Замок - Гурвич Владимир Моисеевич - Страница 11

Антон вдруг почувствовал, что разговор с матерью вернул ему аппетит. Его сейчас если что-то и интересует, так это вопрос, на какой час в этом чертовом замке запланирован обед.

Анастасия Владимировна посмотрела на сына и поняла, что у него проснулся его необузданный аппетит. Как его усмирить, она не знала, а потому смирилась, что Антон все толстеет и толстеет. И предела этому не видно.

— Я в дорогу взяла бутерброды, но все не съела. Ты не хочешь? — спросила она.

— У тебя есть бутерброды, — обрадовался Антон. — Ты еще спрашиваешь. Конечно, хочу.

— Сейчас достану из чемодана, — сказала Анастасия Владимировна.

Она расстегнула чемодан, покопалась в нем, достала полиэтиленовый пакет, извлекала из него сверток и подала сыну.

— Закуси немного, — сказала Анастасия Владимировна.

Антон развернул пакет, в нем было два бутерброда, один с сыром, другой с колбасой. Он стал жадно есть. Анастасия Владимировна не спускала с него взгляда. Первые минуты он даже не замечал его, затем поднял голову и встретился с матерью й глазами. В них было такое отчаяние, что его рука с едой замерла возле рта.

— Мама, что с тобой? — с тревогой спросил он. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Анастасия Владимировна вздрогнула.

— Это ужасно, — едва слышно проговорила она, — но когда я ее снова увидела, то мною овладела прежняя ненависть к ней.

— О ком ты?

— Об Эмме. Если бы ты мог себе представить, как сильно я ее тогда ненавидела. Я всерьез думала, как ее убить.

— Ты говоришь о том периоде, когда отец ушел от тебя к ней? — догадался Антон.

Анастасия Владимировна кивнула головой.

— Я не предполагала, что эти чувства во мне не умерли, а только затаились на время. И вот снова выползли.

Антон несколько секунд раздумывал.

— Может, тебе лучше всего уехать. Прямо сейчас, ни с кем не прощаясь. А отцу и остальным скажу, что ты почувствовала себя неважно и решила вернуться домой.

— Я не могу, Антоша. Я так долго ждала этой встречи. А ты предлагаешь уехать.

— Но что же делать? — Антон снова откусил от бутерброда.

— Если бы я знала, — вздохнула Анастасия Владимировна. — Я боюсь с ней встречаться. А если я не сдержусь. Мне очень хочется ударить по ее размалеванному лицу. Она тогда очень сильно красилась. И с тех пор нисколько не изменилась. Видел ее косметику?

— Видел.

— Ведь это же, правда, отвратительно?

Антону так не показалось, никакой симпатии к сопернице матери он не испытывал, но на его взгляд выглядела она вполне прилично. И косметикой пользоваться умела.

— Да, это некрасиво, — подыграл он матери.

— Ты это понимаешь. Как он этого не видит?

— У него теперь другая женщина.

— Ты о ком?

— О докторше.

— Ты полагаешь, она не только его доктор? — ошеломленно произнесла Анастасия Владимировна. Явно эта мысль ее еще не посещала.

Антон пожалел, что затронул эту тему. Теперь мать возненавидит и эту Марию.

— Возможно, я ошибаюсь, — осторожно произнес он.

— Нет, я думаю, ты прав. Мне тоже так показалось.

Антон видел, как эта мысль все сильней завладевает матерью.

— Ну, какое это имеет сейчас значение.

Анастасия Владимировна рассеяно взглянула на сына. Антон понял, что на какое-то время он потерял для нее интерес, который целиком переместился на другую персону. Он встал и вышел из комнаты. Ему показалось, что мать этого даже не заметила.

Лагунов уже долго бродил по замку. Хотя он побывал в немалом количестве стран, но в таком месте ему довелось быть впервые. Он заглядывал во все двери, даже в служебные комнаты. И вскоре уже неплохо ориентировался в этих старинных лабиринтах. Он уже сделал несколько десятков фотографий. Материал, который он напишет, окажется богато иллюстрирован, читателям будет интересно посмотреть, в каких необычных интерьерах обитает этот необычный человек.

