Самый лучший комсомолец. Том 7 - Смолин Павел - Страница 9

На Дальний Восток мы прибыли ранним утром по местному времени, поэтому большую часть пути до опустевшей квартиры я проспал. С тоской покосившись на застеленную кровать, спать в которой мне придется одному, с еще большей тоской посмотрел на гитару и печатную машинку – пользоваться можно только вторым, и то вполсилы. Попросить временную машинистку? Не, не буду – лучше пока отложу текстовую нагрузку до возвращения любимого столового прибора и отправлю в Москву давным-давно готовые сценарий, раскадровки, чертежи костюмов и декораций первого эпизода «Звездных войн». Пусть подбивают смету и набирают персонал, уделяя особое внимание мастерам спецэффектов – мне нужны все возможные технические «Оскары»!

Нужных размеров помещения в Хрущевске пока нет. Нет его и в Хабаровске, если уж совсем честно. И во Владивостоке тоже нет. И в остальных городах нашей Родины с ними напряженка. Странно, но такое чувство, что кроме меня такое положение вещей не волнует вообще никого – старшие товарищи как-то не задумываются о том, что звезда из другого уголка страны в глухомань приезжает редко, а посмотреть на нее хотят все. Сами звезды об этом думают еще меньше: все вопросы к Госконцерту, он помещения выделяет. К спортивным, следовательно – повышенной вместимости – объектам наши деятели культуры относятся прохладно: там и звук не такой хороший, и акустика специфическая, и, что уж грех таить, львиную долю оборудования нужно «доставать», а главное – «доставать» под него толкового звукорежиссера, который знает как и что должно быть подключено.

Я-то заморачиваюсь, но не потому что больше всех надо, а потому что возможность есть – остальным надо отправлять наверх гору заявок, таскать коньяк по кабинетами и выбивать валюту на импортные усилители. А начнешь бегать – нарвешься на какого-нибудь партийного упыря, который обвинит как раз в том, что «кому-то больше всех надо». И, например, ставочку оплаты понизит – ты ведь был певец камерный, повышенной художественной ценности, а при перемещении на стадион «камерность» пропадает, как и повышенная художественная ценность. Словом – деятелей культуры я не виню, сам бы на их месте очень сильно задумался, стоит ли оно того, и скорее всего решил бы, что не стоит: вопреки всем моим писулькам наверх, интегрировать в тарифную сетку оплаты труда исполнителей такую простую вещь как «процент с проданных билетов», что наглухо убивает мотивацию артистов – нет, не стараться, они у нас, к счастью, товарищи в подавляющей массе идейные, и «корпоративная этика» у них не пустой звук – радеть за выделение более вместительных помещений. Банально выгоднее давать три-четыре концерта на крупный город, после чего ехать дальше.

Сегодня как раз такой случай – в Хабаровск прибыла всенародно любимая Майя Кристалинская, и ее запихали в Хабаровскую филармонию. Зал в моих глазах никакой – полтыщи посадочных мест всего. Сейчас весь зал заняли вояки со своими семьями, завтра певицу придут послушать «силовики» из МВД, КГБ и МЧС, и только послезавтра сюда пустят простой народ. Пятьсот представителей «простого народа», остальным придется ждать следующего приезда певицы. Будь готов дворец спорта, было бы гораздо лучше, но что уж теперь.

Мы с Олей и дядей Семеном сидим не в зале – и опасно, и место занимать совестно: мы-то с подружкой на «селеб» регулярно смотрим, а народ – нет – а в техническом закутке над балконом, рядом со звукорежиссером и сейчас не нужным проектором. Окошки позволяют смотреть на певицу, а звук достаточно хороший, чтобы проникаться репертуаром. Товарищ Кристалинская грянула легендарную «Колыбельную миру», и Оля, вытерев выступившую слезинку, самоуничижительно заявила:

– Я так петь никогда не смогу.

– Не сможешь – у тебя не меццо-сопрано, – неосторожно кивнул я.

– Дурак! – сразу же обиделась Оля. – Я не тембр имела ввиду!

– Каждый человек уникален, – утешил ее я. – «Так» ты петь не сможешь, но сможешь по-другому. Это не лучше и не хуже – это просто так есть.

– Все равно завидую, – вздохнув, призналась она, опустив голову на сложенные на «подоконнике» ведущего в зал окошка руки.

– Завидовать нужно учитывая множество факторов, – продолжил я успокаивать подружку. – Товарищ Кристалинская на эстраде много лет, а ты – и двух пока не набрала. Все это время она училась петь у лучших, а тебе приходится в школу ходить, время тратить.

– Устроишь мне экстерн? – ловко воспользовалась она возможностью.

– Не-а! – привычно покачал я головой. – Хочешь медаль – давай сама, но аттестат с «троечками» хоть завтра тебе нарисуем – читать-писать умеешь и нормально, тебе все равно не в НИИ работать.

– Мама не разрешает, – взгрустнула подружка. – И обидно – я всю жизнь на пятерки училась, почему тогда выпускаться троечницей должна?

– Значит терпи, – пожал я плечами.

– Терплю, – вздохнув, смирилась она и спросила. – А почему у нее косынка на шее? Ей же жарко.

– Лимфому лечила, – ответил я. – У нее на шее ожоги химические, стесняется.

– А ты почему шрамов не стесняешься? – спроецировала Оля.

– А я мужик, – развел я руками.

Майя чуть тоже в Лапинский список «опасных евреев» не угодила, притом что гражданскую лирику поет много и охотно. Тупость неимоверная! Пока в Израиль только Мондрус из всего списка свалила, пострадав за «принципиальность позиции», сиречь – нежелание петь рабочему классу о том, какой он хороший и полезный. В Израиле, говорят, карьера у нее не очень идет, но зато не в Мордоре! Остальные товарищи еврейского происхождения в правах не поражаются, но впереди война, а значит будет второй этап «борьбы», в котором кто-нибудь обязательно захочет показать кровавым совкам какой он евреистый еврей и как сильно несогласен с Партией в выборе стороны конфликта.

Настроение – восхитительное, потому что в утренней «Правде» прочитал статью о том, что конгресс США на экстренном заседании принял в работу «дорожную карту» о выводе войск из Вьетнама. Уже в апреле уйдут целиком, оставив южным марионеткам материальную часть, немножко денег и напутствие держаться изо всех сил. Надо ли говорить, чем такая инициатива закончится? Полагаю, к лету замес закончится окончательно, и можно будет полноценно браться за «расширение» и «углубление». Процесс будет долгим – там все в минах, токсинах и прочих прелестях культурного обмена с цивилизованными англосаксами – но главное ведь начать!

Пиндосы уже давно поняли, что из Вьетнама уходить так и так придется, просто немножко «пилили» напоследок, прикрываясь визгами о недопустимости потери лица. Теперь вот, очень удобный момент настал – демократы топчатся по «допустившим весь этот ужас» республиканцам, те в ответ – по «раскачивающим лодку» демократам. Все это, разумеется, шоу для податного населения и наших странных любителей демократии, а принципиальные решения принимали те, кому положено, свернув бесперспективное и в целом достигшее своих целей – пилить бюджет! – ради экономии ресурсов и переключения информационной повестки.

Черные бунты в целом закончились – иногда то там, то тут громят магазинчик-другой или линчуют попавшего под горячую руку белого, но на этом всё. Мне показывали аналитическую заметку – обошлась вся эта гулянка врагу почти в два десятка миллиардов долларов, и это только неодушевленной материей. Если добавить сюда тысячи убитых и сотни тысяч раненных, многие из которых, внезапно, работали, а не сидели на пособии, цифру можно смело масштабировать – эти люди из экономики выпали. А еще же компенсации пострадавшим белым платить, и эта процедура растянется на много лет. Все это – на фоне терпящего настоящую катастрофу сельского хозяйства и гуманитарных катастроф в городках, куда в ужасе сбежало белое население «чернокожих» штатов. Все эти толпы нужно разместить, накормить, вылечить – словом, капиталистам такие расходы хуже чумы.

Легкая дипломатическая оплеуха – напротив Американского посольства разбили пункт приема гуманитарной помощи для пострадавших американцев. Народ у нас сердобольный, так что там даже очереди собираются – по телеку показывали. Особенно радуют наши добрые Советские бабушки: