Наследник (СИ) - Седых В. И. - Страница 60

— Ну ты, Кадет, и разбойник, — восхищённый лихим планом засады, покачал головой Петренко.

— А откуда у партизан взялись специалисты по миномётам? — опасаясь провала операции, вставил шпильку завистливый Гусев.

— Так миномёты ещё в дореволюционной армии использовались, — с улыбкой нашёл убедительный аргумент Матвей. — А в партизанском строю имеются и старорежимные ветераны, и артиллеристы, отслужившие срочную службу в РККА. Не беспокойтесь товарищ старший лейтенант, оркестром духовых труб будет дирижировать отличник парагвайского училища.

Гусеву больше нечего было возразить Кадету, он составил протокол собрания комсостава роты и проследил, чтобы все командиры подразделений непременно расписались под общим решением военного совета. Матвей покинул расположение роты, а уже через час вернулся назад с сообщением, что все немецкие дозоры ликвидированы и красноармейцам можно по–тихому выбираться из окопов. Провожали их до засадных позиций и расставляли по краю леса «парагвайцы» с приборами ночного видения. Партизан же подвёл к позициям на правом фланге Матвей, а затем отправился к машине с миномётчиками, вставшими на обочине дороги, в километре от линии окопов. С этого места можно было накрыть врага на обоих флангах, а также достать и немецкую артиллерию за рекой. Партизанскую батарею скрывал от вражеского взгляда участок леса на повороте дороги.

Перед самым рассветом, когда не поступило никаких сообщений от передовых дозоров, немцы забеспокоились и выслали разведчиков. Однако и они безмолвно канули в ночной мгле: соглядатаев на левом фланге вырезал Матвей, а с правого подстраховали его «ночники» с бесшумными парагвайскими ручными баллистами.

Немцы таились до первых лучей света, затем опять попытались осмотреться, выслав разведку вдоль берега. Прокравшись по камышам почти до самых окопов, дозорные с левого фланга не обнаружили никаких препятствий для атаки. В докладе командиру отметили лишь повышенную суету в окопах, и что в стрелковых ячейках видны лица красноармейцев, очевидно, что ночные немецкие дозоры были уничтожены, встревожив командование противника. А вот разведчиков на правом фланге немцы так и не дождались, этих партизанский заслон опять перебил железными стрелами из ручных баллист.

Матвей увидел, что враг на правом фланге замешкался с атакой, а вот на левом пошёл всей массой вдоль берега. Матвей решил изменить порядок начала контратаки, дав возможность роте Гусева ударить во фланг противника, когда тот рванётся через открытый участок между прибрежным кустарником и окопами.

Очевидно, выждав до намеченного часа штурма, немцы по левому флангу бросились в атаку на линию окопов. Однако на полпути до цели по бегущим фрицам неожиданно ударили из леса пулемётным и плотным ружейным огнём. Пехотные цепи сразу залегли, но укрыться на открытой прибрежной полосе было совершенно негде. С вражеского берега по линии окопов, пытаясь огнём поддержать атаку, ударили немецкие миномёты, но пустым позициям они не могли нанести никакого урона, лишь заставили десяток суетящихся статистов прекратить метаться по рубежу и залечь на дне окопов.

Матвей заранее навёл миномёты партизан на места расположения вражеских артрасчётов, но, в целях сокрытия своих колдовских способностей видеть даже надёжно укрытого лесом врага, был вынужден позволить немцам дать залп первыми. Зато уж, когда концерт начался, тут дирижёр показал уровень мастерства. Первые мины партизан ещё только начинали падать по нисходящей траектории на головы немецких артиллеристов, а Кадет уже донастраивал свои инструменты для следующих целей. Пары залпов миномётов хватило, чтобы выбить всю немецкую орудийную прислугу, причём одни мины удивительным образом попадали точно во вражеские миномёты, а другие — в боеукладку рядом с ними.

