка!

— Хорошо, — согласился Владимир. — А в дом Рукавишникова не надо заглянуть?

— Незачем, — отрезал генерал. — Там идут реставрационные работы после пожара. Руководит серьезный мужик — директор музея. Если бы выявил что-то подозрительное — забил бы во все колокола. Надо подальше от этого дома держаться, не дай бог опять какое-нибудь несчастье.

— А сам пожар не подозрителен? Может быть, вашего серьезного и честного директора хотели оттуда выкурить? Чтобы освободить доступ в пещеры?

— Черт его ведает! Теперь, когда знаешь о запрятанных ценностях, все выглядит подозрительным! — Корнилов ненадолго задумался. Потом сказал: — А не дать ли вашим нанимателям наводку поточнее? Прямо на дом Бабкина.

— Сообщить адрес?

— Знаете, деревенский адрес — понятие относительное. Это вам не Москва с табличкой на каждом доме. Помогать так помогать. Поставим возле объекта зеленую «тойоту». И ваш «жигуль». Чтобы господа не сомневались, где искать.

— Подходит. Но участковый собирался звонить следователю. Сообщить о «тойоте».

— У нас связь работает отвратительно. Сами убедитесь, когда будете с Сиверской звонить своему клиенту. А с Лысенко мы переморгнемся.

Почту Фризе нашел рядом с унылой и пыльной станцией Сиверская. Крохотное деревянное здание старого вокзала сохранилось, наверное, еще с начала века. А новое, бетонный приземистый уродец, наводило тоску. Похожее чувство вызвал у Фризе и заплеванный, с въедливым запахом немытых человеческих тел зальчик телефонного переговорного пункта. «А мне-то нахваливали эту Сиверскую! — разочарованно подумал Владимир, присматриваясь к хмурым озабоченным людям, ожидающим своей очереди. — Шишкин, передвижники, царские вельможи! Может быть, подальше от вокзала все прекрасно, но визитная карточка подкачала».

Он уже настроился на то, что дозвониться до столицы будет нелегко, но едва набрал нужный номер, как услышал сочный молодой баритон:

— Хелло!

— Господин Хиндеман, это Владимир, — сказал Фризе по-немецки.

— Приветствую вас, коллега. — Наверное, Хиндеман был в комнате не один. — Как отдых? Как погода?

— Прекрасно. Ваш брат, господин Кюн, он же… — Фризе сделал паузу, подыскивая подходящее немецкое определение, — вор в законе Федя Кавалер находится в добром здравии. В селе Рождествене под Гатчиной. Вам его привезти? Или передать местным властям?

— Нет-нет! Прекрасно. Я вас понял. Такой удачный отдых, великолепная погода! — От волнения Хиндеман зачастил, и Владимиру невольно захотелось почесать в ухе. — Вы не смогли бы перезвонить через десять минут?

Через десять минут не получилось. Только через полчаса. Голос у Хиндемана поскучнел.

— Я вам очень благодарен за труды, господин Фризе. Но вы не выполнили условия контракта. Вы нашли человека, который воспользовался документами брата, а не его самого.

— Да нет, это человек, чью фотографию… — но Хиндеман прервал Фризе:

— Контракт разорван! Счет по карточке «Америкэн-экспресс» закрыт. Аванс можете оставить себе.

Объяснив своему гостю, как добраться до Сиверской и найти почту, Корнилов разложил на столе старую — еще довоенную — карту и задумался.

Существование Рождественских пещер было фактом. Он сам убедился в этом, когда Борис Федорович водил его по окрестностям Рождествена.

Но главный вход в пещеру, в роще позади усадьбы Рукавишникова, тот вход, которым несколько лет назад пользовался Олег Суша, оказался наглухо засыпан. И не было никаких признаков того, что в последнее время его пытались раскопать.

Имелся еще один вход в пещеру — за ручьем, рядом с Церковной улицей. Старожилы рассказывали, что над этим входом стояла деревянная часовенка, но в один прекрасный день часовенка провалилась под землю.

Почему над входом в пещеру была выстроена часовня? За какие заслуги? Этого не знал даже священник Рождественского храма. Он же рассказал Корнилову, что в самом храме никакого потайного входа в пещеры нет.

Если поверить в легенду о том, что поросенок, запущенный в пещеру в Рождествене, через день появлялся в Батове, вполне возможно, что к пещере можно подобраться где-то на пути между двумя этими селами. И почему не предположить, что промежуточный доступ в пещеру находился в имении Набоковых, на крутом берегу Оредежа? Правда, в воспоминаниях Владимира Набокова сведений об этом нет. И не могло быть! Во-первых, писатель мог и не знать о входе в пещеру. И, во-вторых, если и знал, то не стал бы оповещать об этом читателей всего мира. Толпы искателей приключений отправились бы на поиски и разрыли все окрестности.

Корнилов стал вспоминать многочисленные прогулки по липовым и дубовым аллеям набоковского парка. Странно, что в последние годы ему ни разу не попались на глаза развалины старого поместья!

Он вышел из дому, минут пять побродил по саду, внимательно оглядел соседскую дачу, в которой обитал Творожников. Там было тихо, как на кладбище. Хозяин дома ни разу не появлялся после того памятного разговора.

Спустя полчаса Игорь Васильевич посетил участкового инспектора Лысенко. Лейтенант, сочувственно кивая, слушал пожилую бедно одетую женщину с темным, изможденным лицом. Судя по разговору, соседская собака сожрала у нее последних куриц. Признав в Корнилове, присевшем в сторонке, начальника, женщина решила пожаловаться и ему.

— Рази есть такой закон — скармливать псам соседских кур, товарищ начальник? Да и пес-то бросовый, от свиньи не отличишь!

— Мария Герасимовна, вы мне уже все рассказали, — попытался остановить потерпевшую Лысенко. — Обещаю принять меры.

— Пускай и они знают! — женщина показала корявой загорелой ладонью на Корнилова. — А то нынче эта страхолюдина моих курочек задавила, завтра пойдет по селу озоровать. Что это за мужик? Денег на хоромину не пожалел, три этажа отмахал, а на приличную собаку пожадничал. Купил бы овчарку и держал на цепи. Правильно я рассудила, товарищ начальник?