Подмастерье палача (СИ) - Тюрин Виктор Иванович - Страница 15

— Останови, пусть пыль осядет, — недовольно буркнул проснувшийся палач. — Заодно и перекусим.

— Это кто? — не замедлил поинтересоваться я.

— Королевские жандармы, — сердито и лаконично ответил мне полусонный палач, которого разморило на солнце. Его ответ мне опять ничего не сказал, но позже стало известно, что изначально жандармы (Gens d'Armes) были вооружённой конной свитой французских королей. Потом применение тяжеловооруженных всадников стало шире, им вменили функции полиции, и теперь бравым жандармам приходилось патрулировать основные торговые пути и гоняться по дорогам и лесам Франции за шайками разбойников.

Мы уселись в тени повозки, доедая остатки продуктов. Если мы с Жаном пили воду, которую набрали по пути, в роднике, то начальство запивало еду остатками вина. Отдохнув час, снова отправились в путь. Скоро я увидел две сидящие фигуры на обочине. Подъехав ближе, помахал приветственно рукой двум мелким торговцам — коробейникам, которые, похоже, обедали. Увидев мой жест, засмеялись, а в ответ отсалютовали мне кружками с пивом. Оставив торговцев за спиной и не видя больше ничего интересного для себя, я решил, что можно опять подумать о себе.

Мои учителя в той жизни, а затем и сама работа, приучили меня смотреть на окружающий мир реально, без сантиментов, находя и используя слабости людей. Особых сложностей в общении с людьми я не видел, но при этом прекрасно понимал, для того чтобы понять как низменные мотивы, так и душевные порывы человека этого времени, мне придется научиться смотреть на окружающий мир его глазами, причем с учетом всеобъемлющей веры в бога, которой пронизаны все грани жизни средневекового человека. У меня уже создалось мнение, что церковь взяла на себя обязанности святого привратника Петра и теперь нагло шантажирует людей, определяя достоин ли тот или иной человек шагнуть в врата рая.

"Вот чтобы мне не помешало, так это хороший вводный курс лекций о политической и экономической расстановке сил в стране и за рубежом. Не знаю, кто это сказал, но фраза мне нравится. "Только зная истинное положение дел, можно ставить перед собой реальную цель, а затем начинать искать пути к ее достижению".

Мои мысли неожиданно перебило донесшееся издалека, многоголосое, но совершенно нестройное, пение группы людей. Скоро повозка догнала группу молодежи, одетую кто во что горазд. Они пили пиво из кожаных фляг, которые передавали друг другу, и пели развеселую песню:

Песня разбудила палача, который снова задремал и теперь недовольно заворочался. Я уже догадался, кто эти молодые люди, но все решил спросить: — Студенты?

— Студенты, — подтвердил Пьер, не поднимая головы от свернутого под головой плаща, изображавшего подушку. — Пьяницы, драчуны и охальники. Впрочем, не все. Приходилось мне знавать, в свое время, среди них умных, и усердных учеников.

"Так вот за кого меня приняли обозники. Точно, пройдохи. Проныры и жулики, — подумал я, глядя на хмельные физиономии и хитро-вороватые глаза парней, идущих в клубах пыли. — И возраст у них разный. Вон тому крайнему, в коричневой одежке с красной заплатой, точно под тридцать".

— Эй, люди! Почему вам не совершить богоугодное дело и не подвезти бедных студентов, надорвавших здоровье за время изучения разных наук! — закричал один из студентов.

— Вас много, а лошадка одна! — ответил я.

