Авиатор: назад в СССР 14 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 53

Меня поставили на бетон, чтобы дать возможность перевести дух. Я ещё не успел снять шлем, как меня уже обнимал Сидоров.

— Спасибо, родной! Есть! Есть первый подъём! — радостно и громко говорил Иван Ильич.

Со всех сторон начали работать фото и видеокамеры. Журналисты так и норовили задавать вопросы. Откуда они вообще тут взялись? Мы же не на авиасалоне.

Следом за Сидоровым обниматься полез и… Паклин. Прижать меня не получилось, поскольку рядом возник товарищ Чубов. Его рот расплывался в показной улыбке, а рукопожатие выглядело как милость, поданная царём.

— Вы молодец, Сергей Сергеевич. Я бы вам хотел представить важных гостей. Им хочется услышать, как прошёл полёт, — отошёл Чубов в сторону.

Лучше бы он этого не делал.

Единственного, кого я хотел здесь встретить, был товарищ Русов. Именно Григория Михайловича я считаю единственным человеком, который сможет вытянуть страну из кризиса, остановить разрушительные реформы и прекратить развал армии. А с ней и целой страны.

Но передо мной стояли представители американского и британского посольства. Их я уже видел в новостях, когда они встречались с президентом СССР. Не представляю, чем они так заслужили присутствовать здесь.

Лучше бы я не видел этих белоснежных улыбок и довольных взглядов. Тут же с англосаксами и генералы. Что-то рассказывают и показывают, а представители Запада молча кивают. Отвратительно выглядит!

— Что вы можете рассказать об этой машине? — спросил у меня американец.

— Мы удивлены, что в Советском Союзе продвинулись столь далеко в этом направлении. Даже у нас такого нет, — надменно говорил британец.

Мне казалось, что голова сейчас взорвётся. Как такое возможно, что здесь, в Циолковске на испытательном аэродроме присутствуют американцы и британцы. И спокойно рассматривают наш новейший самолёт!

— Так что вы нам расскажете, мистер Гордин? — повторил свой вопрос американец.

Я медленно снял шлем и надел тёплую шапку. Внутри всё сжималось оттого, что это происходит на моих глазах. Очевидно… нет, нагло мою страну бросают к ногам вероятного противника.

— Мистер Гордин, вы себя хорошо чувствуете? — спросил у меня британец.

Чубов продолжал смотреть на меня, натянуто улыбаясь и аккуратно подталкивая меня к ответу. И журналисты рядом.

— Знаете, об этой машине лучше всего говорит тот факт, что у вас такой нет, — ответил я. — И прежде чем спрашивать, уточните фамилию того, к кому вы обращаетесь.

— Да будет вам, Родин! Ну, ошиблись товарищи Маклай и Деверс, — похлопал меня по плечу Чубов.

— Они не у себя дома, — ответил я.

Американец и британец пропустили эту фразу, отойдя на разговор с кем-то из членов кабинета министров. Оставаться на месте я не стал и пошёл к самолёту, который уже цепляли на буксировку в ангар.

Я расписался в журнале и ещё раз поблагодарил техсостав. Традиционно похлопал самолёт по фюзеляжу и направился в сторону машины для перевозки экипажа.

Не успел я дойти до транспортного средства, как рядом со мной остановилась чёрная «Волга». Окно открылось, и я увидел на заднем сиденье суровое лицо Чубова.

— Сядьте в машину, Сергей. Нам нужно поговорить, — сказал Егор Алексеевич.

Неожиданное предложение от Чубова. Взгляд «арийца», с которым меня свела судьба почти 10 лет назад, не был надменным. В хорошей актёрской игре Егор Алексеевич никогда не был замечен.

— Родин, на улице мороз, а вы после полёта вспотели. Можете простудиться, — поторопил меня Чубов.

Я отвечать не стал и сел на заднее сиденье. Тут уже лежал большой букет роз и рабочая папка министра Авиапрома.

Только я захлопнул дверь, машина медленно поехала в сторону испытательной станции нашей фирмы.

— А вы первый раз сегодня без сопровождения, — заметил я, что за нами нет других машин.

— Сейчас у моих сотрудников есть дела поважнее. Надо развлекать публику, как того требует от меня новый курс политики государства.

В голосе Чубова звучали нотки недовольства и расстройства. Что-то не то с Егором Алексеевичем.

— Так что же вы хотели?

— Ничего личного, Сергей Сергеевич. Просто хочу подвести одного из лучших лётчиков на лётную станцию. Заодно и про самолёт спросить, а то конструкторы только расхваливают, — посмеялся Егор Алексеевич.

Он мог это спросить и на улице. Чубов смотрел в окно, не поворачиваясь в мою сторону. Пока я рассказывал, мы подъехали к одному из ангаров и остановились. Перед нами тягач тянул за собой МФИ-1.

— Красивый самолёт, — тихо сказал Чубов.

Взгляд у него такой, будто он влюблён в этот самолёт, как школьник в красавицу-одноклассницу.

— Он будет ещё лучше, если продолжим над ним работать, — сказал я.

— Само собой. У нас есть планы на него. В коммерческом плане он очень привлекателен, — заявил Чубов.

Кому что, а Егор только о деньгах. Правда, сказано это было слишком уж натянуто. Будто кто-то заставляет Чубова так разговаривать.

Самолёт прокатили, и мы поехали дальше.

— А знаете, я давно не был в КБ Яковлева. Ваша супруга ведь там ещё работает? — спросил у меня Егор Алексеевич.

— С какой целью интересуетесь?

— Ничего личного. Просто она у вас очень шикарная женщина. Вам с ней повезло, — отвернулся от меня Егор. — Боря, в КБ Яковлева поехали. Я там Сергея Сергеевича познакомлю с одним человеком.

В любой другой ситуации я бы сказал водителю тормозить. Вышел и пошёл бы пешком. Но уж слишком какой-то интересный квест задумал Егор. Жизни моей здесь ничего не угрожает, а от здания КБ Яковлева идти недалеко. Если надоест играть с Чубовым, соберусь и уйду.

Мы подъехали к лётной станции «яковлевцев» и водитель потянулся, чтобы заглушить машину.

— Боря, я передумал. Не пойду к ним. Сбегай и отнеси это… ты знаешь кому, — взял Егор букет и протянул водителю.

— Понял.

Только водитель вышел, как я решил задать напрашивающийся сам собой вопрос.

— Если вам нужно было поговорить наедине, мы могли бы это сделать и в здании нашей лётной станции.

Чубов повернулся ко мне и достал из внутреннего кармана фляжку. Сделав несколько глотков, Егора передёрнуло, а салон наполнился ароматом коньяка.

— Бурченко мне говорил, что вы довольно проницательны. Думаю, вам не нужно говорить, кто такой Андрей Викторович, — быстро сказал Егор и снова выпил из фляги.

Мир невероятно тесен. Было непросто скрыть удивление, когда прозвучало знакомое мне имя.

— Видите, а я знаю, что у вас есть друзья в КГБ. И они вас хорошо знают, — добавил Егор.

— Друзья и КГБ — понятия несовместимые, — ответил я.

— Наверное, вы правы. Доверять никому нельзя. Страна валится с горы в пропасть неизбежности, а я пью коньяк на заднем сиденье в машине с вами. Ожидали такого приглашения на поминки по Союзу? — усмехнулся Чубов.

— Нет.

— Считайте, что приглашены. Вы должны знать, Родин, что страну уже не спасти. Гидра, олицетворяющая предателей, расползлась везде. Думаете, мне было приятно играть свою роль? Ничего подобного.

Водитель уже должен был вернуться.

— Похоже, что вы тоже одна из голов этой самой гидры, — ответил я.

— Да. Так что отруби меня, особо ничего не поменяется. Чего молчите, Родин. Удивлены, почему я вам всё это говорю?

— Допустим.

Егор Алексеевич сделал паузу, закрыл фляжку и убрал её во внутренний карман.

— Я и сам не знаю, почему. За месяц до поездки в Ле Бурже, на вашем месте сидел мой отец и говорил то же самое, что и я. А потом он «отошёл от дел». Инсульт! На ровном месте! И вы думаете, я поверю что это была случайность? Нет!

Не верю в подобные исповеди, но уж слишком уверенно и серьёзно говорит Чубов. Зачем только мне он всё это рассказывает? И при чём здесь мои знакомые в Комитете?

Из дверей здания вышел водитель.

— Не вздумайте идти и бить в колокола. Не кричите на каждом углу, что кто-то ведёт страну к развалу. Не лезьте в естественный порядок вещей. Вы ничего не измените. Делайте то, для чего вы были рождены — летайте. И берегите семью.