Ревизор: возвращение в СССР 25 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 28

– Разве можно оставаться в стороне? – спросил я в конце и жалостливый до судеб вьетнамцев народ в зале со мной согласился, что, конечно, нельзя...

После лекции ко мне подошёл парторг фабрики, оказалось, он слушал всю лекцию.

– Трифонов, – представился он, протягивая мне руку. – Рад знакомству. Много слышал о вас от коллег.

– Надеюсь, хорошее? – улыбнулся я.

Они проводили меня вместе с Верещагиной до проходной, вручив большую коробку. Она была лёгкой, сразу догадался, что там образцы продукции фабрики. Поблагодарил от души.

***

Москва. Кабинет второго секретаря Гагаринского райкома КПСС.

– Герман Владленович, – ворвался в кабинет к Володину радостный Гончарук, а за ним следом гоголем вошел Некрасов.

– Ну, нашёл что-нибудь? – забарабанил пальцами по столу второй секретарь, уже понимая, что все в порядке.

– Нашёл, – гордо выложил Некрасов перед Володиным штук пятнадцать сберкнижек. – Но не в погребе, как вы думали. Там пусто.

– Ого, – растерянно взял тот их в руки и начал просматривать. – По тысяче, по три… О, пять тысяч. Помногу не клал… И по всей Москве мотался… Вот, хитрый жук! И где они были?

– В стопке журналов «Рыболов». Между журналами.

Мужчины начали смеяться. Ну, Самедов, ну, жучила.

– Как ты догадался-то там искать? – удивлённо посмотрел на Некрасова Володин.

– А стопка бечёвкой перетянута была и на бантик завязана. И на антресолях лежала.

– Ну и что?

– Ну, вы, если стопку макулатуры приготовили, будете её на бантик завязывать? Или, всё-таки, на два узла и потуже, чтоб не развязалась где-нибудь по дороге? И будете потом закидывать так высоко? Словно не хотите, чтобы женщины или дети могли достать?

Володин внимательно посмотрел на подчинённого Гончарука. Интересный какой кадр, – подумал он. – За такие пустяки зацепился.

– Там сберкнижек на тридцать восемь тысяч, – заметил Некрасов. – Двадцать пять процентов – это девять пятьсот.

– Не волнуйся, будет тебе девять пятьсот, – пообещал с серьёзным видом Володин, собрал все сберкнижки, завернул в газету и спрятал в сейф. – Пообещай только, что сорить ими не будешь напоказ. Обещаешь?

– Обижаете, Герман Владленович! – обиженно сказал тот.

– Надеюсь, ты следов на снегу не оставил?

– Там расчищено было. Я лопату за собой проволок, чтобы уже наверняка.

– А обыск делал в перчатках?

– Разумеется. Даже ноги вытер перед тем, как войти.

– Молодец. Ключ нашёл там, где я тебе и сказал?

– Нет. Они под цветочным горшком сейчас ключ прячут.

– А как же ты догадался?

– Следы пальцев в снегу под ним заметил.

– Какой молодец…

Некрасов ушел, а Володин сказал:

– И все же опасно ему такую сумму на руки давать. Чтобы он там ни говорил, а может на радостях начать сорить деньгами так, что уже к нему милиция придет выяснять источник. Выясните, что ему там нужно? Может, квартира кооперативная для себя или для дочки, гараж, машина новая? Организуем и тогда остаток уже наличными дадим…

***

Москва. Старая площадь.

– Никита Богданович, генерал Стариков, – доложила помощница Кожевникову.

– Спасибо, Татьяна Васильевна… Слушаю, Игорь Иванович!

– Ну, закончили с горем пополам на квартире, поехали в гараж. Пока, по нулям.

– А почему с горем пополам-то?

– Да там у него детей мал мала меньше, мама старенькая… Следак с опытом, решил было, что Самедов ваш детьми решил прикрыться, тот всё требовал процедуру обыска ускорить. Это, конечно, не сработало, отработали, как положено, но они не нашли ничего на квартире. Сейчас в гараже работают. Если и там ничего не будет, расширять круг поисков? Там у него у тёщи дача есть, жена с детьми там летом постоянно бывают. Тесть Самедова работал в Гагаринском райкоме начальником отдела агитации и пропаганды. Умер в семидесятом году.

– Да, я знаю.

– Будем трясти вдову?

– Ну, раз уже начали, и он сам напросился, – задумчиво проговорил Кожевников. – То надо доводить дело до конца. Никто его не уговаривал, как выяснилось, меня кусать. Такое спускать с рук я не могу…

– Понимаю и согласен, Никита Богданович. Бешеных собак пристреливают! Не в прямом смысле, слова, конечно, не те времена!

Положив трубку, Кожевников задумался над последними словами генерала. Насколько все стало лучше после смерти Сталина. Зацепился за такое место, как у него, и делай, что хочешь, в разумных пределах, конечно. Главное, спишь спокойно – ночью за тобой не приедет черный воронок… Теперь он – настоящая власть, кто бы ни сидел в бывшем кабинете Иосифа Виссарионовича, правила игры не позволяют его тронуть, главное – не зарываться и знать свое место, общаться уважительно с теми немногими, что забрались еще выше его…

Москва. Квартира Ивлевых.

Вернувшись домой с фабрики «Ударница», сразу отдал коробку маме. Оказалось, что я привёз пастилы розовой с клюквой, пастилы белой, зефир белый, зефир розовый, зефир в шоколаде. Что-то в двух экземплярах, что-то в трёх. Там ещё был мармелад зелёный и красный, и коробочки с клюквой в сахаре.

Тут же Ахмад с Загитом с мальчишками на руках расселись вокруг стола. Мама поставила чайник на плиту, а меня усадила ужинать.

– Загит, возьмёшь что-нибудь завтра на дежурство? – предложила она, выкладывая в вазу всех сладостей понемногу.

– Не откажусь, – улыбнулся он. – А, кстати, что решили, когда в Святославль едем?

– У тебя следующее дежурство будет во вторник? – прикинул Ахмад и Загит утвердительно кивнул. – Ну давай, в среду вернёшься и поедем. В поезде отоспишься.

– Вы же только рассчитывайте, что в субботу уже собрание, – напомнил я. – В одиннадцать утра вам надо быть тут.

– В субботу в девять утра у меня уже дежурство начинается, – ответил Загит. – Так что на всё про всё у нас всего два дня.

– Пусть Руслан с нотариусом заранее договорится, – предложила мама. – Что мы сразу и его дом продадим, и наш.

Тут пришла Галия с работы и прямо с порога начала делится впечатлениями от прошедшего рабочего дня. Оказалось, то, что мы на книжной ярмарке вчера хапнули каждый по альбому, это большая удача. Другие коллеги Галии этим похвастаться не могли.

– Новичкам везёт, – улыбаясь, вышел я её поцеловать.

Жена прошла на кухню, чмокнула детей и тут, увидев сладости, аж взвизгнула и схватила пастилу с голодухи.

– Галия, ужинать сначала, – попыталась остановить её мама, но она уже умчалась в спальню переодеваться в домашнее.

Вскоре мы все сидели за столом и обсуждали грядущий переезд Алироевых в свою квартиру. Загид похвастался, что закончил, наконец, Анне Аркадьевне шкаф.

– Долго получилось, – оправдывался он, – потому что по вечерам работал. А был бы у меня, кроме воскресенья, ещё один день целиком, то за два дня сделал бы.

– А если Марат будет помогать? – напомнил я.

– Всё равно, два дня надо, – ответил Загит. – Тут опыт главное, а он тяжело нарабатывается. Подай-принеси рядом ничего особо не изменит…

– А нам шкаф? – скромно сидя в уголочке, спросила мама, закидывая в рот одну за другой конфеты.

– Ну, само собой, – пообещал Загит таким тоном, мол, чего, вообще, спрашиваешь?

Тут я присмотрелся, что там мама так молотит. И у меня волосы на затылке зашевелились. «Клюква в сахаре»...

Показал глазами Ахмаду на уже полупустую коробочку. Он не проникся моей озабоченностью, мол, а что такое?

Ну-ну. Посмотрим.

***

Москва.

Обыск в гараже Самедова ничего не дал с точки зрения полученного задания найти улики, указывающие на какое-нибудь преступление, и посадить, и следователь Бычков распорядился послать машину за тёщей Самедова и везти её сразу на дачу. Также он распорядился найти председателя кооператива и казначея, и вызвать их на место, рассчитывая использовать в качестве понятых. Постановление на обыск Бычкову уже подвезли, можно было выдвигаться, о чём он и объявил во всеуслышание.