На осколках разбитых надежд (СИ) - Струк Марина - Страница 51

— Тут никого быть не может! — заволновался хозяин, услышав переполох в хлеву. — Едва ли русские дошли сюда за ночь так далеко от окрестностей 

Фоллерсроде

. Подумайте сами — вокруг сплошные поля. Их бы заметили тотчас же! Скорее всего, они ушли в другую сторону, в леса. Я бы сделал так.

— Позвольте, мы все проверим, — попросил его офицер. А потом зашел внутрь хлева и огляделся. Лена в испуге пригнулась еще ниже, боясь, что он мог заметить ее.

— А что там наверху? — донесся до нее вопрос офицера, и она похолодела. Хорошо, что ни Катя, ни Янина не понимают немецкую речь. Лене и самой с трудом удавалось не сорваться сейчас.

— Там небольшая площадка под сено, — ответил хозяин. — Но там едва ли поместятся семь мужчин. Господин офицер, мы опаздываем в церковь на службу… Я бы очень просил вас…

— Терпение, уважаемый господин, терпение! — отрезал холодно офицер.

Лена с ужасом услышала, как заскрипели под весом ступени лестницы, ведущей на площадку. Вжалась вся в сено, словно надеясь раствориться в том, скрыться от взгляда того, кто сейчас поднимался. Чтобы не думать о том, что может случиться вот-вот, закрыла глаза и стала вспоминать одну из мелодий. Почему-то вспомнился вальс Шопена, который играл позавчера Рихард. А перед глазами встала его широкая спина, сильные руки и светлая челка, падающая на лоб. Затем мысли перескочили на их первую встречу в парке и потащили за собой воспоминание о его теплом взгляде и широкой улыбке.

— Благодарю за содействие, — услышала Лена голос офицера уже со двора. Она отняла ладонь ото рта Янины, мокрую из-за ее слез, и переползла снова к стене, чтобы посмотреть, что происходит. Солдаты заканчивали безуспешный обыск и собирались во дворе возле офицера. Тот выглядел раздосадованным неудачей и еле сдерживал свои эмоции. Хозяин тем временем подсаживал жену в коляску, запряженную гнедым конем, и что-то раздраженно выговаривал сыну, стоящему во дворе с ружьем в руках. В итоге сдался и махнул рукой.

— Удачной охоты! — проговорил он. — Только будь осторожен, Рауль.

Наконец спустя время двор опустел — ушел отряд солдат вместе с Раулем, возбужденным от предстоящей охоты на военнопленных, укатила коляска, увозя пожилых хозяев хутора в церковь. Можно было продолжать путь дальше. Только теперь это надо было делать вдвойне осторожнее — ведь в окрестностях было полно солдат, разыскивающих беглецов из лагеря.

— Надо уходить, пока все тихо! — решительно заявила Лена, спускаясь вниз. Катерина без раздумий последовала за ней, а вот Янину пришлось уговаривать. Она настолько перепугалась от вида солдат, что не хотела даже с места двигаться.

— Нам не убежать! — плакала она. — Зачем мы только сделали это? Они нас найдут и убьют! Нам не убежать!

— Мы уедем отсюда далеко, — решила Лена. — Главное — найти станцию. Там мы купим билеты и сядем на поезд. Неважно куда. Главное, уехать отсюда подальше. Они будут нас искать здесь, а мы будем уже далеко отсюда. Там, где никто не будет знать, что мы убежали.

— Я не хочу! Не хочу бежать дальше! — отказывалась Янина, и тогда вступила Катерина в разговор. Она больно сжала руку Янины и притянула к себе, чтобы заглянуть той прямо в глаза.

— Я спросила тебя, хочешь тикать? Ты казала, хочу. Так что молчи и тикай. А то бросим тебя тут на потеху немчику тому. Мы с тобой нянькаться не будем! Пошли, Лена! Тольки время теряем! Нехай тут остается, коли так!

Лена хотела бы возразить, но Катя посмотрела на нее с немым приказом молчать, и она подчинилась. Только, когда отошли от хутора на несколько шагов, стараясь держаться дороги, осмелилась спросить:

— А как же теперь Янина?

— Догонит, погодь только чутка, — угрюмо ответила та.

И действительно, Янина нагнала их через некоторое время. Она ничего не сказала. Просто пошла рядом, стараясь держаться девушек. Словно и не было той, недавней истерики.

Некоторое время они шли молча, каждая погруженная в свои мысли. А потом Лена вскрикнула обрадовано, заметив насыпь железнодорожных путей.

— Тут где-то станция! — схватила она от избытка эмоций руку Катерины. — Значит, мы скоро уедем подальше отсюда.

Оставалось дело за малым — найти город, где располагалась станция, купить билеты и, не привлекая лишнего внимания, сесть в поезд. Но это и было самое сложное. Лена вспоминала, как выглядела нарядная немка — в шелковом платье, в шляпке, при сумочке и в перчатках. А их вид был далеко от идеала. Дешевые ситцевые платья измялись за время сна, волосы растрепались так, что даже гребень не справлялся.

— Замарахи и есть, — резюмировала Катерина, оглядев подруг.

А еще Лена опасалась, что их могут тоже искать, как тех неизвестных ей беглецов из лагеря. Втроем идти в незнакомый городок было опасно. Надо было сначала разведать, что и как, и может, купить где-нибудь косынок или сумочек, чтобы быть похожими на немок и не вызывать подозрений своим видом. Поэтому Лена решилась идти одна, а девушки оставались ждать ее в рощице неподалеку от деревни, крыши домов которых виднелись вдали.

— Если я не приду под вечер, уходите, — наставляла Лена. Она развернула карту, которую срисовала когда-то на листок блокнота, готовясь к побегу. Правда, она не совсем понимала, где они находятся сейчас — на бумаге были только города наподобие Эрфурта, Веймара или Йена. И записаны в качестве ориентира совсем крупные.

— Ты вернешься, — твердо сказала Катерина. Она отказалась запоминать названия городов, в которых путалась и никак не могла понять, какой лежит ближе к ним сейчас — Лейпциг или Дрезден. Виновато улыбнулась Лене в ответ на ее возражения. — У меня зусим плохая память. Оттого и в школу тольки восемь классов отходила. Еле аттестат дали.

Идти одной по дороге было очень страшно. Лене казалось, что вот-вот покажутся солдаты, которых она видела утром на хуторе, но только по ее душу. Поэтому чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда вдруг впереди показалась коляска, которую тянул знакомый гнедой. Это была та самая пожилая пара, которой принадлежал хутор, где ночевали девушки. Лена пригладила волосы, расправила подол платья и заранее проговорила про себя то, что планировала спросить у немцев.

Она родом из Дрездена. Приезжала в Нюрнберг навестить тетушку. На обратном пути выяснилось, что пути повреждены бомбардировками. Решила добираться попутным транспортом и заблудилась.

Лена несколько раз шепотом повторила историю, надеясь, что она выглядит правдоподобно. И, надеясь, что не совершает ошибку, подняла руку и шагнула ближе к дороге, когда коляска приблизилась к ней.

Сначала Лене показалось, что немцы не поверили в ее историю. Пожилой бауэр выглядел хмурым и все разглядывал ее сверху вниз пристально. И некоторое время оба молчали, когда Лена закончила свой короткий рассказ. Сердце ее упало куда-то в живот от страха. Значит, конец.

Но вот немка всплеснула руками и встревоженно воскликнула:

— Боже мой, дорогая деточка, какие же несчастья свалились на вашу голову! А вы тут еще и совсем одна!

— Здесь где-то бродят русские, бежавшие из лагеря, — подтвердил ее супруг. — Вам не стоит тут быть одной. Садитесь в коляску, я отвезу вас к нам на ферму. Переночуете, а утром я отвезу вас в Йену.

— Благодарю вас за вашу доброту, но мне очень нужно в Дрезден и как можно скорее, — мозг Лены лихорадочно обдумывал, что может быть причиной такой спешки, в которую могут поверить эти достопочтенные немцы. — У меня заканчивается отпуск на днях. Я должна вернуться на работу. Лучше переночую в Йене. Так я точно не пропущу поезд.

Немка пыталась ее переубедить и уговорить поехать с ними, а вот ее муж молчал, словно что-то обдумывал. А потом поднял ладонь, показывая жестом супруге, чтобы она замолчала, и проговорил: