Измена. Дар богини драконов (СИ) - Скай Даяна - Страница 37

В том, что леди Эйвери меня не бросит, Эрнан прав.

— Если случится такое, что мир пойдет прахом, на острове вы сможете выжить. Земля там не очень плодородна, но урожай дает.

Меня посетила неприятная мысль.

— Будем ли мы в безопасности на острове, если туда хлынут толпы беженцев? Возможно, не только тебе известно о слабых местах виренов.

— На острове магическая защита. Это семейный остров. Найти его могут лишь те, кто связан со мною по крови. Из ныне живущих драконов — это только Бриан. А ему вы можете всецело доверять. И если вдруг что со мной случится… обращайся за любой помощью к нему. Возьми, — он лезет в карман и вытаскивает горсть сверкающих голубоватых камней. — Это портальные камни для мгновенной почты. Используй только в крайних случаях.

Опять он за свое. Конечно, он меня очень сильно обидел, но мне бы не хотелось, чтобы с ним что-то произошло.

— Все будет хорошо, ничего с тобой не случится, — не знаю, какие еще можно подобрать слова.

— Посмотрим, — с усталой улыбкой произносит он, разворачивается и идет в сторону дома.

Я смотрю, как он медленно удаляется от меня, и сердце в груди болезненно сжимается. Все-таки он не чужой человек. Он отец моих детей. Почему-то возникает острое чувство, что если он не оглянется, то я его уже никогда не увижу.

Вот он уже поднимается по ступенькам крыльца, вот тянет руку к дверной ручке.

— Постой! — кричу громко, боясь, что он не послушает — войдет в дом.

Но он поворачивается. Останавливается. В карих глазах — вопрос.

Подхватываю юбку и бегу к нему. Он не понимает, чего я от него хочу, но терпеливо ждет. Поднимаюсь по ступенькам, прижимаюсь к его груди. Это выглядит глупо и странно, и дико. Сейчас он меня оттолкнет и будет прав. Я для него никто. Была никем, когда была женой. А теперь тем более. Но он не отталкивает. Напротив — прижимает к себе.

— Возвращайся, возвращайся к нам, — произношу еле слышно и сама не верю, что эти слова вырвались из тайных уголков души. — Возвращайся, мы будем ждать тебя.

Ясмина

После отъезда Эрнана в сердце закралась тревога. Пугающая подробность его инструкций наводила на мысль, что ситуация серьезная. Однако столица жила в прежнем ритме. Не отказывала себе в веселых представлениях и ярмарках. Люди жили своей привычной жизнью, работали, веселились, как будто слухи о том, что происходит на границе — всего лишь страшилки.

Беженцев не было. Может, кто-то и приезжал, но тихо. По крайней мере, толпы испуганных переселенцев город не наводняли.

Зато на улицах стали часто попадаться солдаты. Людям объясняли, что они призваны в столицу для обеспечения безопасности на празднование годовщины коронации императора.

И горожане поверили, предвкушая грандиозные гуляния.

Ясность внес случайно услышанный в лавке разговор.

Я не собиралась подсушивать, просто оказалась в нужном месте в нужное время.

Я стояла за стеллажом, выбирая гусятницу. Леди Эйвери собралась запекать жирного гуся, которого привезла Вира из деревни. Соответствующей посуды у нас не было, потому я вызвалась сходить в лавку. Лишний повод размять ноги.

У полки с гусятницами я зависла, пытаясь определить, в какую наша гигантская птица точно поместится.

Обрывок фразы вырвал меня из моих мыслей и заставил прислушаться.

— Думаешь, полевые кухни их успокоят? Они настолько злы, что прорвут оцепление. Просто пойдут на нас с рогатинами. Как думаешь, этот котел подойдет или надо искать еще больше?

Второй голос прозвучал недовольно:

— Они же считают, что столица жирует, что здесь едят только рябчиков с ананасами и с ними непременно должны поделиться только потому, что они потеряли всё. Наша солдатская баланда их уже не устраивает.

— Скоро их станет больше. Ривенбрук пал, Эйстен пал, такими темпами не более чем через месяц всё обратится в пустыню.

— Тихо ты. Кто услышит, начнется паника.

— Смотри, там тоже какая-то посуда.

Раздался звук приближающихся шагов. Я стала свидетелем того, что мне не положено было знать. Поэтому разумно было поскорее удалиться. Я метнулась к выходу, сбив с полки глиняный горшок. Он ударился о пол с глухим стуком и треснул.

— Там кто-то есть, — рявкнул один из них, но я уже выскочила вон.

Благо на улице было много людей, и я легко затерялась в толпе. Солдаты постояли немного, озираясь по сторонам, и вернулись в лавку.

Сейчас, находясь в храме Богини, вспоминаю эту сцену, и оторопь берет. Хорошо, что солдаты меня не видели. Ясно, что они меня не отпустили бы, погрозив пальчиком. А убежать от них я бы не смогла.

Получается, жителям столицы ничего не рассказывают, опасаясь, что огромный город обратится в хаос. И когда здесь окажутся вирены, люди уже не успеют спастись.

— О, Всеблагая, защити детей своих, помоги справиться с напастью, отправь виренов в бездну, — сложив руки, молю богиню о заступничестве. Сквозь пелену слёз кажется, что статуя смотрит прямо на меня, что высеченное из мрамора лицо приобретает мягкие человеческие черты.

Домой иду не сразу. Сворачиваю к монастырю. Вот уже знакомые кованые глухие ворота. У них все так же стоит древний привратник Феонт.

Поздоровавшись, прошу пропустить к мудрейшей Айседоре, но он качает головой, мол, она велела никого к ней не пускать.

— Но это очень важно, прошу вас, доложите ей, что пришла та, от которой в день Всеблагой отвернулась Богиня.

— Не положено, значит, не положено, — Феонт стоит на своем.

Тогда я пытаюсь опуститься на колени, но сухая морщинистая рука останавливает меня.

— Госпожа, что вы делаете-то? — неловко бормочет он.

— Я не уйду отсюда. Мне очень нужно с ней поговорить.

— Ладно, — нехотя сдается он.

Мудрейшая сама выходит к воротам.

— Ясмина? — удивляется она.

— Мудрейшая, я должна кое-что рассказать вам, но не здесь.

— Пойдем в сад, — она берет меня за руку и тянет за собой.

И лишь оказавшись в саду, вдали от строений, от чужих глаз и ушей, решаюсь заговорить.

— Вирены уже близко к столице. Я сегодня слышала разговор двух солдат. И Эрнан предупреждал, что такое может случиться.

По лицу Айседоры пробегает тень .

— Спасибо, что предупредила, дитя мое. Теперь мы будем молиться еще усерднее.

— Молиться? И всё? — разочарованно спрашиваю я.

— Солдаты сражаются с виренами оружием. Мы молимся. Каждый по-своему помогает справиться с этой напастью. Каждый занимается своим делом.

— Я имела в виду другое. Можно спасти послушниц. Многие из них еще совсем дети.

— Если будет на то воля Богини, то мы выстоим, — произносит она. — У тебя всё, Ясмина? У меня еще много работы. В саду уродило много яблок. Нужно их засушить на зиму.

В груди поднимается волна негодования и непонимания. Какие заготовки, если скоро все превратится в руины?

Попрощавшись с мудрейшей, иду к воротам. Но пройдя несколько шагов, поворачиваюсь и кричу вслед Айседоре.

— Воды! Вирены боятся большой воды!

Домой возвращаюсь затемно. В окне горит свет. И я вижу несколько мужских фигур, перемещающихся по комнате. Эйвери разозлена, но не похоже, что кто-то из них угрожает ей.

Осторожно, стараясь не скрипеть, открываю дверь и останавливаюсь в коридоре, прислушиваюсь.

— Я вам еще раз говорю. Я с вами никуда не поеду, — раздраженно говорит Эйвери.

— Ваше имя в списке близких людей лорда Морригана, и мы обязаны доставить вас в убежище. Собирайте необходимое. Опасность реальна и серьезна, — голос отвечающего ей мужчины звучит так, будто уже устал ей что-то доказывать.

— Значит, я возьму с собой горничную.

— Не положено. Ее имени нет в списке.

— Но она беременна. Как я могу ее бросить?

— Леди Эйвери, знаете, сколько беременных женщин в городе окажутся без помощи?

— Мне нет никакого дела до них. Меня интересует одна конкретная. Кто еще в списке?