Яд минувшего - Камша Вера Викторовна - Страница 10

Волчья рысь. Знаменитый «аллюр» бергеров – очень быстрый, прыгающий шаг или, если угодно, неторопливый бег, позволяет привычным к нему бойцам перемещаться быстро и далеко. И это при том, что «тяжелой пехотой» отряд Рейнхарда называли отнюдь не случайно: на каждом если не латный полудоспех, то хотя бы кольчуга с наклепанными стальными пластинами, наручи, шлем, у многих – небольшой кулачный щит, ну и оружие, конечно, без него все бессмысленно. Привычные скальные топоры, моргенштерны, укороченные алебарды, а у вожаков и тех, кто поудачливей – длинные мечи и редкие для пехоты диковинки – пистолеты. Вот чего почитай что и нет, так это мушкетов, два десятка на всю ораву, не до долгих перестрелок сейчас.

Ушедшая вперед дюжина Щеголя должна уже быть возле выхода из оврага, еще столько же торскими оленями скачут поверху, поглядывая по сторонам и прикрывая колонну – неважно, что до врагов далеко, всякие неожиданности случаются, а они сейчас не к месту. Той, что уже случилась, вполне хватает… А ведь пока они тут топают, не видя ничего за высокими откосами, Савиньяк может исхитриться выйти из боя и вытащить своих людей из намечающейся ловушки. Хотя нет, желай генерал всего-навсего ударить, ошеломить и отскочить назад, он бы не повел за собой всю доверенную ему конницу, достало бы и пары знамен. Лишнего парень не сделает, с головой там все в порядке, значит, нужно понять, что он затеял, и помочь. Не зря же они вчера на пару сперва лазили по здешним холмам, а потом прикидывали, как ловчей зажать имперцев. И ведь отлично же все сложилось, а потом пошла какая-то чепуха. То ли старый маршал свихнулся, то ли гонцы пропали, хотя что теперь гадать и дергаться? Все сомнения перед боем от Врага, а его желательно посрамлять, и почему бы не на берегах Каделы? Началось не так, как задумано, зато кончится правильно.

«Лоси», идущие «волчьей рысью», это прекрасно само по себе! Как и задержавшаяся на гербах память о морском прошлом. У бергеров – кораблик, у фок Варзов – косатка, при желании это можно счесть знаком судьбы и вестником удачи. Дед, когда просил руки племянницы маркграфа, так и сказал. Будущей родне это понравилось, хотя куда больше им понравилось, что жених на мечах уступал лишь брату невесты. Деву отдали заезжему воителю, и фок Варзов, оставшись талигойцами, стали немного бергерами. Это могло пригодиться, и это пригодилось, когда загорелось на агарийской границе, вот тогда-то маркграф и оторвал от сердца еще полторы тысячи бойцов. Ну в самом деле, не отставать же северу от юга, а кэналлийцы два года выручали Придду.

Впереди – заминка. Спины перед глазами вздрагивают и останавливаются, похоже, вернулись разведчики. Ну, вот и конец пробежки. Как и думалось, у горла оврага спокойно, чужих рядом нет. Не рядом – есть.

– На пригорке, который будет прямо напротив нас, когда мы выйдем из оврага, – докладывает Щеголь, – стоит не очень большой отряд, который караулит выход из оврага, из которого мы выйдем. От нас до этих птиц без перьев шагов семьсот-восемьсот, но по ровному месту, по которому подобраться тихо не выйдет, потому что…

– Я услышал, – мелкий отряд – ерунда, он не остановит и даже не задержит. Пошлют сообщить своим, ну так мы, когда пойдем вперед, всем о себе доложим сами. – Как там дальше?

– Там очень серьезно бьются. Сине-зеленых проходимцев, на которых нападают наши всадники, стало больше. Мы были слишком далеко, чтобы посчитать тех, кто подошел, но они занимают больше места, чем раньше, сильно давят и продвигаются вперед, на что смотреть воителям издали недостойно.

Всё, как и ожидалось: Савиньяк не ушел, «павлины» подошли. Ошибки не было, а если была, то не твоя.

