Красавица и Бо (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 29

После этой мысли я не могу встретиться с ним взглядом до конца танца. Вместо этого приковываю свой взгляд к его галстуку-бабочке, к жесткому блестящему материалу, который идеально сидит на его широкой груди… груди, которая иногда касается моей, когда мы грациозно двигаемся. Мы так близки, ближе, чем того требует танец. Наши ноги должны цепляться друг за друга. Моя юбка должна была бы запутываться между нами, но мы плавно двигаемся по полу. Бо разворачивает меня наружу и обратно, притягивая к своей груди. Я влюбляюсь мгновенно.

— Ты хороша, — говорит Бо, наклоняясь, чтобы прошептать эти слова мне на ухо. — Должно быть, у тебя был отличный учитель.

Я краснею и отворачиваюсь, молясь, чтобы он не увидел моих щек в тусклом свете, падающем на танцпол. Хочу придумать один из своих фирменных быстрых, остроумных ответов, но у меня внезапно заплетается язык, парализованный иррациональной потребностью произвести на него впечатление… произвести хорошее повторное впечатление. Теперь я взрослая. Уверенная в себе жительница Нью-Йорка, но рядом с Бо снова становлюсь ребенком, маленькой и кроткой. Может ли он сказать, как я нервничаю?

Краснею, вспоминая тот день, когда поцеловала его в квартире, все эти подростковые эмоции вскипают во мне. Он мог бы выжать их из меня, как из губки. Это смущает. Я практически бросилась на него, не практически, я это сделала! Я никогда не выставляла себя такой дурой, даже когда прошествовала через комнату и попыталась потанцевать с Престоном во время тренировки по котильону.

Это выглядело примерно так:

Подросток Лорен целует Бо.

Бо не целует юную Лорен.

Бо отшвыривает подростка Лорен, как таракана, и в ужасе смотрит на нее сверху вниз.

Подросток Лорен думает, что, может быть, еще есть надежда? Может быть, мне нужно целовать его получше и тогда он полюбит меня?

Нет, Лорен-подросток. Нет.

Этот момент навевает кошмарные воспоминания. Даже сейчас мой желудок скручивается в тугой узел.

Он отверг меня тогда, а теперь посмотрите: он вернулся всего на 5 секунд, и я мечтаю о том, что было бы, если бы его рука оказалась у меня между бедер. Хочу купить флакон его одеколона и облить им свою подушку. Я уже придумала, как мы будем позировать для нашей первой рождественской открытки. Она будет идеальной и в то же время откровенной, как будто мы нарядились в деревенскую одежду, надели стильные шляпы и прижались друг к другу на поросших мхом бревнах. Мы будем улыбаться и смеяться. Люди, вскрывая конверт, будут необъяснимым образом запевать песню Уитни Хьюстон «Greatest Love of All».

Мне нужно взять себя в руки.

Музыка начинает замедляться, и я благодарна за возможность отойти от него и немного успокоиться. Наверное, мне следует найти дверь и высунуть голову наружу, вдохнуть в легкие немного холодного зимнего воздуха.

— Я бы с удовольствием послушал о том, что ты делаешь теперь, когда вернулась в город, — говорит он, уводя меня с танцпола, прижимая ладонь к моей пояснице.

Он весь такой деловой.

Наверное, мне просто показалось, что мы танцуем так близко.

Он поворачивает нас так, что мы снова оказываемся в толпе. Мой взгляд поднимается к его лицу. Болезненно красивый. Эти синие глаза, обрамленные самыми темными угольными ресницами. Как я могла забыть, какой он красивый? Нет, я никогда не забывала. За 10 лет ни разу не забыла, что делает со мной его лицо, что могут сделать эти идеально вылепленные черты, если только позволю себе подумать о них. Возможно, в Нью-Йорке у меня и были подняты шоры, но Бо Фортье все равно пробрался сквозь них. Моя рука была его рукой, скользившей в мои трусики больше раз, чем я хотела бы признать. Нет ни одной фантазии, происходящей в доме моих родителей или вокруг него, которую я бы не исчерпала:

Мы с Бо занимаемся сексом в его квартире.

Мы занимаемся этим в моей старой комнате.

Мы занимаемся любовью у бортика бассейна.

