Авиатор: назад в СССР 14 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 48

На душе очень трепетно, в висках запульсировало от радости и волнения.

— Не думал, что такое счастье вообще возможно, — тихо сказал я.

Счастья неописуемо много. Частичка меня и жены находилась у меня в руках. Слышу кряхтение моей новорождённой дочки, и мурашки бегут по коже.

Дочка такая маленькая и крохотная. С красным пятнышком на лбу.

Хочется сразу прижать к себе. Потискать и зацеловать. И никогда больше не отпускать.

— Серёжа, ветер сильный, лучше прикрыть одеялко, — шепнула мне Вера.

Выслушав поздравительную речь, мы вручили пакеты медсёстрам и детскому врачу с благодарственными гостинцами.

Снег прекратился, солнце показалось из-за облаков, ослепив ярким светом. Андрей Константинович, поспешил обнять Веру. Белла Георгиевна, баба Надя и мама Веры Эльвира Павловна тоже не остались в стороне и поздравляли нас. Так как у меня на руках была Вика, меня сильно не прижимали к себе.

— Молодцы! Поздравляем! Ну, тут без игристого не обойтись, — достал бутылку «Советского» Хреков и откупорил её.

Из горлышка пошла пена, слегка забрызгав капот автомобиля. Запах шампанского моментально смешался с морозным воздухом и ароматами женских духов.

— Ты, Андрюша, за рулём, — потянула бутылку к себе Белла Георгиевна.

— Ну, так я за рулём пить и не буду. Это ж лимонад…

— Я тебе специально для этого «Дюшес» положила в пакет, — улыбнулась тётя моей жены.

В общем, не дали пригубить игристого напитка Хрекову. Долго на морозе держать ребёнка было нельзя, так что ограничились одним бокалом шампанского.

Приехав домой, мы уложили дочку в кроватку в спальне, а сами пошли к гостям за стол. Через час нас оставили одних. Судя по весёлому настрою тёти Беллы, мамы Эльвиры и бабы Нади, банкет они решили продолжить у Хрековых дома.

Когда я вернулся в спальню, Вера уже спала. Ей, конечно, было тяжелее всех. Подойдя к детской кроватке, я облокотился на неё и застыл.

Глаз невозможно отвести от такого чуда. В какой-то момент я так засмотрелся и сильно нагнулся к дочери, что не заметил, как приблизился своим большим носом к её маленькому. Кожей ощутил слабое, но такое родное дыхание маленького человечка.

Вика заворочалась и улыбнулась во сне.

— Серёж, ты как? — сквозь сон спросила у меня Вера.

— Всё хорошо. Ты спи, а я за Викой посмотрю.

— Хорошо. Если что, сразу буди, — ответила жена и перевернулась на другой бок.

Теперь я — отец, а значит, для дочери я и защитник, и друг, и наставник.

Время потекло с угрожающей быстротой. Я и не заметил, как прошёл год и наступило время «перестройки». Речи Горбачёва о начале изменений в обществе и международной политике звучали из каждого утюга. Первый этап изменений, названный «Ускорение» особо ни к чему не привёл.

Единственное, что осталось светлым пятном в событиях 1986 года — аварии в Чернобыле не случилось. Но меньше проблем не стало.

Наступил конец марта 1987 года. В деле создания учебно-тренировочного самолёта дружный коллектив нашего конструкторского бюро приближался к моменту первого полёта опытного образца. Проходить пришлось через многое.

Постоянная смена технического задания, замена ведущих инженеров и поставщиков комплектующих, недовольство руководящих лиц медленными темпами. Хотя, куда уж быстрее!

В мае мы уже будем готовы поднять самолёт в воздух, а конкурирующие проекты ещё даже не на стадии сборки опытного образца.

В целом, в КБ царила напряжённая атмосфера. Работники конструкторского бюро переходили с одной должности на другую. Несколько интересных идей «положили на полку», а кое-что и вовсе было признано ненужным, не получив развития. Приходилось порой пользоваться и своим авторитетом, чтобы отстоять верную позицию в работе над тем или иным направлением.

Один из таких тяжёлых дней предстояло мне пережить завтра. Решалась судьба новой модификации корабельного МиГ-29 с индексом К2. Вечером, играясь с Викой, я размышлял о завтрашнем совещании у генерального конструктора Ивана Ильича. Вера в это время лицезрела на телеэкране «Железную леди», одетую согласно стилю «властного гардероба».

— Мы надеемся лучше понимать друг друга. Это даст свои результаты. И это позволит нам сократить оружие. Все виды вооружения… — отвечала на вопросы журналистов в интервью на Центральном Телевидении премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер.

Всё в этой англичанке подчёркивало её стойкий характер. Волосы идеально уложены, в ушах крупные серьги с жемчугом, на шее повязан цветастый платок, а на левой стороне пиджака прикреплена брошь. И сам костюм синего цвета, подчёркивающий принадлежность Тэтчер к консервативной партии Великобритании.

— Серёж, посмотри, что она говорит. Мы теперь не враги? — спросила Вера.

— А когда мы были врагами⁈ Вероятные противники — да, — ответил я.

— Сегодня видела, как на улице подрались две группы ребят. Да так били друг друга, что треск костей стоял на всю подворотню, — подсела к нам супруга, поглаживая живот дочери.

— Кто с кем?

— Опять эти «люберецкие» и вторые… в куртках кожаных. Их сейчас столько развелось, если честно. Нельзя в простой одежде ходить? — возмущалась Вера.

Расцвет советских субкультур во всей красе.

Вера вернулась в кресло и начала читать журнал. Совсем недавно ей перепал номер «Бурда Моден» от Беллы Георгиевны.

— Теперь на русском языке, — улыбнулась Вера, перелистывая первую страницу модного журнала.

Время было уже позднее, так что пора было укладывать ребёнка. Вера оторвалась от чтения и внимательно посмотрела на меня.

— Серёж, ты какой-то задумчивый.

Я посмотрел на улыбающуюся Тэтчер, на журнал из ФРГ и вспомнил, что последует за всей этой «перестройкой» нашего общества. Драки «металлистов» и «люберов» покажутся нам ерундой.

— Завтра трудный день. Пойду уложу Вику.

— Ты за что-то переживаешь? Как посмотрел интервью Тэтчер, так замолчал. Ты чего-то боишься?

Я улыбнулся, подошёл к жене и поцеловал её.

— Всё в порядке. Сама же знаешь — на работе не всё гладко.

— Но это работа, а здесь улыбающаяся англичанка. Чем она тебе не понравилась?

— Вера, мне на неё вообще плевать. Для меня важно, чтобы вы жили в мире, а страна процветала. А за этими белоснежными улыбками западных лидеров ничего хорошего не кроется.

Я уложил дочку в кроватку и сел рядом. Вика немного поворочалась и закрыла глазки. Аккуратно поцеловав дочь, я вышел в зал.

В комнате стоял аромат чая и кофе. На столе появились несколько пирожных под названием «Картошка», а по телевизору начался репортаж о визите «Железной леди» в Союз. Показали, как она прохаживалась по новому району Крылатское в Москве.

— Не знаю, почему ты так её не любишь. С виду, хорошая тётка, — сказала Вера, откусив кусок пирожного.

— Знаешь, что по этому поводу говорят ирландцы? — спросил я.

— Я знаю, что англичане с ними не ладят.

— Есть у ирландцев поговорка. Трёх вещей опасайся: копыт лошади, рогов быка и улыбки англичанина.

Более мы этим вечером к теме политики не возвращались.

Утром Вика проснулась рано, так что лишний час мне поспать не удалось. Засиживаться я не стал и сразу поехал на совещание. Получилось, что приехал на час раньше.

И, надо же такому случиться, что это было верным решением. Подойдя к кабинету генерального конструктора Сидорова, обнаружил, что совещание вот-вот должно начаться.

Люди рассаживались на свои места, а секретарь Ивана Ильича подошёл к двери и готовился её закрыть.

— Сергей Сергеевич, думал, что уже не придёте, — поприветствовал он меня.

— Время перенесли? — уточнил я, пожимая руку секретарю.

— Да. Ещё вчера утром было известно. Вы просто в Луховицы летали. Может, не дошла информация.

Я заглянул в кабинет. Со мной вчера на заводе в Подмосковье был и Морозов. Вот только он уже был здесь.

Николай в эту минуту готовился зачитать доклад, не дожидаясь, пока все рассядутся. Увидев, как я захожу в кабинет, он сильно удивился.