Национальность – одессит (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 38

В Москве я купил первую попавшуюся безопасную английскую бритву «Жилет» с помазком, стаканчиком для пены и дюжиной лезвий, уложенных в деревянную коробку, обтянутую черной кожей и с позолоченной застежкой, за десять рублей и еще дюжину запасных за два пятьдесят. В Одессе увидел германские бритвы и лезвия в два раза дешевле. И те, и другие, пока не такие безопасные, как в будущем, постоянно режусь, да и выбривает опасная лучше, поэтому иногда хожу в парикмахерскую. Сперва брился у маэстро Августа Покровского, тоже поляка, но обратил внимание, что подмастерье орудует бритвой четче, попробовал у него — и стал постоянным клиентом.

— Побреемся и подстрижемся покороче? — завязывая на мне белоснежную салфетку, спрашивает Станислав, светло-русый, с тонкими усиками под носом, одетый в чистую, наглаженную, бледно-голубую рубашку, поверх которой черный фартук, и темно-серые брюки и обутый в черные туфли, похожие на балетки.

— Да, — отвечаю я.

Подмастерье берет одну из трех ручных машинок и ножницы, начинает быстро и четко укорачивать волосы на моей голове. Мне нравится смотреть в зеркало, как элегантно он работает. Движения точные, уверенные. В детстве меня стригли такими же машинками, пока не появились электрические, так что было, с кем сравнивать. В то время большинство парикмахеров, даже в мужских залах, были женщины, потому что зарплаты маленькие и никаких чаевых. Сейчас, даже в женских, работают мужчины.

Я замечаю свежую ссадину у молодого поляка на костяшке среднего пальце, спрашиваю:

— Подрался с кем-то?

— Нет, что вы, я не драчливый, стараюсь ладить со всеми! — весело произносит он. — Меня вчера наняли открыть несгораемый металлический шкаф в «Торговом доме Левитаса». Замок сломался от старости и заклинил. Два часа провозился с ним, но справился!

— И где ты научился этому? — интересуюсь я.

— У меня ойчец был слесарь-инструментальщик, часто подрабатывал на дому, выполнял самые разные заказы, а я помогал ему, — ответил Станислав.

— С таким талантом — и в парикмахерах⁈ — удивился я.

— Здесь я даже подмастерьем получаю больше, чем ему платили на заводе, — не совсем точно поняв меня, сказал он.

Некоторые люди умудряются растолкать журавлей на земле, чтобы поймать синицу в небе.

41

После обеда я поехал по объявлению, напечатанному в газете «Одесские новости». Специалист из Кореи по имени Юна Минхо приглашал всех желающих, в первую очередь полицейских, жандармов и офицеров, на занятия по джиу-джитсу три раза в неделю днем или вечером всего за три рубля в месяц. В воскресенье проводилось пробное занятие. Как я понял, так по-русски звучит дзю-дзюцу (мягкая техника), которой я учился в бытность синоби, обогатив ее некоторыми приемами. Занятия проводились в гимнастическом зале на Порто-Франковской неподалеку от того места, где будет Привоз, которого пока нет в том виде, в котором застану в будущем. Два с лишним года назад там было много деревянных лавок, которые сожгли во время эпидемия холеры. Это был местный вариант дезинфекции. Дедовский метод оказался эффективным. Сейчас на месте пожарища пустырь, часть которого занимает «Фруктовый пассаж», состоявший из четырех каменных корпусов, между которыми торговая площадь, покрытая гравием и не накрытая куполом, как обещает название. Торгуют, опять-таки вопреки названию, в первую очередь сеном и соломой с возов, и заодно фруктами и всем подряд. По случаю выходного дня возов наехало много, часть стояла на улице, загораживая проезд. Мы протиснулись между ними с трудом и только благодаря ораторскому мастерству Павлина. Орал он мастерски.