В ответ компания стала грубо шутить, кривляться и строить рожи. Впрочем, через несколько минут мы их обогнали, и вскоре студенты остались позади. Когда вдалеке показались городские стены, нас обогнала группа всадников — дворян в окружении слуг. Равнодушно скользнув глазами по нашему возку, они проскакали мимо, вздымая облако пыли, зато я с интересом разглядывал их, отмечая детали и особенности для меня нового и пока непонятного сословия. Первое, что бросилось в глаза, так это выставленное на показ богатство. У всех разноцветная одежда, расшитая узорами, на ногах мягкие сапоги с серебряными пряжками, на пальцы надеты перстни со сверкающими на солнце драгоценными камнями. Головные уборы украшены пышными перьями разных цветов, а на поясе висели кинжалы в богато украшенных ножнах. На лошадях — изукрашенная сбруя, а седла отделаны серебряным галуном. В отличие от хозяев их слуги (которых было раза в три больше) были вооружены до зубов. Кольчуги, шлемы, мечи, арбалеты. Сразу, за спиной своих хозяев, ехали в ряд три оруженосца, уперев копья в стремя, на концах которых реяли флажки с гербами дворян.

"Надо будет как-то с геральдикой познакомиться, — пометил я себе в памяти, провожая глазами группу дворян.

— Город уже виден, — сообщил я громко зевающему Пьеру.

— Это хорошо, а пока остановись. Мне отлить надо.

Справив нужду, мы вернулись в возок. Палач, к моему удивлению, сам сел на место возчика, а я сел на его место. Не выдержав, все же задал вопрос, который еще со вчерашнего вечера крутился у меня на языке: — Мастер, а почему ты красный колпак не носишь?

— Какой колпак? — при этом он так удивился, что даже повернулся ко мне.

— Для того, чтобы лицо скрывать от людей, — объяснил я ему.

— Да это глупость какая-то, — сердито заявил он, а потом сел прямо. — Или где-то такие колпаки носят?

— Не знаю, — секунду подумав, я задал новый вопрос. — А после ярмарки работы тоже будет много?

— По-разному. Бывает, что даже несколько дней подряд не хожу на работу, правда, бывает это очень редко.

При подъезде к городу мы встретились с небольшим отрядом тяжеловооруженных конных солдат, стоявших на обочине. Это был патруль жандармов, своего рода "паспортный контроль", обычно стоявший на дорогах, перед городами. Так как удостоверений личности в эту эпоху не существовало, а ехавший человек вызывал подозрение или имел оружие, то он был обязан предъявить жандармам своеобразный документ с печатью, в котором указывались имя, общие приметы и цель его путешествия. Дворян, как правило, это не касалось. Офицер, поднял было руку, собираясь нас остановить, но увидев палача, которого, похоже, знал в лицо, резко ее опустил и отвел глаза.

Потом был город, раскинувшийся по другую сторону Луары, длинный арочный мост, переехав который, мы свернули на проселочную дорогу, которая шла вдоль городской стены. У меня и тени сомнения не было, что мы опять едем к "скотским" воротам. В город мы попали одновременно с большим стадом овец, которое пастухи пригнали с пастбища.

Сначала мы ехали мимо многочисленных загородок со скотом. Не успел мой нос свыкнуться с этими чудными ароматами, как его сменил сладковатый трупный запах. Объяснять откуда он идет, мне не было нужды спрашивать, так как проезжая мимо кладбища, я видел, что некоторые ямы-могилы стоят открытые. На мой вопрос Пьер ответил, что свежих покойников не зарывают в одиночку, а кидают в глубокую яму, затем слегка присыпают, в ожидании новых трупов. Только когда яма наполнится доверху, могильщики ее зарывают. Сразу за кладбищем оказался нищий район, чему я не удивился. Развалившиеся деревянные лачуги и полусгнившие бараки с соломенными крышами. Окон, как таковых в них не было, их заменяли небольшие отверстия. Уже потом узнал, что это сделано для того, чтобы удержать тепло зимой их можно было заткнуть сеном или тряпками. Кучи мусора, крысы и зловонные лужи дополняли картину нищеты и безнадежности. Обитатели трущоб, грязные и уродливые, при виде палача не отводили глаз, а просто смотрели. Кто равнодушно, кто с затаенной злобой.