Выбери любимый жанр

Темное безумие (ЛП) - Ромиг Алеата - Страница 13


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

13

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть сомнение на ее лице. Я не из тех, кто сбегает. Несмотря на прорыв на сессии с Сэди, я считаю, что продолжать встречаться с Грейсоном — неправильно.

Сэди хочет, чтобы я погрузилась глубже. Но я не хочу утонуть.

А в нем я тону.

До недавнего времени я могла забыть о прошлом, не боясь, что оно повлияет на мою карьеру, и я знаю, что во всем, что происходит сейчас, виноват Грейсон. Я не хочу противостоять своим страхам. Я хочу, чтобы они вернулись в темный угол и сгнили там.

Я смогу подготовить материалы для суда, просмотрев записи с сеансов. Я подготовлю заключение, а затем забуду это дело и пациента, заперев мысли о них в дальнем темном уголке, где им самое место.

Приняв решение, я уже от него не отступаю.

— Это все? — спрашиваю я, уже поворачиваясь, чтобы уйти. Мне нужно уехать отсюда до их прибытия.

Она поднимает палец.

— Еще кое-что. Детектив Фостер оставил кучу сообщений. Хотите перезвонить?

Имя мне незнакомо.

— Нет. По крайней мере, не сейчас. Если он позвонит снова, попросите его связаться со мной по электронной почте. — Я получаю много ходатайств от следователей и сотрудников правоохранительных органов, и просто отвечаю на них все.

— Будет сделано, — отвечает Лейси. — Постарайся повеселиться в этот выходной, Лондон.

— Спасибо. Я буду на связи. — Я расправляю плечи, направляясь к лифту, с каждым уверенным шагом решимость и убежденность лишь набирают силу. Я нажимаю кнопку «Вниз», и меня охватывает чувство облегчения, когда серебряные двери открываются.

Мои глаза встречаются с его.

Всего лишь секунда, мгновение времени, но в тот момент, когда наши взгляды встречаются, вся решимость и уверенность ускользают, как какое-то беспозвоночное, в которое я превратилась. Я уношусь отсюда. Я лечу. Пронзительные голубые глаза Грейсона видят меня насквозь, и от них нигде не скрыться.

Надзиратель Маркс что-то говорит, но я ничего не слышу. Мой взгляд попадает в ловушку глаз человека, который отказывается меня отпускать. Постепенно возвращаясь в реальность, я замечаю, что на руках Грейсона больше нет велорукавов.

Его руки обнажены, и становится видно черные и серые рисунки на коже. Татуировки — это щит. Вам приходиться присмотреться, чтобы увидеть, что скрывается под ними. Блестящие шрамы, которые даже чернила не могут скрыть полностью. Я ношу такую же маску.

Когда сила тяжести дает о себе знать, мы бессильны остановить столкновение. Осознание того, что нас затягивает в черную дыру, мало помогает предотвратить неизбежное. Как однажды сказал Грейсон: Мы предназначены друг для друга.

— Лондон, ты уходишь?

Я моргаю, давая себе несколько секунд, чтобы сосредоточиться на мужчине слева от меня. Я поворачиваюсь к Марксу.

— Не сегодня.

Растерянно приподнятая бровь — единственный реакция, которую я замечаю, пока я поворачиваюсь к офису. Не сегодня. Словно зная, что я собираюсь сбежать, Грейсон специально снял один из своих щитов, чтобы заставить меня вернуться.

Мне следует прислушаться к сирене, воющей в голове. Но простая истина заключалась в том, что я не в силах. Он делает меня безрассудной.

Я исчезаю в ванной комнате, примыкающей к офису, в то время как сотрудники тюрьмы приковывают Грейсона наручниками посреди кабинета. Стоя у раковины и держась руками за чистую мраморную чашу, я жду, пока утихнет лязг цепей и замков.

Я даю себе достаточно времени, чтобы вернуть свои щиты на место, затем поднимаю подбородок, вхожу в комнату и киваю задержавшемуся офицеру. Он уходит. От глухого щелчка закрывающейся двери офиса моя спина напрягается, щелчок звучит громко и неотвратимо, словно меня заперли внутри.

Отойдя от видеокамеры, я подхожу к краю стола и прислоняюсь к твердому дереву. Обычно я сижу в кресле ближе к нему, но сейчас мне необходимо отдалиться от него и опереться на что-то.

— Ты не включила запись, — замечает Грейсон.

Он не спрашивает, но я слышу в его голосе вопрос. Я прочищаю горло.