– Мой приказ, – сосчитать по бергерской традиции до четырех, поднять взгляд на знамя Горной марки и тут же перевести на застывших рядом «капитанов». – Выходим в поле колонной, все четыре дружины одна за другой, и вперед «волчьей рысью». Ульрих с «Корабликом» – в первом ряду, я – у своего флага, со мной Отто. По моему сигналу разворачиваемся в «стену» и втаптываем этих… пернатых, которых никто в Талиг не звал, в землю вместе с их пиками. Сперва все, как обычно, дальше – посмотрим, но главное помочь нашей коннице.

Согласно наклоненные головы и молчание. Малыш Кнуд, самый молодой и безбашенный из четверки «капитанов», покачивает в лапищах свой «скальник», словно прикидывая – кому первому и куда он загонит с размаха тяжелое лезвие. Остальные просто играют желваками на скулах. То, что «дурных птиц» заметно больше, никого не волнует, на физиономиях лишь предвкушение доброй кровавой драки. Себя Рейнхард видеть не мог, но подозревал, что от своих «лосей» он отличается не слишком.

– Вперед! – и три высоко поднятых привычными ручищами знамени – «Победитель дракона», бергерский «Кораблик» и личный штандарт фок Варзов с хищной косаткой – выплывают из гостеприимного оврага. Четверть дела сделана, самая долгая и при этом самая легкая.

С примеченного разведкой пригорка заполошно голосит сигнальный горн, еще и гонца, небось, к начальству погнали, но это все в стороне, броску не помешает.

Железная гусеница с острой щетиной, шустро шевеля сотнями ножек, стремительно пересекает сухое ровное поле. Ей никто не мешает – кто увидел, слишком слаб или в стороне, а кто способен быстро выдвинуться навстречу – просто не замечает, увязнув в серии жестких кавалерийских стычек с закусившим удила Савиньяком. А гусеница времени не теряет, старается, ползет изо всех сил, споро ползет и при этом тихо. Ни рева боевых рогов, ни древних кличей. В бой пойдем открыто и честно, как положено, но сперва подберемся поближе.

Что бы ни затевал Манрик, сейчас важней выручить конницу, а с маршалом и его замыслами позже разберемся. На пару с Савиньяком. Бывают же такие, позавчера первый раз вживую увидел, а кажется, всю жизнь знаешь… Но даже влети в такую заваруху какой-нибудь надутый болван, это бы ничего не изменило. Своих не бросают, иначе кем ты сам будешь?

Всё. Увидели. Имперская пехота, перекрывавшая талигойцам пути отхода, соизволила глянуть себе за спину и засуетилась. Ну что, развернутся к новому противнику целиком или решат, что смогут и атаку пехоты отразить, и кавалерии не дать из кольца вырваться?

Топот сотен ног, хруст сухих стеблей, но железо почти не гремит – у опытного бойца все подогнано и подтянуто как надо. В небе не облачка, ясно, ветрено, сухо, для хорошей рукопашной лучше не придумаешь.

Теперь имперские командиры могут разглядеть и знамена приближающегося отряда, и самих бойцов. Они не увидят одинаковых плащей, одежды гербовых талигойских цветов, но и пестрота рыцарского прошлого в глаза тоже не ударит. Строй весь какой-то серо-стальной с черно-коричневым обрамлением. Доспехи разные, оружие – тоже: то ли банда какая-то наемная, то ли ополчение из глухой талигойской провинции. Вот только пусть и неполных, но доспехов, настоящих, давно отринутых пехотой просвещенных краев, в этой «банде» чересчур много…

Ага, разделяются, хвосты павлиньи, разделяются! Видать, рассмотрели непонятную пехоту в зрительные трубы, прикинули её численность и решили: с этими справимся и половиной наших сил. Это вы зря, только откуда вам знать, кто на вас выскочил? На юге с такими врагами имперцам дела иметь еще не доводилось.

А что стрелки`? Может, оставите против конницы, ведь она более опасна? Если что, люди у вас достаточно вышколены, чтобы быстро перестроиться, а этот самый Каракис вроде бы хочет не дать врагам уйти. Ну так не давайте! Неважно, что эти дурные талигойцы не помышляют о бегстве, а упорно атакуют. Может ведь и в их головы прийти здравая мысль – отступить, спасая свои жизни.