Вход, над которым вывеска «Гимнастический зал», был со стороны пустыря, где тусовалась стая бродячих собак, облаявших нас. Это большое прямоугольное помещение с тремя стеклянными окнами в стене слева и деревянным темно-красным полом. На специальных полках между окнами стояли две керосиновые лампы и на левой стене еще две, которые сейчас не горели. В левом дальнем углу располагалась каменная грубка, рядом с которой поленница дров. Тепла давала мало. По крайней мере, у входа было прохладно. Дальше были две двери, наверное, в помещения тренера и/или кладовые. К левой стене переместили за ненадобностью гимнастические брусья и двое козлов, положив одни на другие, чтобы занимали меньше места. Под брусьями лежал сложенный шлагами толстый канат, а на тонких, которые раньше служили для гимнастических колец, висело по кожаному мешку типа боксерских груш. Видимо, раньше здесь занимались легкой атлетикой, но бизнес не пошел, поэтому сдали помещение в аренду модному виду спорта. У простенков между окнами были прикреплены к полу по две простенькие макивары — сужающиеся кверху, упругие доски высотой метра полтора, разделенные красными линиями на пять равных частей, верхняя из которых обмотана веревкой из соломы — и две посложнее, вертящиеся с закрепленными горизонтально на разных уровнях и в разных секторах, круглыми палками для отработки блоков. Из мебели была только длинная низкая скамья справа от входа под почти такой же длинной, приколоченной к стене, деревянной вешалкой, на которой висела верхняя одежда учеников, включая несколько армейских и полицейских шинелей, и котомки, а неподалеку от поленницы стоял деревянный стул, на котором висела и лежала одежда тренера. В центре зала прямоугольник из соломенных циновок. В общем, дешево и сердито, чисто для неприхотливых, брутальных мужчин.

Я припозднился, занятие уже началось. Вел его мужчина азиатской внешности в возрасте года двадцать четыре, среднего роста, сухощавый, гибкий, одетый в желтовато-белое хлопковое кейкоги, босой. На голове традиционная корейская сангту — макушка выбрита и волосы зачесаны наверх и завязаны узлом. Для остальных учеников Юна Минхо, наверное, был корейцем, но я сразу понял, что это японец. Не синоби, заметна военная выправка, что противоречит основному принципу этой профессии — быть безликим, неопасным на вид. Наверное, военный-разведчик. Потенциальных учеников было четырнадцать — на одного больше, чем надо по законам жанра — в возрасте от пятнадцати до тридцати пяти лет. Одеты кто во что горазд от борцовского трико до обычных штанов с подтяжками и рубашки с закатанными рукавами. Несколько человек были в носках, остальные в разной легкой обуви.

Заметив меня, Юна Минхо закончил разминку на месте и отправил учеников бегом по кругу, а сам подошел к входу.

— Хотите заниматься? — спросил он с сильным «гавкающим» японским акцентом, не совсем правильно ставя ударения, немного коверкая слова, но понять можно было.

— Еще не решил, — честно ответил я.

— Сейчас бесплатно. Если нравится, платите месяц, — сказал он. — Пальто снять, разуться.

— У меня есть ифу, — сообщил я.

С китайского ифу переводится, как одежда, любая, но обычно имеют в виду костюм для занятий спортом или для медитации. Это рубашка навыпуск с низким воротником-стойкой, застегиваемая с помощью шнуров, которые завязывают так, что образуют подобие пуговиц, и штаны типа шаровар с завязками на поясе и в нижней части голени. Мои ифу, купленные в Чифу, были из плотной льняной ткани темно-синего цвета.

Тренер знал значение этого слова, поинтересовался:

— Бывали в Китае?

— Прожил несколько лет в Порт-Артуре, — сказал я.

— Занимались джиу-джитсу? — задал он следующий вопрос.

— Нет, уи, — ответил я.

Уи (боевое искусство) — название рукопашного боя любого стиля во время моей предыдущей эпохи в Китае. Позже заменят на ушу, гунфу. Можно считать эти слова синонимами, различия незначительны.

— Подключайтесь к группе, — предложил Юна Минхо.

Я быстро переоделся в ифу, повесив пальто, костюм и рубашку на деревянную вешалку, и разулся, оставшись босым. Первые прикосновения подошв к холодным доскам пола были запоминающимися. Когда начну двигаться, согреются. В свое время босиком ходил по снегу. Хорошо тонизирует.

Группа из четырнадцати человек перешла на шаг, поворачивая корпус влево и вправо. Я поклонился тренеру по-китайски и пристроился за замыкающим. Решил пока не светить знания японского языка и обычаев.