Теперь он, Лагунов, даже почти смирился с тем, что оказался тут вместо Мальдив, куда он собирался отправиться в отпуск, который должен был как раз начаться сегодня. В конце концов, он до них все равно доберется, только позже, после того, как напишет эту чертову статью.

Вообще-то, он не собирался ее писать, он до недавнего времени даже плохо представлял, кто такой этот Каманин. Разумеется, он слышал, что существует такой человек, но его идеями, тем, чем он занимается, абсолютно не интересовался. Журнал, который он возглавляет, пишет о бизнесе и бизнесменах, иногда о тех, кто крутится вокруг них. А тут какой-то философ. Да кому они нужны в наше время, эпоха Древней Греции, где подобные экземпляры были в большом почете, давно миновала. Сейчас же до них, до их размышлений никому нет дела. Времена, слава богу, изменились и теперь в почете совсем другие люди и помыслы.

Но произошло неожиданное. Хозяин журнала обычно не вмешивался в редакционную политику, и когда он пригласил Лагунова к себе, тот даже слегка удивился, так как это случалось редко. Они поговорили на разные темы, но он чувствовал, что его ожидает что-то еще. За годы, что он контактировал с этим человеком, выработалась способность ощущать его и на подсознательном уровне.

Когда Лагунову показалось, что их беседа подходит к концу, владелец журнала совершенно неожиданно заговорил о Каманине. Лагунову понадобилось некоторое время, чтобы понять, о ком идет речь. А когда понял, то безмерно удивился.

Еще больше удивился, когда владелец журнала предложил ему написать большой материал об этом человеке, приуроченный к его юбилею. Лагунов попытался отнекиваться, но владелец журнала твердо заявил, что он так решил. И вопрос лишь в том, кто возьмется за эту тему. Он бы предпочел, чтобы этим автором стал бы сам главный редактор.

Лагунов понял, что выбора ему не оставляют. И вместо моря, пальм и женщин ему придется отправиться к какому-то полусумасшедшему старцу. Когда же он в последующие дни стал знакомиться с трудами, идеями, высказываниями Каманина, то окончательно понял, что эта поездка почти равносильна посещению психической больницы. Была последняя надежда, что этот сумасшедший сам категорически откажется от встречи с ним. Но на запрос о ней пришел положительный ответ от Каманина. Пришлось, проклиная всех и все, укладывать в чемодан вещи и ехать в этот задрипанный замок.

И вот он здесь, бродит по его коридорам и помещениям и не знает, чем себя занять.

Лагуновым вдруг овладела такая же тоска, которая посетила его, когда он узнал о предстоящей поездке сюда. Когда состоится беседа с Каманиным, неизвестно. Но судя по всему, далеко не сразу. А что он будет делать все это время. На Мальдивы он должен был лететь с Зоей, его новой любовницей, которой обзавелся всего каких-то пару месяцев назад. А потому она еще не успела ему надоесть. Да и вряд ли это случится в ближайшее время. Такой страстной и одновременно умелой женщины у него давно не было. Это настоящая находка, подлинный подарок судьбы. И он целых две недели мог бы безраздельно пользовался им.

При воспоминании о Зое им вдруг овладело такое сильное желание, что он был сейчас готов броситься на любую женщину. В воображении возникли такие яркие картины того, как они перед отъездом занимались любовью, что у него возникла мысль: а не бросить ли все к черту и помчаться в Москву. Зоя была так огорчена, что их поездка на острова откладывается, что даже не пришла его провожать. Не исключено, что когда он вернется домой, место рядом с ней будет занято. Она не любит, когда ей в чем-то отказывают.

Несколько минут Лагунов боролся с искушением немедленно уехать отсюда, но все же его преодолел. Если он так поступит, то владельцу журнала это сильно не понравится. И тогда его судьба окажется на волоске; тот вполне может его и уволить. А где он найдет другое место такого уровня и с такой зарплатой. Даже в огромной Москве их не так-то много. Нет, уж лучше потерпеть и остаться.

Но, впрочем, а почему он здесь должен жить анахоретом, разве в замке нет женщин? Есть и вполне симпатичные, по крайней мере, некоторые из них. Та же Мария, врач этого Каманина. Но он чувствует, что с ней скорей всего ничего не заладится. Вполне вероятно, что она не только врач хозяина замка, но выполняет при нем и некоторые другие обязанности.