Отрок. Покоренная сила. - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 52

• Предыдущая
• 52/93
• Следующая

— Но Бог есть любовь! Прощение, милосердие… — Не то, чтобы Мишка был не согласен с дедом или им овладел вдруг дух противоречия, просто осторожное сомнение, как известно, заставляет собеседника раскрыться лучше, чем настырное любопытство. — Искренняя молитва не может остаться безответной…

— Вранье, поповские сказки! — неожиданно резко возразил дед.

— Но Иисус сказал…

— Знаю я, что он сказал. За это и поплатился!

"Во дает дед! А ну-ка, а ну-ка! Интересненько…".

— Ты хочешь сказать, что ОН позволил своего сына…

— Не позволил — приказал! Думаешь: толпа сама по себе кричала: "Распни его!"? Нет, ей было приказано.

"Однако, концепция… Интересно: что дальше будет?".

— Но за что, деда?

— Не справился, взялся и не смог. Надо было прекращать, пока еще хуже не стало.

— С чем не справился?

— С изменением мира. Ты вот, Нагорную проповедь помянул… А ведь она — переиначивание десяти заповедей. В заповедях сказано: "Не убивай", а Иисус переиначил: "За убийство — суд". Значит, убийство может быть оправдано?

— А разве не так? — Чем дальше, тем Мишке становилось интереснее.

— Так. — Кивнул дед. — Но Заповедь переиначена!

— И что ж в этом плохого?

— А то, что мир лучше не стал! Если уж ты взялся переиначивать сделанное Отцом твоим, то сделай лучше. Если все осталось так же, то дело твое — бесполезно, а если стало хуже — вредно.

"М-да, логика, несомненно есть, и все же…".

— Но сроки, деда! От сотворения мира до Рождества Христова прошло пять с половиной тысяч лет, а Христос прожил всего тридцать три года. Христос просто не успел!

— Всё он успел. — Напористо утвердил дед. — Если дело неправильно начать, то и дальше проку не будет. А Иисус и за тридцать три года такого наворотил… Надо было прекращать! Обязательно!

— Да чего он наворотил-то?

— А то сам не знаешь? В Заповедях сказано, чтобы почитали родителей, а Иисус захотел, чтобы ради него отказывались от семьи. Это разве дело? Дураков и сумасшедших прославлял: "Блаженны нищие духом". А дальше уже и совсем дурь пошла: "Не противься злому", "Благословляйте проклинающих вас", "Молитесь за обижающих вас и гонящих вас". Мог такой мир стать лучше, чем сотворенный Отцом? Ни-ког-да! Надо было пресекать!

Дед резко взмахнул рукой, как бы подчеркивая несомненную необходимость названного действия.

— Значит, как Фаэтона?

— Кого?

— Греки в древности верили, что солнце — бог Гелиос, ежедневно объезжающий небесный свод на огненной колеснице. Сын Гелиоса Фаэтон взялся однажды проехать по небесному своду на отцовской колеснице, но не справился с норовистыми конями и опустился слишком низко. Вся земля могла сгореть. И тогда отец, чтобы спасти землю, метнул молнию, разбил огненную колесницу, но при этом убил и Фаэтона.

— И правильно сделал! — Дед прицелился указательным пальцем в Мишку. — То же самое, что и я тебе толкую: не допустил до беды, пресек.

"Вот тебе, бабушка, и се ля ви! И это — православный христианин! Ну погоди!".

— Пресек-то пресек, но христиан-то теперь чуть не пол мира!

Деда Мишкин тезис совершенно не смутил, он, как будто, даже обрадовался.

— Конечно! Ведь выгодно же! Не противься насилию, молись за обижающего! Это же как удобно хозяину рабов в узде держать! Ты думаешь я холопов крещу, только для того, чтобы отца Михаила порадовать? Да мне ж это на пользу! Но я сам врагов своих любить не собираюсь и подставлять левую щеку, получив по правой и не подумаю! И Бог-отец меня поймет, а Бог-сын… Он сам о себе всё сказал: "Блаженны нищие духом".

"Блин, Ваше сиятельство, да Вы еще покруче Нинеи будете. Она толкует, что христианство религия рабов, а Вы граф, что ДЛЯ рабов. Прагматизм на грани цинизма. Да что там — за гранью, и далеко за гранью!".

Дед прервал мишкины размышления неожиданным вопросом:

— А теперь, Михайла, ответь: если бы я тебя в Ратное сегодня не вызвал, сколько бы ты еще терпел?

— Ты это к чему, деда?

— А ты не понял? — Дед, подобно бабе, собирающейся устроить мужу скандал, упер руки в бока. — Ты ж тоже мир изменять взялся! Воинскую школу ты придумал? Ты! Лавку никифорову в Ратном — тоже ты. Войну эту… за умы — опять ты. Погоди, я еще не все сказал! — дед жестом пресек попытку Мишки что-нибудь ответить. — И ты теперь вот-вот станешь сотником! Властью! Я-то думал, что ты и вправду знаешь, что делаешь, а ты оказывается только терпел. Понял меня? Теперь можешь отвечать!

Вот тут-то Мишку по-настоящему и проняло. Вроде бы отвлеченная богословская дискуссия, совершенно для него неожиданно, обернулась очень серьезным разговором. Все предстало в абсолютно ином свете, вернее сказать: в истинном свете. Вдруг оказалось, что за столом сидят напротив друг друга не средневековый боярин-самодур и искушенный человек ХХ века, а матерый, всякого повидавший, мужик и четырнадцатилетний сопляк, вообразивший о себе невесть что.

Это ощущение придавило Мишку словно многопудовым грузом. В миг, как когда-то в переулке перед Ерохой, сознание взрослого человека забилось куда-то в темный уголок, а на передний план выступил перепуганный мальчишка. Сам понимая, как неуместно по детски это звучит, Мишка пролепетал:

— Так ты что ж, деда… Ты меня, как Фаэтона?

— Да!

И ни малейшего сомнения в том, что дед произнес это "Да!" искренне. Взгляд — глаза в глаза, спокойный, твердый, уверенный в своей правоте и, потому, беспощадный. Руки спокойно лежат на столе, поза, казалось бы, расслабленная, но это — расслабленность профессионального воина, способная мгновенно взорваться смертельным выпадом.

Мишка чуть было не взвыл: "За что, деда?!" — но откуда-то из дальнего уголка сознания на него, прямо-таки по-хамски заорали:

"Заткнись дурак!!! Прекрати панику, думай! Думай, идиот, ориентировочно-исследовательская реакция одинаково эффективно гасит в мозгу и агрессию, и панику, и любую другую дурь. Думай!

И правда, чего это я? Ну не будет же он меня прямо сейчас убивать! Да и не за что, вроде бы… Ай да дед! Это ж он момент подловил, чтобы надавить на меня и на место поставить! То есть, он, конечно же не врет и не притворяется, "Я тебя породил, я тебя и убью" для него не фраза из классической литературы, а вполне реальная жизненная ситуация. Но не прямо сейчас, а предупреждение на будущее, чтобы внук не очень-то заносился.

• Предыдущая
• 52/93
• Следующая