Как только началась стрельба на левом фланге, Матвей дал команду партизанам открыть шквальный огонь по затаившемуся в кустарнике врагу на правом фланге. Рой пуль с грохотом и свистом, словно запущенная на полные обороты металлическая молотилка, принялся крушить ветки кустов и камыша, а за одно и инородные тела, перемалывая всё в древесно–мясной фарш. Десять пулемётов, подкреплённые сотней стволов винтовок и тремя ручными гранатомётами, — очень разрушительная сила. К тому же, отчаянные партизаны подкрались вплотную к кустарнику и забросали его ближний край гранатами. А ещё, по мелькавшим в зелёном аду серым фигурам без устали отрабатывали, торопливо перезаряжаясь, пять партизанских снайперов. Апокалиптическую картину кары грешников в преисподней завершил подъехавший к краю берега бронетранспортёр, из которого метнули в сухой камыш бутылки с зажигательной смесью.

Пламя и дым, под воздействием внезапно налетевшего порыва ветра, быстро охватило район дислокации немцев. Казалось, что невидимая сила гонит воздух в центр адской жаровни, закручивая пламя и дым в огромную вращающуюся воронку огненного смерча.

А может, это и не только казалось? Во всяком случае, пока миномётные расчёты разворачивали орудийные стволы в сторону отступающих на левом фланге немцев, Матвей замер в глубокой задумчивости, а на лбу проступили крупные капли пота. Лишь только, когда на правом фланге уже всё окончательно решилось, Кадет утёр пот рукавом и отдал по рации команду партизанам спешно перемещаться по лесу к излучине реки на левом фланге, чтобы перекрыть врагу путь сухопутного отступления. Сам же парагвайский дирижёр вновь засуетился у трёх инструментов, успевая каждый раз между выстрелами подправлять прицел, преследуя миномётным огнём отходящего по берегу противника. Потом, после суматохи боя, Кадет объяснил артиллеристам, что корректировку наводки получал по рации от своего разведчика.

Так как прорваться с боем в лес сквозь порядки партизан немцам не светило, то им пришлось, бросая оружие, переплывать на другой берег — удрало их совсем немного. А с правого фланга из адского огня вообще никто не ушёл, пулемёт бронетранспортёра покрошил пловцов на середине реки и у кромки крутого берега.

Рота Гусева вновь заняла покинутый рубеж у моста, а партизаны прочесали берега, собрав оружие и боеприпасы. Матвей не стал поучать колхозников, какие трофеи брать, мужики сами знали цену военному имуществу, потому не брезговали немецкими касками, походной амуницией и, разумеется, добротными сапогами. Правда часть товара оказалась подпорчена огнём или утопла вместе с хозяевами, но трофеев хватало с лихвой для оснащения новой роты партизан. Отряд отошёл для отдыха в тыловую деревню. Победа над врагом и богатые трофеи подействовали на местных колхозников лучше всякой словесной агитации. Боевой строй пополнился ещё полусотней воинов, уже когда–то проходивших службу, а хозрота получила многолюдное пополнение стариками, мужчинами, признанными ограниченно годными к строевой службе, и ещё необученной военному делу молодёжью. Народ подтягивался и из других ближних деревень, но оттуда шли в основном лишь партийные руководители и колхозные активисты, все уводили за собой также и семьи.

Пока из тыловой деревни автоколонна вывозила в партизанскую зону народ и провиант, а пастухи перегоняли колхозные стада, Матвей, дав своим бойцам днём выспаться, решил совершить ночной рейд на позиции немцев на другом берегу. Гусев категорически возражал против эдакой партизанщины, но Кадет лишь похлопал своего номинального командира по плечу:

— Вам, товарищ старший лейтенант, командованием поручено рубеж удерживать, а мне по всему лесу партизанить. Мне надобно новобранцев в ночном бою обкатать, тебе фрицев отогнать от реки, вот и поможем друг дружке.

— И чем же я могу помочь безумцам, товарищ старшина? — скрестив руки на груди, сделал ударение на низком звании подчинённого комроты.

— Поддержать ружейным огнём по окопам противника, когда партизаны ударят с тыла по немцам, и те побегут.

— И куда же это немцы побегут? — удивлённо поднялись брови у Гусева.

— Подальше из гиблого места, — загадочно улыбнулся партизанский вожак. — Мы окопы фрицев накроем из миномётов и гранатомётов, превратив в братскую могилу.