Камень Книга двенадцатая (СИ) - Минин Станислав - Страница 40

От умствований меня отвлек вибрирующий телефон — звонил отец. Отбой вызова! И еще! Потому что повод для звонка мог быть только один. А вот и царственный дедушка сподобился! Отбой! А вот этот вызов не стоило игнорировать только из любви и уважению к звонящему.

— Слушаю, деда.

— Ты чего себе позволяешь, Лешка? — Голос князя Пожарского был ласков до приторности. — Почему сбрасываешь отца и деда Колю? Почему мне приходится за тебя краснеть?

— Виноват, ваше высокопревосходительство! Молодой, исправлюсь! — вздохнул я.

— Исправится он… — Голос деды Миши заметно «потеплел». — Как сам? Чем занят?

— Нормально я. Собираюсь искупаться в море.

— Тоже дело… Чего у вас там на интервью произошло?

— Ничего не произошло, деда, просто перенесли интервью на завтра.

— Врешь ведь, подлец малолетний! Глупостей не наделаешь?

— Нет. По крайней мере, топиться не собираюсь. И, деда, будь так добр, передай отцу, что я сегодня на яхте переночую.

Князь часто задышал в трубку и наконец заорал:

— Я тебе что, Лешка, передаст? Сам отцу скажи! Передаю телефон!

Дожидаться, пока в эфире появится родитель, я не стал и сбросил вызов. Кинув вибрирующий телефон на лежак, разделся, рванул к морю и врезался рыбкой в набегающие волны, стараясь таким нехитрым образом растворить все эти жизненные сложности в бескрайней толще соленой воды…

Подполковник Михеев, подошедший к сидящим на шезлонге Белобородову и Кузьмину, первым делом уточнил, показывая в сторону моря:

— И сколько Алексей так плещется?

— Мы минут двадцать наблюдаем… — лениво бросил Кузьмин. — А сколько до нас… Что, Вова, Романовы тебя тоже послали следить за надежей и опорой?

— Мимо, Ваня. — Михеев присел на соседний лежак. — Я для надежи и опоры приволок конверт, который ему, в свою очередь, притащил на яхту хорошо нам известный господин Бланзак. Морячки, понятно, послали гонца и вручили конверт уже мне. Ничего по этому поводу вашему покорному слуге сказать не хотите, господа канцелярские?

Ожидавший хоть какой-то реакции от Белобородова и Кузьмина подполковник просчитался: те как смотрели лениво в сторону моря, так и продолжили смотреть. Среагировал с большим опозданием только Белобородов:

— Вова, у тебя в училище была своя специализация, профессионал из тебя получился штучный. Вот и не надо лезть в дела, в которых ты, при всем уважении, ни хрена не понимаешь. Охолонись. А лучше искупайся по примеру сынки. Говорят, помогает…

Михеев поморщился.

— Ладно, проехали. А из-за чего у нас вообще сыр-бор? Цесаревич злой как собака, остальные Романовы тоже, а князь Пожарский так и вообще застроил всю дежурную смену и обещал их от имени государя на губу отправить на трое суток! И эта губа, как выяснилось, находится не абы где, а в машинном отделении «Звезды»! Чего происходит-то, уважаемые?

Отвечать взялся Кузьмин:

— Сложные жизненные перипетии происходят, Вова. Если вкратце, то во время подготовки к интервью царевич в очередной раз что-то не поделил с государыней. Слово за слово, хером по столу, и царевич с этого интервью сдристнул, как та скользкая глиста, а за ним и его два брата-акробата. Судя по реакции Романовых, за царевичем вина присутствует, но ее самый минимум. Вот старшие и возбудились, потому что на оскорбленного в лучших чувствах царевича завязано просто огромное количество грандиозных проектов международного масштаба, а характер у юноши… Ты же сам знаешь, Вова, какой у него характер.

— Знаю, — кивнул Михеев. — Если он всерьез обидится, ничего хорошего нам ждать не стоит. Короче, остается уповать на благоразумие Алексея.

Кузьмин ухмыльнулся и пихнул Белобородова локтем:

— Петрович, ты глянь, как точно и емко Вова сформулировал наши общие чаянья!

Сам воспитатель великого князя веселья колдуна не поддержал.

— Чего скалишься, Ванюша? Вова все правильно говорит. Не дай бог у сынки замкнет не в том направлении, и все последние усилия Романовых в области внешней политики пойдут по пиzде!

