Яд минувшего - Камша Вера Викторовна - Страница 9

Вид сцепившихся эскадронов принес нешуточное облегчение – Савиньяк где-то поблизости, только что делать прямо сейчас? Вроде надо искать генерала, но воин, избегающий схватки? Но рыцарь, оставляющий соратников без помощи? Это не про Колиньяров, господа!

Благоразумия Дени хватило исключительно на то, чтоб наскоро проверить пистолеты. Сунув в ольстру последний, теньент тронул рукой шлем – порядок, сидит плотно; выдвинул и вернул в ножны шпагу. Ну, к кошкам вас, куры лазоревые!

Манча, все поняв верно, устремилась вперед. Навстречу пронеслась гнедая с пустым седлом, вид залитого красным черно-белого чепрака царапнул душу. Ничего, сейчас рассчитаемся! И даже есть с кем – прямо на глазах Дени выбравшийся из общей свалки «павлин» достал огромный, чуть не в пол-мушкета длиной, пистолет и, держа это чудище стволом вверх, принялся деловито выискивать себе цель. Ну наглец – прямо как на охоте дичь разглядывает… Все. Выбрал.

До «охотника» было далеко, шагов двадцать, они с Манчей не успевали. Дени торопливо – надо опередить! – рванул из ольстры пистолет, как-то навел, нажал на спуск. Грохнуло; чужой конь с пробившимся сквозь общий шум пронзительным ржаньем вскинулся на дыбы и тут же отбил задом – так и не успевший выстрелить седок выронил пистолет и кувыркнулся из седла. Вот ведь, целил в стрелка, угодил в невинную животину…

Лошадь, хромая, подается куда-то в сторону, «охотник» трясет башкой, пытается встать. Не выйдет, даже не думай! Шпага уже в руке, умница Манча приостанавливается, и наточенное лезвие с маху рассекает чужую шею. Один готов. С выстрелом получилось не очень, но зарубил-то хорошо!

Азарт – штука заразная. Больше не думая, верней, думая лишь о схватке, Колиньяр влетел в сражающуюся толпу. Отмахнулся от одного, не слишком удачно попытался рубануть другого, уворачиваясь от чужого удара, послал кобылу через какую-то кучу. Над ухом свистнуло, впереди сцепились двое, причем «павлин» противника явно теснил. Жаль, но помочь своему не вышло: очередной «сине-зеленый» был уже рядом. Этот попытался кольнуть, промахнулся, получил сзади по плечу и куда-то исчез. Справа ткнулся лицом в гриву свой; паонский кирасир развернулся, выискивая новую жертву, ну, сейчас я тебя… Замахнулся Дени просто шикарно, однако ударить не вышло. В ушах раздался звон, перед глазами всё поплыло…

Конское ржанье, хищное короткое чавканье… Кто-то поддерживает за плечо, из тумана выплывает усатая рожа. Вроде знакомая.

– Живы? За спиной следите лучше!

Спаситель пропадает в орущей, стреляющей, ржущей круговерти. Дени встряхивает головой, та отвечает глухой болью. Огреб, похоже, хорошо, но шлем выручил. И снова – удар, защита, ответный укол в бок… Манча крутится, почти танцует, не позволяя ударить в спину сразу двоим. Цвета, свои и чужие, скрежет стали о сталь, ставший жарким ветер… Сине-зеленый негодяй рубанул в плечо, закрылся, ответ поперек лица – есть! Имперец хватается за голову, но в седле держится, его рыжий уносит всадника из-под нового удара, и на этом, кажется, всё. Врагов вокруг нет, зато вовсю орут на талиг – «в ряды, в ряды, собраться!» Это что, выходит, мы победили? Наверное, раз «павлины» кончились первыми.

Голова почти прошла, зато кисть разнылась – похоже, принял на гарду пару-тройку хороших ударов и не заметил, зато Манчу даже не задело, значит, дальше поскачем. Выкупить бы ее потом! С Алвой о таком не заговоришь, но, может, генерала попросить, они ведь дружат…

– Дени?! Какими судьбами? С приказом к капитану, небось?

Надо же, Луи! Кираса помята, шлем сбит набок, правый рукав в лохмотья, зато рот до ушей. Он и в Лаик вечно ржал, особенно после поединков.

– Рад видеть, – в самом деле рад, без дураков. – Вообще-то мне к генералу, но если твой капитан знает, где его искать, то да, я к нему!

– Ха-ха, изящно сказано!

– Изящно, нет ли, но Савиньяка я найти должен.

– Ну в этом-то я тебе не хуже капитана помогу, – Луи привстал в стременах и завертел головой, – видишь вот те два дерева, рядом красного… макового много? Там и ищи. По крайней мере, перед этой атакой генерал был там.

