Первый шаг Некроманта. Том 3 (СИ) - Рэд Илья - Страница 33

— Что с Ваней, — спросил я Христа, когда начался весь этот обыск и аресты.

— Нашли, жив.

— Состояние? — уточнил я.

— В коме, — покачал головой шеф охранки, — боюсь, он стал овощем Артём.

В первую секунду я не поверил услышанному, ведь новость о том, что друг жив, вытеснила всё остальное.

— Это как? Что с ним?

— Его здоровье поддерживают некроманты, — хмуро ответил мужчина, — уточняй у них. Прости, у меня сейчас много дел, что по Артисту? — обернувшись, поинтересовался он.

— Убит, — махнул я рукой и поплёлся в Ложу, куда и увезли Ломоносова.

«Стал овощем», — проносилось в мозгу, и сразу же перед глазами замаячил образ Ивана: весь такой правильный из себя, иногда робкий, мягкий с детьми и женщинами, но сильный духом и закалëнный множеством испытаний.

«И что вы хотите сказать, что всë? На этом его путь будет закончен? В дрянной потасовке?»

Я не любил заниматься самоедством, но сейчас где-то там, в голове, ковырялся червячок сомнения. Он обвинял в случившемся меня, что не стоило вот так проявлять слабость, что надо быть всегда хладнокровным и просчитывать каждый шаг.

Да, оно так, но даже я не железный и могу сделать что-то на эмоциях, а тут такой случай — угрожали жизни близкого человека. Не знаю, какой чёрствой скотиной или трусом надо быть, чтобы на такое не ответить. Тем более всë было под контролем — его не должны были тронуть неклюевцы.

«Не должны, но тронули».

— Как он? — спросил я у некроманта, что сейчас проводил сеанс лечения. У него была нашивка на плече «V», означавшая пятый шаг.

Бенкендорф выбил сильного лекаря для Вани, но не лучшего.

— Стабильно плох, — ответил вставший некр, — мы не знаем, что с ним. Залечили ожоги и несколько переломов, внутренние органы целы, но что-то не так. Надо подождать ночь, посмотреть, как будет вести себя организм.

Я решил сам проследить за его состоянием, потому остался ночевать в госпитале при Ложе. Ломоносову выделили отдельную палату, самую лучшую.

Каждый час Ване становилось хуже, но как только дежурный некромант подходил с процедурой лечения, хворь тут же отступала.

«Если бы его лëгкие были забиты маной, то он бы уже умер», — рассуждал я про себя, — «Кашель, кровохарканье, невозможность дышать — всë это отсутствовало. Лежит почти здоровый на вид, даже румянец вон какой».

Наутро пришëл некромант шестого шага и тоже не смог внятно сказать, что происходит, но одно мы выяснили точно — без ежечасной подпитки Ване не жить.

— Сколько будет стоить продержать его тут до выяснения диагноза? — спросил я некроманта — "шестëрку'.

— Мы не рекомендуем этого делать. Формально он мëртв…

— Но его мозг, сердце и остальные органы работают, — возразил я. — Он абсолютно здоров, только попробуйте отказать ему в помощи, — предупредил я его. — Сколько?

— Скорее всего, ему как ликвидатору позволят лечиться ещë неделю, но, сами понимаете, он не единственный больной и по бумагам проводится как… — некромант хотел сказать «как труп», но осëкся под моим взглядом, — как особый случай, — выпутавшись, закончил он. — А дальше: пять тысяч рублей в день за двадцать четыре процедуры, палату и круглосуточный уход.

— Я согласен, — ни секунды не думая, ответил я, — будет вам пять тысяч в день, только пусть он живëт.

Некр посмотрел безнадëжным взглядом на больного и кивнул, особо не веря, что я долго продержусь с такими тратами. Они были действительно большими, но Ваню я не брошу.

В открытую дверь постучали. Я вышел из раздумий и увидел на пороге Пильняка.

«Кажется, у него был седьмой шаг?» — быстро вспоминая биографию крысëныша, подумал я.

— Чудовищная ночка, — деланно сочувственно вздохнул он, проходя внутрь и закрывая за собой дверь. — Кто бы мог подумать? В самом сердце аристократии пряталась такая гниль, — он покачал головой и подошëл к неподвижному Ване, коснувшись того рукой.

— Можете осмотреть его?