— Так уж и по пиzде? — напрягся Кузьмин. — А запасные варики?

— Запасные варики не так эффективны, как при прямом участии сынки. Имей это в виду.

— Ок. Но мы-то чем можем помочь?

— В первую очередь терпением. Так что ждем, Олегыч, ничего другого нам не остается…

Великий князь вылез из воды спустя буквально пару минут и тут же направился к ожидавшей его троице.

— Все плохо, — пробормотал Белобородов. — Все очень плохо!

— В каком смысле? — напрягся Кузьмин.

— Я знаю эту слишком уж уверенную походку, как на таран идет. Все, решение сынкой принято и обжалованию не подлежит.

— Какое решение?

— А я почем знаю?..

Подойдя к Прохору, Ване и Владимиру Ивановичу, я не смог сдержать ухмылку.

— Родичи решили сразу с козырей зайти? Но где тогда самый главный козырь — дед Миша?

Воспитатель поморщился:

— Не дело, когда заслуженный князь Пожарский за взрослым внуком по пляжам бегает. Согласен?

Я кивнул.

— Согласен. Ляпнул не подумав. Но с вами у меня разговора тоже не будет: эмоции еще свежи, а я всю эту фигню хочу забыть как можно скорее, поэтому слушайте. Глупостей делать не собираюсь, сбегать не собираюсь, все свои обязательства выполню в полном объеме. Так можете Романовым и передать, сам я их видеть пока не хочу. Жить буду на яхте, вас приглашаю переехать на яхту тоже, если хотите, конечно. Доклад закончил.

Прохор вздохнул:

— Ну, хоть так, а то Романовы реально подумали, что ты уже ищешь борт, на котором в Москву улетишь.

— И пропущу свою помолвку, помолвки лучшего друга и братьев? Вот так вот обо мне, значит, думают любимые родичи? И почему я должен был обязательно лететь в Москву? Есть куча других мест — Рим, например, — где можно с пользой для души и тела время провести.

Воспитатель на провокацию не поддался.

— Рано еще в твоем возрасте о таком изощренном способе самоубийства думать. — Он вздохнул. — Короче, сынка, тебе шмотье в мастер-каюту доставить или ты займешь более скромные апартаменты?

— В мастер-каюту. Я уже к ней как-то привык.

— Добро. Тут тебе Владимир Иванович какой-то конверт принес. Ознакомишься?

Я взял из рук подполковника незапечатанный конверт и достал обычную флешку.

— И что это? — поинтересовался я у дворцового.

— Бланзак на яхту для тебя принес, а морячки мне передали.

— Ясно. — Я протянул флешку воспитателю. — Прохор, вызвони, пожалуйста, дипкурьера Сидорова, пусть накопитель на всякую ерунду проверит, а то с лягушатников станется вирус подсадить. А дальше… дальше ты знаешь, что делать.

— Принято, — кивнул воспитатель, и флешка исчезла у него в кармане пиджака. — Как вечер собрался провести? Есть планы?

Я заулыбался:

— А какие могут быть планы на вечер у охреневшего мажора? Покататься на тачке, покурить кальян в дорогом ресторане, а потом завалиться в клуб, где в пьяном угаре тусить до утра. Прохор, на своем «ренже» прокатишь? А я тебя за это в Ниццу возьму и отличным ужином угощу. Иван Олегович, Владимир Иванович, вас, кстати, это предложение тоже касается.

За воспитателя и дворцового ответил вскочивший колдун:

— Мы согласны! Особенно на фоне того, что имеем прямой приказ от тебя не отходить ни на шаг! Царевич, только ужин пусть будет с переменой блюд! И кальян самый дорогой! И я на лайбе Петровича за рулем катаюсь тоже!

Кто-то, не знающий Кузьмина, мог бы после этих его слов заподозрить колдуна в меркантильности, но я воспринял реплику Ванюши как попытку еще сильнее разрядить обстановку. Поэтому ответил в том же духе:

— Любой каприз, Ваня! Могу тебя даже в клуб с собой взять.

— Обойдусь, — отмахнулся он. — Тачки и жрачки мне будет вполне достаточно.

И тут я вспомнил про запланированные на завтра учения и сообщил об этом колдуну. Тот оскалился:

— Вот и покуражимся над похмельными принцами!