Национальность – одессит (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 52

Внутри лежали картонные коробки, деревянные шкатулки и футляры. Весь товар был с пробами, но в первых подешевле, во вторых среднего ценового диапазона, а в третьих на бархатной подкладке, черной или красной, по одному предмету или гарнитуру, самый дорогой. Сложил я их в портфель в обратном порядке, причем более дешевое просто пересыпал, потому что коробки не влезали в портфель.

Бубен и Хамец уже собрали все, что было на витринах в торговом зале. Оба продавца все еще лежали на полу. Наверное, уже оклемались, но прикидывались шлангами. Мы молча вышли из магазина, и я вставил палку в рукоятки двери снаружи. Она не помешает открыть дверь наружу, но посетитель может подумать, что закрыто. Когда подошел к брусчатой мостовой, тарантас уже пересекал Екатерининскую.

Маску и перчатки снял, только сев на заднее сиденье под поднятым верхом, и приказал кучеру:

— На Ришельевской направо, на Успенской налево, на Пушкинской опять направо.

Затем ногой передвинул черный портфель к Бубну:

— Тут товара тысяч на пять-шесть, и у вас еще на одну, так что меньше, чем на три, не соглашайтесь.

— Ты не поедешь с нами⁈ — удивленно спросил Хамец.

— Нет, сойду на Порто-Франковской. Встретимся завтра в девять в пивной, принесете туда мою долю, — ответил я, потому не хотел светиться перед барыгой, которые часто подрабатывают стукачами. — Вор вору должен верить.

Переодевшись в катакомбах, двинул на пляж, чтобы заиметь алиби на всякий случай. Соседи по даче запомнят, что я был в первой половине дня, но точное время прихода — вряд ли. На пляже оно, разомлев от жары, тянется медленно.

55

Стефани ночевала у меня, и ночь мы провели очень бурно. Нахватавшись утром адреналина, я был неутомим. Моя содержанка даже заподозрила, что я завел любовницу. По крайней мере, утром заметил, что обнюхивает мою одежду. Одевшись попроще, сказал ей, что еду по делу, и предложил отправиться на пляж одной. Отказалась и насупилась. Любое отклонение в поведении мужчины от обычного рассматривается, как измена, а моя верность — вопрос ее выживания.

К пивной я прибыл раньше девяти, потусовался в том районе, проверил, не ли хвоста за моими подельниками. Они были с бодуна, в благодушном, расслабленном настроении. Хамец нес черный портфель, который я вчера наполнил драгоценностями. Сев за тот же столик, что и в прошлый раз, они заказали бутылку водки, пиво и по блюду жареных бычков, которые в пролетарских районах города являются основной едой. Половой принес два бокала, но три рюмки. Дернув по первой, подельники начал есть рыбу руками, запивая пивом.

Поздоровавшись, я сел рядом с Хамцом, сразу предложившим мне рюмку водки.

— С утра не пью крепкое. Надо еще кое-что сделать, — отказался я.

Из внутреннего зала сразу появился половой с бокалом пива для меня.

Когда он ушел, Хамец передал мне черный портфель:

— Твоя доля, тысяча пятьдесят. Толкнули за три с половиной.

— Заберу с портфелем и потом выброшу его, — предупредил я.

— Как хочешь! — весело разрешил Бубен. — Мы теперь сотни таких можем купить!

— Больше не жалеете, что встретились со мной в поезде? — иронично поинтересовался я.

Оба заулыбались, и более рассудительный Хамец выдал:

— Да, такой хуцпы (наглость, дерзость) мы не ожидали!

Эмоциональный Бубен расшифровал:

— Если бы ты попался нам тогда, грохнули бы сразу!

— Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — поделился я жизненным опытом и предупредил: — Если встретите меня в городе, вы меня не знаете и я вас тоже, если сам не подойду. Наметится что-нибудь интересное, найду вас здесь.

— Или в винном погребе у Ицика. По этой же стороне улицы, дальше туда, — показал рукой Бубен. — Скажешь ему, шо ищешь нас, он пошлет за нами пацана своего.

— А ты по банкам не работаешь? — спросил Хамец.

— А что? — как положено, ответил я вопросом на вопрос.