— Тш-ш-ш, — поднял палец Пильняк, — ага, ага, — качая головой, говорил он сам себе. — Кажется, понятно, — закончил глава Ложи и отпустил руку клирика. — У него нарушения в ментальном теле, — подытожил Якоб.

Если честно, я ожидал, что тот начнëт торговаться за информацию.

— К сожалению, мои силы не позволяют заглянуть глубже, но при таком количестве неактивной маны странно, что он вообще жив, хм.

— Вы можете видеть его ментальное тело? — уточнил я на всякий случай.

— Да, но слабо, говорю же — мне не хватает одного шага, чтобы добраться до разгадки, так что боюсь, я бессилен, — как-то на полуслове закончил он, намекая на продолжение, но не спешил говорить дальше.

«А вот и торг».

— Тогда, может быть, вы знаете, кто на это способен? Скажем, Распутин? — предположил я единственную кандидатуру восьмого шага, которую я знал.

— Да вы что? — удивлëнно воскликнул Пильняк и почесал свежую щетину, чтобы не выдавать улыбку. — Кто я, а кто господин Распутин? Он даже слушать меня не станет, не то, что согласится кого-то лечить. Нет-нет, Григорий Ефимович сейчас лучший некромант Российской империи, единственный за последние двести лет, кто так близко подошëл к Сопричастности на девятый шаг. Увольте, но не могу.

— Тогда что же?

Пильняк глубоко вздохнул, но, промолчав, заложив руки за спину и прошëлся туда-сюда по палате, как бы принимая тяжëлое решение.

— Знаете, Артëм Борисович, это, конечно, некрасиво с моей стороны, но и вы войдите в моë положение, — витиевато начал он.

— Скажите как есть, а там решил, — кивнул я, мне сейчас любая соломинка была важна.

— Не так давно господин Бенкендорф изволил арестовать графа Неклюева и скоро должен пройти допрос. Дело в том, что наше ведомство само заинтересовано задать некоторые вопросы, касательно Артиста и прочих отступников, ведь получается, граф контактировал с разными преступниками.

— Так что мешает вам дождаться доклада Тайной канцелярии? — невинно спросил я, понимая, куда клонит вёрткий интриган.

— Это деликатное дело — мы бы не хотели, чтобы вся информация о бывших членах Ложи попала на стол Его Величеству, понимаете?

— То есть вы хотите предложить мне стать пособником в укрывании сведений государственной важности? — строго спросил я.

— Вы слишком категоричны. Понимаю… Эмоции, молодая кровь… но всë далеко не так. Мы непременно покараем отступников и переловим их всех, но сами, — сделал он акцент на последней фразе. — Ложа не хочет выносить сор из избы. Всë-таки виновные — наши бывшие адепты, вот и наказывать их должны мы.

— Понимаю, — согласился я.

На самом деле этот шельмец боялся, что граф Неклюев вот-вот закукарекает и выдаст всю гнилую компашку бастионских аристократов, в том числе и род Пильняк, а дела Ложи с прочими разглагольствованиями лишь оправдания для неокрепших умов.

Чтобы я поверил во всю эту дурнопахнущую романтику общности и некоего некромантского кодекса чести? Пф-ф.

— Давайте так, — Пильняк подошëл ко мне и положил руку на плечо. — Вы мне Неклюева, а я поднимаю все свои связи, и в течение недели отыщем вам «восьмëрку»? Она не Распутин, но тоже кое-что умеет.

— Она?

— Нет.

— Ты ещё не выслушал меня, — сказал я Бенкендорфу.

— А что тут слушать? Неклюева я не отдам — он важный свидетель. Пильняк зарежет его в своих казематах и хрен нам тогда, а не показания.

— Не станет он подставляться, — возразил я. — Он хоть и мразь, но понимает — не сдаст остальных, значит, сам на себя тень бросит. Ему выгодно всех убрать. Какая, в конце концов, разница: он убьëт Неклюева или мы?

— Мне нужен Пильняк, — твёрдо отрезал Христ. — Плевал я на остальных дворянчиков. Этот ублюдок подставился, и прикрыть свою жопу подельниками я ему не дам.

— Без него у нас не будет Восьмёрки, — я сжал кулаки. — Ты же понимаешь, что если он нажмёт где надо, нас даже слушать не станут в Ложе, а собственных некромантов такого уровня у канцелярии нет.