Выглядели имперцы, ничего не скажешь, шикарно. Лес пик, «подлесок» алебард, до блеска начищенные кирасы и знаменитые «павлиньи» шлемы с широкими, опускающимися по бокам полями и переливчатой сине-зеленой окантовкой. Эмаль – штука недешевая, но золота в империи хватает, на что хотят, на то и тратят, и пусть их. Здесь и сейчас важней, что своих стрелков гайифцы вперед не выдвинули, красавцы так и топают группами по краям баталий. Ничего не скажешь, повезло!

Стивен, пригибаясь, отскочил от очень кстати выросшего у самого гребня разлапистого куста и припустился к своим. Имперцы были уже шагах в сорока от вершины, и подошедшим малость пораньше талигойцам времени хватало только на один залп. Если, конечно, «павлины» попрут вперед, а не покажут тут же спину, во что Хейлу не верилось: наглость сама собой не проходит, наглость надо выбивать, вырезать, выдавливать…

– Пора? – спрашивает глазами первый ряд. Резкий ветер вновь обдувает лицо, здесь, наверху, он чувствуется куда сильней, чем у подножья, но это сущая ерунда. Главное, дотащились, и дотащились вовремя!

– Стрелки`, – шпага с шелестом вновь покидает ножны; на сей раз, дорогая, ты, кажется, дождалась, – вперед!

Раздутые фитили уже вовсю дымят, ротные стрелки` выбегают вперед и буквально на последних шагах перед вершиной выстраиваются в две неровные шеренги.

Успели, даже лучше – подгадали, как кэналлийцы под Бересклеткой! Мало того, завидев высыпающих из-за гребня чужих пехотинцев, «павлины» невольно придерживают шаг, и талигойские стрелки первой шеренги без суеты поднимают мушкеты:

– Пли! – взмах шпаги и залп.

У врага валятся пикинеры первого ряда, достается и стрелкам. Справа и слева тоже трещат выстрелы, другие роты не отстают, они тоже добрались до верха и теперь вовсю «салютуют» гайифцам. Частокол вражеских пик вздрагивает и редеет, но не слишком. Строй и не подумал развалиться, только слышится тревожный галдеж в чужих рядах.

– Пли!

Еще залп – вторая шеренга разряжает мушкеты с не меньшим успехом, чем первая, и спешит укрыться за спинами пикинеров, времени на подготовку к новому выстрелу уже нет. Внизу звучат команды на гайи, бреши в своих шеренгах имперцы, считай, затянули, сейчас снова двинутся… двинулись вперед.

– Пошли! – рявкает и Хейл. Его возглас подхватывают соседи, и талигойская баталия трогается с места. Никакого бега, никакой торопливости, держать строй, плечом к плечу с соседями. Щетина пик опускается навстречу такому же свихнувшемуся ежу, но ползущему вверх.

Как же не хочется замедлять шаг, пропуская уходящих в бой вперед, но делать нечего. Сейчас место капитана позади и повыше, он должен видеть и своих ребят, и «павлинов», видеть и решать. А лезть в первые ряды просто из желания подраться, теша самолюбие – от таких глупостей Стивена отучили еще три года назад, в самом начале его боевой жизни.

«Ты не столичный вертопрах, которому главное – покрасоваться своим умением да лихостью»…

«Времена танов-единоборцев прошли…»

«Нет, если хочешь помереть неоперившимся птенцом, пожалуйста…»

«И чем быстрей, тем лучше»…

«В бою делай, что нужно, а не что хочется…»

«Надо – в одиночку геройствуешь в десяти шагах от твоего строя, надо – стоишь позади или сбоку…»

Ну вот он и стоит.

– Хорош, – восхищается Варден. – Была б подзорная труба, за генерала бы сошел.

– Подаришь – сойду.

Помощник хмыкает и уходит вперед. Ему можно. Последние несколько шагов и сразу взрыв ора и звериного воя с обеих сторон. Наконечники пик ищут уязвимые места на защищенных доспехом телах, стук, треск, первые вопли боли – началось. А ты стой тут даже без подзорной трубы.

Спуститься в глубокий овраг, когда и на тебе много железа, и в руках, не всякий сумеет, но для привычных к горам бергеров это не сложность, главное, чтобы склон держал. Здешние склоны доверия не вызывали, зато повезло с промоиной, которая с успехом заменила тропу, а дальше – вперед меж серовато-желтых растрескавшихся стен. Наверху синеет небесная полоса, под ногами пересохший ручей, впереди враги и долгожданный бой. Всему свое время. Сперва все обдумай, потом начинай действовать и не останавливайся, пока не исполнишь замысленное. О неудачах, решившись, не думают, сделав первый шаг, не останавливаются.