— Есть у нас один на примете. Мужик с нашего хутора, бывший солдат, служит ночным охранником в банкирской конторе Бродского, шо на углу Ришельевской и Греческой, в доме с башенкой. Он сейчас один остался, сменщик бастует, поэтому работает каждый день — приходит под закрытие и спит там до утра. Готов за долю впустить нас, но нужен специалист, чтобы несгораемый шкаф вскрыть, — рассказал Хамец. — Ты сможешь?

— Не уверен, — ответил я, потому что Бродский пока ничего плохого мне не сделал, или не все о нем знаю, но чтобы не расстраивать их, пообещал: — Поговорю с одним пацаном. Он молод, но руки золотые. Если согласится, найду вас.

Платону я приказал ехать на улицу Ришельевскую, дом один, где находится одесское отделение банка «Лионский кредит», но по улице Греческой, чтобы посмотреть на банкирскую контору Бродского. Держать дома такую большую сумму денег неразумно. Времена сейчас смутные, революционеров-экспроприаторов, как собак нерезаных. С неделю назад на первой улице дачи «Отрада» среди бела дня, когда хозяева были на море, вынесли все ценное из семикомнатной квартиры, включая женские платья.

На Преображенской лежали два перевернутых вагона конки с выбитыми стеклами. Трубастый паровозик стоял рядом, но без машиниста. Видимо, оказался тяжеловат. Чем вагоны помешали революционерам, не знаю. Наверное, считают, что в республике конки не будет, все начнут ездить на личных дрожках.

Метров через триста от места вандализма я увидел магазин с вывеской «Т-во Сущевскаго завода несгораемыхъ шкафовъ и кухонных плитъ» и решил заглянуть. Из него как раз вывалили человек пятнадцать студентов и гимназистов, направилась в соседний мебельный «Шварца и Ко». В дверях со мной чуть не столкнулся взбешенный мужчина лет сорока трех, обладатель дорогого кремового костюма-тройки при красном галстуке и окладистой бороды, которая на вид казалась шелковистой.

— Ходят тут, народ баламутят! — рассерженно бросил он.

— Это вы мне⁈ — шутливо поинтересовался я, хотя понял, кого имел в виду бородач.

— Нет, что вы, сударь! Я про этих юнцов безмозглых! — извиняющимся тоном произнес он.

— Чего они хотели? — поинтересовался я, чтобы узнать, как сейчас развлекается молодежь.

— Чтобы закрыли магазин и присоединились к их стачке! — ответил бородач и пригласил дружелюбно: — Заходите, пожалуйста, сударь!

Вчера рабочие договорились о начале всеобщей забастовке. Полиция и казаки прибыли разогнать их. С крыш домой полетели камни и кто-то выстрелил. Казаки пальнули в ответ, убив двоих и ранив еще несколько человек. Сколько именно, установить не удалось, потому что их унесли товарищи. В больницы никто не обращался: медицинский персонал тоже бастовал.

В большом торговом зале слева от входа стояли всевозможные стальные сейфы, от маленьких, полметра на полметра, до огромных двухстворчатых высотой метра два, по правую — чугунные кухонные плиты. В каждой половине по продавцу-мужчине, одетых скромнее, но бородач, как догадываюсь, управляющий, сам решил обслужить меня. Предполагая, что не из особой симпатии ко мне, а опасаясь, что молодежь вернется.

— У нас лучший выбор кухонных плит в городе. Если вдруг захотите что-нибудь оригинальное, мы закажем на нашем заводе в Москве и доставим вам домой, — показав рукой на экспонаты справа, произнес он.

— Вы считаете, что я недостаточно богат для товаров в левой части зала? — насмешливо полюбопытствовал я.

— Нет-нет, что вы сударь! Просто перед вами был посетитель, который интересовался плитами, вот у меня из-за этих юнцов и случился конфуз! — сказал в оправдание бородач. — Вам несгораемый шкаф нужен для дома или конторы?

— Для дома, — ответил я.

— Маленький, средний, большой? — задал он следующий уточняющий вопрос.

— Тяжелый, чтобы не смогли унести, — пошутил я.

— У нас легких нет! — улыбнувшись, заверил он. — Можем за дополнительную плату вмуровать в стену.

— Боюсь, что это не поймет хозяин квартиры, которую снимаю, — отказался я.

— Тогда выбирайте, — предложил управляющий.