Мацзу (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 36

— Он готов забрать весь наш груз по пятнадцать долларов за фунт! — радостно сообщил Поль Фавро, ловко поднимаясь по штормтрапу, едва его голова оказалась выше планширя.

Поскольку китайские язык и манеру вести дела мой старший помощник знал плохо, я не обратил внимания на эту информацию, жестом показав слуге Земину отвести француза в каюту. Задачу он выполнил, как сумел, так что пусть отдохнет

Чжану Гую помогли преодолеть штормтрап два гребца джонки, подталкивающие его толстенный зад снизу, и два матроса шхуны, тащившие за руки сверху. На главную палубу он опустился с выпученными от страха глазами и красным от натуги и мокрым от пота лицом. На синем шелковом халате ниже подмышек были темные овалы от впитавшейся влаги. Может, и еще где, но я не заметил.

Постояв молча пару минут и придя в себя, он заявил с вымученной улыбкой:

— Чего только не сделаешь, чтобы помочь своему старому другу Полу!

Если бы я не знал, что это он сдал чиновникам своего «друга», то поверил бы, что передо мной благороднейший человек.

— Благодарю за отзывчивость и визит к такому скромному человеку, как я! — произнес я ритуальную фразу.

Следом за хозяином поднялся слуга с глиняным, литра на три кувшином с узким горлышком. В такие обычно разливают байцзю.

Перехватив мой взгляд, Чжан Гуй предложил:

— Хочу угостить моего нового друга нашим целебным напитком, который дарит радость людям!

В годы моего детства самогон называли шмурдяком из-за препротивнейшего запаха, но китайский в этом плане переплевывал его запросто. Я не стал отказываться, пригласил гостя на полуют. Буду действовать согласно китайской стратагеме «Прикидывайся безумным, сохраняя рассудок».

Над большей частью полуюта во время стоянки на якоре натягивали тент из просмоленной плотной черной ткани для защиты от солнца и дождя, под которым стояли стол, три (по количеству офицеров-европейцев) банки (табурета) и кресло-качалка, изготовленное по моему заказу из лозы и деревянных планок. Там я днем принимал пищу и отдыхал, а по ночам спал на толстом мате. В каюте на стоянке слишком душно, нет сквозняка даже при открытых верхнем люке и входной двери. Слуга Земин составил гостю две банки, чтобы удобнее было сидеть.

— У моего народа принято пить байцзю полными чашами и залпом, — предупредил я.

— Придется мне подчиниться обычаю твоей страны! — радостно согласился Чжан Гуй, предполагая, видать, что так быстрее споит меня.

Мой слуга, заранее проинструктированный, налил нам обоим в оловянные кружки емкостью грамм двести, но гостю до краев, якобы из уважения, а мне намного меньше. В этой посуде трудно разглядеть, сколько там жидкости у соседа. Оба дернули залпом. Я был трезв, поэтому первая кружка, с учетом вонючести напитка, прошла более-менее. Чжан Гуй, уже принявший ранее с Полем Фавро, выдул с трудом и сразу закусил узкими и длиной сантиметров десять кусками рыбы-сабли, наловленной моими матросами и запеченной на углях на берегу, большое деревянное блюдо с которыми принес Земин. Ел гость жадно, словно голодал с утра. Я тоже закусил, чтобы слабее вставило. У меня еще много дел на сегодня, среди которых обхаживание Чжана Гуя — не самое важное.

41

Не могу описать запах моря в Юго-Восточной Азии. В нем не только и не столько солирует йод, а сильно шибает чем-то похожbм на аромат какой-то специи, которую я никогда не пробовал и даже не встречал. Особенно он силен в безветренную ночь, какая была сейчас.

Я стоял на планшире рядом с опущенным к воде штормтрапом и настраивался на нырок. Выпил неслабо, а впереди дела, надо освежить голову. Вода была черная и, казалось, скрывала всякие неприятные нежданчики. Темнота будит мрачные сектора моего сознания, порождая ужасные предположения, порой фантастичные. Днем много раз нырял здесь. Глубина большая, акул не встречал, не говоря уже про всякую нечисть, но все равно тревожно. Даже опьянение не шибко помогает. Впрочем, трезвым я бы не стал нырять среди ночи, спал бы спокойно. Я делаю вдох и отталкиваюсь босыми ногами от сухого, теплого и немного шершавого планширя, который как бы граница между реальным и не очень. Короткий полет — и вклиниваюсь в теплую воду, легко скольжу в ней под углом вниз, а потом, когда скорость падает, вверх, помогая руками и ногами. В момент смены направления страх превращается в радость. Я выныриваю и ору от восторга. Всё-таки днем при нырянии такой кайф не словишь.

Я подплываю к штормтрапу, поднимаюсь по нему. Когда обе ноги оказываются на балясинах, страх перед темной водой исчезает полностью. Я иду к своей каюте, возле которой ждет слуга Земин с большим полотенцем, вытираюсь, одеваюсь. Затем выпиваю полную оловянную кружку крепчайшего зеленого чая. Готов к бою и походу, то есть к переговорам.

Я поднимаюсь по скрипящим ступенькам трапа на полуют, останавливаюсь у фальшборта и наблюдаю, как к «Мацзу» приближается на веслах, подгоняемая отливом, двухмачтовая джонка. Темный силуэт то становился виден отчетливо, когда стареющая луна выглядывала из-за облаков, то растворялся в темноте, когда пряталась. На джонке ни одного огонька. Так раньше подходили к нам только хакка на «взлетающих драконах». Мои подчиненные опознали ее, как принадлежавшую Маню Фа. На всякий случай я приказал всем быть готовыми к бою и посматривать по сторонам. Может быть, эта безобидная с виду джонка должна отвлечь наше внимание.

Когда приблизилась к концу нашего утлегаря, с ее носовой части послышался веселый голос Маня Фа:

— Далеко вы спрятались на этот раз! Я уже подумал, что меня разыграли конкуренты!

— Так времена начались напряженные. Сам знаешь, чем дальше от беды, тем больше шансов выжить, — сказал я.

Мои матросы приняли швартовы с джонки, оборудовали переходной мостик, по которому китайский купец перебрался на «Мацзу».

Поднявшись на полуют, он первым делом спросил насмешливо, указав на толстяка, спящего на спине с вытянутыми вдоль тела руками, будто рухнул из положения стойка «смирно!»:

— Кто это так храпит? Мы услышали его за пять ли (два с половиной километра)!

— Твой коллега Чжан Гуй. Мы с ним отметили заключение сделки, договорились на пятнадцать серебряных монет за фунт опиума и потом отпраздновали, выпив привезенный им кувшин байцзю, — рассказал я и поинтересовался: — Знаешь такого купца?

Я предполагал, что и Мань Фа начнет продавливать цену, ссылаясь на действия властей, поэтому и пригласил и споил Чжана Гуя. Ничто так не сбавляет наше желание поторговаться, как щедрый конкурент.

— Я всех здесь знаю. Кого-то с хорошей стороны, а кого-то… — он посмотрел на конкурента, — … с разных.

— У меня пока нет оснований не доверять ему. Разве что в выпивке он слабоват, — поделился я своим мнением.

— Слабоват⁈ — искренне удивился Мань Фа. — Обычно все остальные храпят, а он все ещё сидит за столом и предлагает выпить!

— Теперь буду знать, что единственный одолел такого великана! — шутливо произнес я и предложил: — Выпьешь? Там немного осталось.

— Нет-нет, не обижайся, но не хочу храпеть рядом с ним! — улыбаясь, отказался он.

— Настаивать не буду, понимаю, что ночь тебе предстоит тяжелая, — сказал я, после чего перешел к делу: — Сколько ящиков опиума ты готов купить?

— Это будет зависеть от цены. Пятнадцать — это слишком много. Я постоянный покупатель, беру много, — ответил он.

— Если возьмешь пятьсот ящиков или больше, отдам по четырнадцать, — выдвинул я условие.

— Давай по тринадцать, и возьму пятьсот ящиков сейчас и еще тысячу через два-три дня, когда вернется моя самая большая джонка, — сделал он интересное предложение.

Не зря я тратил время на Чжана Гуя.

— Хорошо, но мне опасно держать товар долго. Через три дня может остаться меньше тысячи ящиков, а то и весь уйдет, — предупредил я.

— А если я заплачу вперед? — предложил он.

— Тогда они дождутся тебя здесь или в другом месте, о котором сообщу с гонцом, — пообещал я.