Мацзу (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 29

— Получишь три ящика опиума бесплатно за отчет о Бэйдзин, — пообещал я Маню Фа.

— Я могу отдать его завтра, — сказал он.

— Не спеши, иначе нас будут ценить меньше, — посоветовал я. — Пусть твои люди еще раз сплавают туда. Может, что интересное добавят, и тогда нас будут ценить больше. А я пока смотаюсь в Калькутту за опиумом. К моему возвращению он может сильно подорожать.

В Кантоне начались перемены. Хань Чжаоцин был заменен на Ляин Цзэсюя, правителя (цзунду) соседней провинции Хугуан и заодно чрезвычайного уполномоченного высшего ранга (циньчай дачэнь) по борьбе с поставками опиума и командующего военно-морскими силами провинции Гуанчжоу с высшим военным буфаном цилинь — мифическое существо с головой рогатого дракона, телом коня, ногами оленя и хвостом быка (драконистый единорог, как окрестил я). Говорят, новая метла основательно подмела то, что начальник таможни нажил непосильным многолетним трудом на благо империи. Линь Цзэсюй был пятидесяти трех лет от роду и имел высшую ученую степень цзиньши, то есть академик по меркам двадцатого века. При этом не был скопцом, как положено настоящему китайскому ученому, имел жену и пять детей. Среди китайских чиновников выглядел белой вороной еще и потому, что грабил не государство, как все, а коррумпированных коллег. Честный чиновник — это не только большая редкость, но и огромная непредсказуемость.

32

Бывает так, что долго ждешь чего-то очень приятного, движешься к цели, добираешься, а там полный облом. Я, конечно, предполагал неприятные варианты, что чета Кушинг убыла на родину, или Эмили закрутила роман с другим, или с мужем наладились сексуальные отношение, из-за чего решила стать верной женой, но причина оказалась совершенно другой. Любовница осталась верна мне и даже более того. Эмили Кушинг была на восьмом месяце беременности. Как часто бывает на таком сроке, лицо ее припухло, подурнело. Про большой живот уже молчу. С одной стороны она была рада, что скоро станет матерью, а с другой стеснялась своей внешности, поэтому приняла меня в гостиной при почти полностью задернутых шторах, облаченная в темное свободное платье, перехваченное лентой под увеличившимися сиськами, из-за чего живот казался еще больше.

— Я так плохо выгляжу, боюсь подходить к зеркалу! — первым делом пожаловалась Эмили.

— Для твоего состояния это нормально, — произнес я в утешение. — Скоро опять будешь стройной и красивой.

— Быстрей бы! — жалобно воскликнула она, а потом сообщила с восторгом: — Он такой энергичный! Весь в отца!

— Думаешь, будет мальчик? — спросил я.

— Надеюсь! — сказала она.

— Мне все равно, мальчик или девочка. Главное, чтобы с тобой все было в порядке, — пожелал я и поинтересовался: — Как твой муж отнесся к этому?

— Самуэль вне себя от счастья. Уверен, что это его ребенок. Ему тут нашептали о нас с тобой, но он не поверил, потому что думает, что мне в постели со всеми будет так же плохо, как с ним, — рассказала она.

— А потом с ним стало лучше? — заговорила во мне ревность.

Впервые на лице моей любовницы появилась радостная улыбка: если ревную, значит, не безразлична.

— Не знаю. Он вернулся через четыре месяца, когда начал расти живот, стало понятно, что беременна. Я сказала, что будет опасно для ребенка, и он отстал, — поведала Эмили, после чего продолжила развивать предыдущую тему: — Есть тут у нас одна дама, которая всех учит правилам поведения, самая строгая блюстительница нравов. Так вот, самое удивительная, она не насплетничала ему обо мне. Как будто ничего не знает, хотя всегда все узнает самой первой!

Наверное, именно она подслушивала по утрам под дверью своего жилища, когда я, стараясь не шуметь, проходил по коридору.

— Значит, она считает, что некрасивые обязаны вести себя правильно, а красивым можно всё. Предполагаю, что влюблена в тебя, что в мечтах грешит вместе с тобой, — предположил я.

— Не смеши! Ты бы видел, как она кривится, когда увидит меня! — возразила Эмили.

— Потому и кривится, чтобы скрыть истинные чувства. Обычно женщины стараются казаться безразличными или даже изображают симпатию, когда видят врага. Действуют по совету китайцев «Прячь кинжал за улыбкой», — продолжил я стоять на своем.

— Тебе нравится выдавать желаемое за действительное, — произнесла моя любовница, чтобы последнее слово было за женщиной, даже если это будет фраза «Ты прав».

Спрашивать, хочет ли бежать со мной, теперь не имело смысла. Я подарил ей розовую жемчужину удивительной величины и блеска, которую подогнали мне танка.

— Скажешь, что купила у местного пацаненка за пару шиллингов. Сделай из нее кулон, — посоветовал я.

Такое здесь случается часто. Иногда детворе везет, добывают дорогую жемчужину и, не зная ее истинную цену, сплавляют британцам за пару монет. Для нищих индийцев это целое состояние.

Эмили не была китаянкой, поэтому не стала притворно отказываться, а воскликнула восторженно:

— Какая красивая!

— Красивая к красивой! — констатировал я, после чего предупредил: — Буду сильно занят. Навещу перед отплытием.

— Приходи, когда сможешь, — попросила она.

Я имел возможность приходить каждый день, но это была бы слишком тяжелая нагрузка для моего организма, соскучившегося по женскому телу. О существовании орального секса Эмили даже не подозревает, как и, наверное, все остальные нынешние британские женщины. Просветить ее надо было раньше, ведь сейчас может неправильно понять, но кто же знал⁈

Помню, во время первой плавательской практики один пожилой моряк рассказал мне историю, случившуюся в пятидесятые годы. В то время он работал на китобойной базе «Слава». Вернулись они с промысла в Одессу, получили сумасшедшие по советским меркам деньги и начали гужбанить. На базу каким-то невероятным способом, потому что проход в порт был по пропускам, пробралась местная проститутка, которая и принялась оминетчивать китобоев быстро и дешево. Какая-то сволочь стуканула. Прогрессивную девицу арестовали, закрыли в каталажке, сообщили, как положено, партийным властям, которые в то время были, в том числе, и блюстителями нравов советских граждан, поскольку органы правопорядка столкнулись с правовой дилеммой: в СССР официально не существовало проституции, как и наркомании, потому что для этого не было предпосылок, благодаря самому справедливому общественному строю в истории человечества. Отпустить нельзя, а наказать не за что. Рассказчик не знал, чем все закончилось, но сам первый секретарь областного комитета коммунистической партии, реальный глава Одесской области, приезжал, чтобы посмотреть на эту извращенку. Представляю, как бы удивилась его правнучка, узнав, против чего боролся прадедушка. Наверное, поперхнулась бы в следующий раз.

33

Вторая часть пути от Сингапура до эстуария реки Жемчужной была продолжительной и скучной. Медленно шли крутым бейдевиндом против слабого северо-восточного ветра, за сутки приближаясь к цели всего миль на тридцать-сорок. К тому же, началась весна, и с каждым днем становилось все жарче.

На рейд Макао прибыли перед полуднем. Встали на якоря подальше от порта, чтобы португальские чиновники, такие же ленивые, как и их китайские коллеги, не приперлись ненароком. Через проплывавших мимо рыбаков я передал приветы макаоским танка, представителю хакка, проживавшему в городе, и Маню Фа, который, плюнув на сиесту, прибыл первым на быстрой небольшой восьмивесельной джонке с кабинкой посередине. Впрочем, судя по помятому лицу, именно он традицию послеобеденного сна не нарушил. Несмотря на неизменную улыбку, было заметно, что чем-то встревожен.

После обмена приветствиями, Мань Фа рассказал:

— Линь Цзэсюй начал борьбу с продажей опиума. По его приказу закрыты все опиекурильни. Нарушителей убивают на месте, без суда. Даже в Макао не осталось ни одной. Португальский губернатор лично проверил это и предупредил, что все нарушители, в том числе европейцы, будут выдаваться китайцам. Еще Линь Цзэсюй приказал сдать все запасы опиума. Торговцы пока отказываются, поэтому Тринадцать факторий блокированы со всех сторон. Позавчера там была перестрелка, убили какого-то гвайлоу.