Красавица и Бо (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 23

Роуз начинает говорить у меня за спиной, но громкий металлический лязг заглушает большую часть ее слов.

Я улыбаюсь:

— Что ты говорила? — спросила я.

— Я сказала, — кричит она, — ты уверена, что хочешь использовать деньги из своего траста, чтобы начать бизнес?

Я смеюсь:

— О, ты имеешь в виду бизнес, до открытия которого осталось около двух месяцев? Этот бизнес?

Она закатывает глаза:

— Да. Сейчас еще не поздно отказаться.

— Немного поздновато для сомнений. Я уже наняла двух бариста.

— Уволь их.

— Я уже потратила целое состояние на ремонт здания. Оно идеально.

— Я просто не уверена, что ты полностью готова к этому.

Прищуриваю глаза, сосредотачиваясь на ее беспокойстве:

— Откуда это взялось? Мы только что были там, и ты сказала, что тебе там понравилось.

Ее лицо расплывается в улыбке, и она поднимает руку, чтобы я дала ей пять:

— Поздравляю, ты прошла тест!

Я оставляю ее руку висящей.

— Какой тест?

Она машет рукой, но я продолжаю игнорировать.

— Просто хотела убедиться, что ты действительно предана делу.

— Мне следовало бы отправить тебя в больницу за то, что ты чуть не довела меня до сердечного приступа.

Она невозмутима:

— Вот для чего нужны хорошие друзья. О! Вот наша остановка.

Она дергает за леску, чтобы остановить трамвай, и мы следуем за толпой туристов на Сент-Чарльз авеню. Сейчас начало января, до начала карнавала остаются считанные дни, и в воздухе витает волнение, или, может быть, это просто запах королевских пирогов, которые пекут по всему городу. В любом случае мне это нравится.

— О, посмотри на бусы, висящие на деревьях! — кричит один турист рядом с нами. — Как мило!

Роуз закатывает глаза и тянет меня вперед, стремясь вырваться из толпы.

— Это последний раз, когда я позволяю тебе уговорить меня сесть в трамвай.

Щипаю ее за бок:

— Да ладно тебе! Это весело! Ты будешь сидеть у экстрасенса, но не потерпишь нескольких туристов? Где же твое южное гостеприимство?

Она принимает драматическую позу и говорит голосом утонченной южной красавицы:

— То, что они живут в Наулинсе, еще не значит, что они могут полагаться на доброту незнакомцев.

Пройдя еще два квартала почти бегом, мы, наконец, остаемся одни, прогуливаясь по разбитым тротуарам вдоль особняков, по которым я успела соскучиться за годы своего отсутствия. Я улыбаюсь, когда мы проезжаем мимо дома, изо всех сил цепляющегося за прошлое. Перед входом стоят черные столбы с вылепленными из железа лошадиными головами. Сто лет назад к ним привязывали лошадей. Сегодня это символы статуса.

Я нахожу все это очаровательным. Роуз находит большие, изношенные ступени и разбитые тротуары «едва терпимыми». Она пробудет в городе всего несколько недель, а потом отправится обратно в Бостон. После колледжа мы ездили туда и обратно в гости каждые несколько недель, вместе переживая тоскливые зимы. Думаю, она все еще немного сердита на меня за то, что я вернулась сюда, но я ни о чем не жалею. Сейчас разгар зимы, и на мне джинсовая куртка и тонкий шарф. На земле нет снега, нет слякоти, через которую приходится пробираться по дороге в офис и обратно, нет электронных писем от босса, объясняющего, что мне нужно отменить свидание и снова поработать допоздна. Жизнь прекрасна.

Мой телефон жужжит в кармане, и я достаю его, чтобы увидеть сообщение от папы, спрашивающего, когда буду дома. Я отвечаю, что мы всего в нескольких минутах, а затем вижу еще одно сообщение от Престона, которое пропустила, пока мы ехали в трамвае.

Престон: Мне очень жаль, что меня не будет в городе в эти выходные. Не хочу пропустить твою вечеринку.

Лорен: Это не МОЯ вечеринка!

Престон: Все в силе на следующей неделе? Я заглажу свою вину.

Лорен: Конечно:)

— С кем ты переписываешься?

— Угадай.

Она смеется и закатывает глаза:

— Это не заняло у него много времени, не так ли? Ты вернулась сколько, две недели назад?

— Он просто взволнован тем, что я вернулась в город.

— Угу, и он определенно не тосковал по тебе последние 10 лет.

— Не тосковал, — она бредит. — Судя по фотографиям в его профиле на Facebook, у него было около четырех разных девушек.

Это правда. Мы с Престоном поддерживаем связь на протяжении многих лет, благодаря дружбе наших отцов. Он окончил университет по специальности «архитектура» и работает юристом в фирме моего отца. Он уже не тот сопляк, каким был, когда мы были моложе. Он вырос, возмужал, остыл до того уровня привилегий, который я могу терпеть… ну, в небольших дозах. Он убедил меня пойти с ним на свидание на следующей неделе — я думаю, экстрасенс Фиби была бы рада услышать об этом. Отголоски моего школьного «я» не смогли устоять перед тем, чтобы принять его предложение. Тогда я бы умерла за то, чтобы Престон пригласил меня на свидание. Теперь это кажется забавным способом провести вечер, и скорее всего, он собирается отвести меня в заведение с хорошей картой вин. В общем, терять действительно нечего.

Мы заворачиваем за угол, направляясь к моему дому, и на меня накатывает волна ностальгии. Раньше мы с Роуз каждый день вместе возвращались домой после школы, но когда я оглядываюсь, то не вижу рядом с собой подростковой версии моей подруги. Теперь она стала выше. Ее темные волосы коротко подстрижены в стиле Виктории Бекхэм. Это чушь собачья? Люди не должны быть красивыми ни в подростковом возрасте, ни во взрослом. Мы все должны были бы пережить эти неловкие школьные годы, когда нужно было сжечь все существующие фотографии. У Роуз нет этих фотографий, у нее есть гламурные снимки.

— Почему ты на меня смотришь? — спрашивает она, бросая раздраженный взгляд в мою сторону.

Тянусь к ее руке и сжимаю ее:

— Просто думала о том, как странно, что мы идем домой вместе, прямо как в старые добрые времена.

Она пытается вырваться из моих объятий. Она ненавидит все формы внешней привязанности, и именно по этой причине я в первую очередь схватила ее за руку.

— Отпусти меня, девка.

— Нет. Я заставляю тебя почувствовать мою любовь. Почувствуй запах тех чакр, которые ты заставила меня открыть ранее.

Ее лицо искажается, превращаясь в маску чистого страдания.

— У меня скоро начнется крапивница. Я ненавижу это. Когда ты последний раз мыла руки?

— Смирись, — я размахиваю нашими руками взад-вперед, как будто мы детсадовцы на игровой площадке. — Это наказание.

— За что?

— Вынуждаю космос подтвердить, что я умру в одиночестве.

Она стонет:

— Если ты не отпустишь меня, то умрешь прямо сейчас. По крайней мере, я буду рядом с тобой, медленно выдавливая из тебя жизнь.

— Ты думаешь, это правда? Что сказала Фиби?

— Не знаю, может быть. Я имею в виду, тебе 27, и у тебя никогда не было серьезных отношений.

Я свирепо смотрю на нее, потому что это неправда.

— С Кларком было серьезно.

— Ты ни разу не позволила Кларку остаться на ночь в твоей квартире.

— Почему это так странно? Мне нравится мое личное пространство.

— Какое совпадение, — говорит она, выполняя сложный маневр бегства, которому, вероятно, научилась на занятиях по самообороне. — Я тоже так думаю!

Я смеюсь, когда она встряхивает рукой, словно активно пытаясь избавиться от моих вшей. Это мило. Ей нужна терапия.

Когда мы приходим домой, моя мама на кухне, сидит за столом в испачканном краской халате. Там лежит недоеденный салат, отодвинутый в сторону, немного чая и ее неизменный блокнот для рисования. Похоже, она отказалась от обеда в пользу работы, и мне неловко ее прерывать. Она работает над новой коллекцией картин для NOLA. Я заказала несколько картин, которые будут висеть постоянно, «Оригиналы Кэтлин ЛеБлан».

Она так поглощена своим собственным миром, что не замечает, что мы дома и на кухне, пока мы не оказываемся в нескольких футах от нее.

— Мама.