Я как-то поискала информацию об этом, и, по-видимому, секс в бассейне это не совсем то, чем он может показаться, хотя не смогла прочитать об этом слишком много, Роуз прервала мои исследования, и пришлось так быстро закрыть ноутбук, что экран треснул.

— Лорен? — Бо пытается привлечь мое внимание, но я не могу удержаться от смеха.

— Мне нужно идти.

Он хмурится.

— Что?

— Да. Я должна уйти немедленно.

Я Золушка, и часы вот-вот пробьют полночь. Думала, что смогу это сделать, но теперь понимаю, что время не умерило моих чувств к Бо. Возможно, я и выросла, поступила в колледж, покорила Нью-Йорк, но когда дело доходит до него…

Я все та же эмоциональная девочка-подросток, какой была всегда.

Глава 14

Лорен

Марди гра — это больше традиции, чем что-либо другое, и некоторые из них более известны, чем другие. Конечно, бедлам на Бурбон-стрит сопровождается бусами и сиськами, но сезон карнавалов и Марди Гра — это нечто гораздо большее: вечеринки, парады, балы-маскарады, дублоны. На несколько недель город окрашивается в пурпурный, зеленый и золотой цвета. Каждый житель Нового Орлеана так или иначе празднует Марди Гра, и я жду этого времени года больше, чем чего-либо другого.

Однако есть одна традиция, которая преобладает над всеми остальными, и я с нетерпением жду ее больше всего: королевский торт. Простой, старинный вариант — из датского теста, заплетенного в косичку, с корицей и сахаром внутри, покрытого белой глазурью и посыпанного цветным сахаром. Это мой любимый десерт, и я отказываюсь есть его вне карнавального сезона. Каждая пекарня в Новом Орлеане привносит в него свою изюминку. В «Пирожных Маргариты» готовят баварскую версию бостонского крема. Мистер Ронни готовит их во фритюре. У Cannata's более 60 вариантов, в том числе сникердудл, клубничный сливочный сыр и пралине с орехами пекан. Я думаю, людям, которые отказываются от традиционного торта, нужно проверить себя, прежде чем они… ну, остальное вы знаете. Во всем городе есть только один вариант, который имеет значение, и это оригинальный королевский торт, который готовят в Manny Randazzo, он же Manny's. Их рецепт проверен временем и полюбился поклонникам. Каждое утро во время карнавального сезона вокруг здания выстраивается очередь, и их пирожные более чем стоят того, чтобы их подождать.

Вчера я ходила туда с Роуз. Мы стояли, дрожа от холода. Я потеряла чувствительность в пальцах ног, но обрела то самое чувство Марди Гра в сердце. На самом деле, это могли быть те два пирожных, с которыми я вышла, преждевременно закупорив мои коронарные артерии. Роуз купила четыре штуки, чтобы взять с собой в Бостон; я подумала, что она перестаралась. Я сказала ей, что она сможет получить больше, когда вернется на открытие NOLA, а она велела мне следить за своим чертовым языком и не лезть не в свое дело. Да, мы обе относимся к королевскому пирогу довольно серьезно.

Сегодня утром я наслаждаюсь кусочком торта с утренним кофе в доме моих родителей. В сезон карнавала мне разрешено есть торт на завтрак — как вы думаете, почему я с нетерпением жду этого времени года, люди? Это не из-за бус.

— Уже нашла ребенка? — спрашивает мама, входя на кухню.

— Нет.

Внутри каждого торта запечен крошечный пластиковый младенец, который, как предполагается, символизирует младенца Иисуса (хотя я не совсем понимаю, почему мы запекаем его в тортах, я имею в виду, разве малышу мало пришлось пережить?). Тому, кто находит его в своем кусочке торта, обычно что-то поручают. На работе моего отца человек, который находит ребенка, должен принести торт для персонала на следующей неделе. Когда я была маленькой, если вы находили ребенка на вечеринке с королевским тортом (повод для родителей собраться вместе, выпить и съесть торт), вас короновали королем или королевой вечеринки. Это была роль, желанная превыше всего остального. Раньше я выслеживала младенца Иисуса, как маленький римский охотник за головами.

Теперь это просто раздражает. Пока мы его не найдем, мне приходится откусывать маленькие кусочки и осторожно пробовать выпечку, просто чтобы убедиться, что внутри нет младенца. Я не могу сказать, сколько раз чуть не подавилась крошечным пластиковым пророком.