— Когда я провожу психоаналитическую терапию, то предпочитаю не делать запись. Я обнаружила, что, практикуя свободные ассоциации, пациенты лучше реагируют, когда за ними не ведется наблюдение.

Грейсон внимательно наблюдает за мной, отслеживая мои движения. Он ждет, как я отреагирую на его обнаженные руки. Раньше, слишком поглощенная собственными эмоциями, я не давала ему достаточной реакции. Я знаю, что он тоже чувствовал эту связь.

Я могла бы подождать, пока он первым начнет разговор, узнать, что побудило его показать сегодня свои шрамы, или я могу начать сеанс, бросившись в омут с головой.

Я тону.

— С чего такое изменение методов? — спрашивает он, заставляя меня встретиться с его холодным взглядом. — Разве я не сотрудничал, док?

Я облизала губы. Спокойный вдох.

— Свободные ассоциации — это еще один инструмент, который мы можем использовать, чтобы раскрыть подавленные эмоции или воспоминания. Его цель не в том, чтобы лечить, а в том, чтобы узнавать.

Он наклоняет голову.

— А что еще ты не знаешь? Если только этот метод не работает в обоих направлениях. Я так много хотел бы узнать о тебе, Лондон. Я хочу узнать, каково чувствовать тебя под собой. Я хочу узнать, каково чувствовать твои волосы в руке…

— Остановитесь.

Он подчиняется. Прижимаясь плечами к стулу, он выставляет руки напоказ. Я ошибалась — а я редко ошибаюсь, — думая, что он скрывает шрамы от стыда. Интеллект Грейсона всегда был моим самым большим противником. Я напрасно полагала, что смогу его просто перехитрить. Он ничего не выдаст мне ни о своем прошлом, ни о себе.

Он лишь кропотливо собирает информацию. Обо мне.

Это закончится сейчас.

— Во время этого сеанса вы также больше узнаете обо мне, — говорю я. — Этот метод работает в обе стороны.

Он садится прямее.

— Нам не нужны эти хитроумные методы. Если хочешь что-то знать, просто спроси. Я отвечу.

— Отлично. — Я отталкиваюсь от стола и передвигаю стул за желтую линию. — Для этого необходимо доверие, Грейсон. Доверие между врачом и пациентом, и я верю, что ты не навредишь мне действиями или словами, и можешь быть уверен, что я также не наврежу тебе.

Он замирает, и ни единый мускул на его лица не дрогнул, что бы означало, что моя близость его нервирует. Но за этой неподвижности я вижу его тревогу. Затем он легко сжимает руку в кулак и кладет ее на стул.

— Я чувствую запах твоего лосьона для тела, — говорит он. Он прикрывает глаза и делает вдох. — Сирень. — Уголок рта приподнимается в ухмылке. — Я попросил одну из поклонниц прислать мне свежие цветы, чтобы они стояли в камере.

Игнорируя провокационное замечание, я сохраняю спокойствие.

— Такое чувство, что сегодня ты защищаешься.

Его улыбка исчезает.

— Это не вопрос.

— Мы практикуем свободные ассоциации. Я могу озвучивать свои мысли так же, как и ты, не сдерживая их.

Он снова смотрит в камеру.

— Ты беспокоишься о том, что можешь узнать?

Я смотрю на свои скрещенные лодыжки.

— На самом деле, так и есть. — Когда я поднимаю взгляд, его поведение заметно меняется. Он становится более напряженным. Более серьезным. Словно ему больше не нужно играть и притворяться.

— Мы можем начать с простой словесной ассоциации, — начинаю я. — Я произнесу слово, а ты скажешь первое, что придет в голову. Суть в том, чтобы не задумываться над ответом. Могу я верить, что ты так и сделаешь?

— Можешь быть уверена, я сделаю все, о чем ты меня попросишь.

Я с силой сглатываю, не отрывая от него взгляда. Он бесстрастен.

— Начнем с простого. Животное.

— Свинья.

— Соль.

Он смотрит на рыбу.

— Водоем.

— Цветы.

— Сирень.

— Палец.

— Нить.

— Прошлое.

— Боль.

Я делаю паузу.

— Ты ассоциируешь со мной каждое слово.

Он поднимает бровь.

— Я делаю что-то не так?

— Нет. Нет, если это твой естественный порыв. Наша цель — передать мне твои эмоции и желания. Это называется переносом. Если только ты не специально подбираешь слова, которые, по твоему мнению, вызывают у меня дискомфорт…

13
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело