Лихие. Смотрящий (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 43

— Если захотите перекинуться в покер с крупными ставками, это здесь, — говорю я, показывая Вольфовичу VIP-комнаты. — Полная конфиденциальность, только лучшие игроки.

Политик в восторге. Я вижу, как глаза Жириновского загорелись. Именно таких гостей я и хотел привлечь. Они будут приносить миллионы за ночь.

— Сергей, я впечатлён. Всё, как ты и говорил. Это место будет легендарным.

— Будет? — усмехаюсь. — Оно уже легендарно.

Мы возвращаемся в главный зал. За столами уже сидят известные личности. Вот Никита Зубов — знаменитый теннисист, а рядом с ним Александр Жаровов — министр промышленности. Последнего недавно показывали по ТВ. Что-то там про приватизацию заводов. Вот они — сливки общества, и все они пришли сюда, чтобы испытать удачу. Ну и спустить нахапанные бабки, конечно. А чего их жалеть? Легко пришли, легко ушли.

Жириновский прикупает фишек и отправляется играть. А я подхожу к бару, беру бокал шампанского. Обвожу взглядом зал, в поисках Насти. Ага, вот и она.

— Сергей Дмитриевич, звали?

Секретарша мигом оказывается рядом.

— Начинайте готовить всё для салюта на улице. Пусть все видят, что открытие состоялось.

Настя кивает и быстро удаляется. Я беру с барной стойки вилку, допиваю шампанское и поднимаю бокал в воздух. Стучу по нему. Люди вокруг обращают на меня внимание.

— Дамы и господа! Я Сергей Хлыстов, и я рад приветствовать вас в нашем Дворце Раджи! Сегодняшний праздник — это лишь начало. Здесь вы найдете всё, что нужно для идеального вечера: азарт, роскошь, удовольствие. Этот дворец — ваше новое пристанище. И пусть удача будет с вами!

Зал взрывается аплодисментами. Я слышу, как люди кричат и свистят, в воздухе уже витает азарт. Сквозь толпу ко мне протискивается Карась:

— Серый, шадринские приехали!

Вот кого я не хотел видеть на открытии, так это бандитов. Я планировал пригласить шадринских позже. Но это такие люди, которых приглашать не надо — они сами являются. Надменные, презрительные рожи законченных отморозков, одетых нарочито небрежно — последнее, что ждешь увидеть в таком заведении.

— Господа! Прошу вас! — администратор, который сориентировался тут же, взял их в оборот.

Они у нас тут все до одного понятливые, потому что конкурс на место сюда был круче, чем в отряд космонавтов. Еще бы, ведь мы пустили слух, что заведение принадлежит иностранцам, и что платить у нас будут в валюте. Да плюс Боб быстро перевез сюда десяток толковых спецов из Вегаса. И компанию отделочников он тоже притащил из Штатов, и дизайнеров, и специалистов по монтажу спецэффектов… Ведь, как выяснилось, в стране, запустившей человека в космос, просто не было мастеров, которые готовы были выполнить эту работу хорошо и в срок. Точнее, такие люди находились, но когда узнавали, с кем им придется иметь дело, то резко скучнели и терялись в утренней дымке. Они почему-то надеялись, что смогут урвать аванс и морочить нам голову до китайской пасхи, в надежде, что-либо ишак сдохнет, либо падишах. А когда выяснялось, что сдохнуть можно самому, то такой подрядчик шел искать заработок попроще. А потом мы узнали, что и отделочных материалов нужного качества у нас в стране тоже еще нет. А ближайшее место, где они есть — это Финляндия. И люди, которые умеют с ними работать, у нас в стране отсутствуют. В общем, Карась даже схуднул малость от такой жизни. И только Боб, который оказался парнем толковым и знающим, вытащил нас из полной жопы. Мы ведь поначалу даже не понимали, во что лезем, думая, что наличие мешка бабла все решает. Да ни хрена это не решает, как выяснилось. Зато для Боба было откровением узнать, как можно повысить эффективность труда бетонщиков и каменщиков. Просто пиздишь прилюдно одного в день и платишь по-царски. Они даже пить на работе перестают, так стараются.

— Неплохо, Хлыст, неплохо, — Босой растянул губы в резиновой улыбке. Сделал вид, что рад. У меня сердце сжалось в нехорошем предчувствии, а в башке застучали барабаны. Уж больно улыбочка паскудная у Босого была. Да и Архип ухмылялся нехорошо. Наверное, ждут меня не слишком приятные новости.

— В покер по маленькой? — показал я на вип-комнату. — Там и перетрем.

— Я больше в секу люблю, или в буру, — коротко хохотнул Босой, но милостиво кивнул и пошел в кабинет. — Ну в покер, так в покер. Мы тут малость поинтересовались, как в него играть. Фишек-то отсыпешь, или покупать надо?

Архип заржал, видимо, восхитившись остроумием своего делового партнера, и по-хозяйски сел за стол, обтянутый зеленым сукном. Фишки уже принесли и положили перед ними. На тысячу долларов каждому…

— Блайнд, — сказал я, сев за дилера, — делаем ставки, господа.

За столом нас было пятеро. Рядом сидели Штырь с Карасем. Они бросили по фишке, благоразумно помалкивая. Тюремную науку создать предъяву на пустом месте Босой знал в совершенстве, а Архип уделал бы обоих качков, даже не вспотев. Я чувствовал это шкурой. Не люди они — звери дикие. Первый был хитер и изворотлив, знаток человеческих душ, а второй — его руки, бесстрашный, наглухо отмороженный боец. Архип был великолепным тактиком, насколько я смог узнать. Он планировал боевые операции, продумывая их от начала до конца. Но куда бить, и когда говорил ему именно Босой. Смертоносный тандем… А еще тут не было Андрея, и я ломал голову, чтобы бы это могло значить. Бездумно бросая карты и фишки, обмениваясь пустыми фразами, я постепенно приходил к пониманию, что несет под собой пренебрежение. Они настолько уверены в себе, что даже не считают нужным пугать. А это значит, что все хреново…

— А что, Хлыст, — заявил вдруг Босой. — Люди уважаемые жалуются на тебя. Говорят, беспределишь…

— Обоснуй, — сказал я, сбрасывая карты. Я даже не понимал, что мне пришло, и играл наобум. Не до карт мне сегодня.

— Одна уважаемая певица возмущена, — с людоедской улыбкой продолжил Босой. — Машину разбил, охранника искалечил… Ответить придется.

— Она под вами ходит, что ли? — удивленно поднял я бровь. — Ты-то каким боком к ней? Ну, повздорили по-соседски, я ее уже простил. Баба — она ведь дура не потому, что дура, а потому что баба. Хоть она народная артистка, хоть международная.

— Она не под нами, — неохотно ответил Босой, — но авторитет определенный имеет. Люди обеспокоены, попросили за нее. Они знают, что мы в тесных с тобой, договорились урегулировать. Ты не прав, Хлыст.

— Если ты обострить эту тему хочешь, Босой, — ответил я, — то мне придется артистку эту на серьезные бабки выставить. Уверен, что тебе это нужно?

— С чего бы это вдруг? — с веселым недоумением посмотрел на меня Босой. — Тут по-любому ты должен. Люди с тебя получить хотят.

— Она меня некрасивым словом назвала, Босой, — я пошел ва-банк, имея на руках полный мусор. — За такое я ее по всем понятиям на ремни распустить должен. Пусть в синагогу зайдет и спасибо господу скажет. Я ей скощуху сделал за то, что баба она глупая. Но если этот мелкий базар широко пойдет, мне придется ее на консерву кошачью переработать. Причем сделаю это напоказ. Хочешь, я ее на Красную площадь вывезу, журналюг с камерами позову и постригу налысо. Ну, получу год за хулиганку, подумаешь… Мне не привыкать. Я, Босой, в авторитете человек, а она барыга, которая для лохов под фанеру пасть разевает. Так уважаемым людям и передай.

— Хм… — Босой заткнулся, переваривая услышанное. Перевернуть в моих словах ему было нечего, и игра пошла дальше. Мой блеф удался, потому что играть тут толком никто не умел, и я сгреб к себе фишки.

— Ладно, Хлыст, черт с ней, с артисткой этой, — сказал вдруг Босой. — У нас предложение к тебе. Хорошее предложение, денежное…

Вот это поворот! Начали с наезда, не вышло — добрались до предложений.

— Говори, — насторожился я.

— Мы вложили сюда около пол-ляма зелени, — усмехнулся Босой. — И мы получать отсюда хотим. Братва решила, что компаньоны нам не требуются. Даже такие авторитетные, как ты. Мы твою долю в казино выкупаем. Четыреста лямов деревянными, все по чесноку.