Волаглион. Мой господин. Том 1 (СИ) - Баунт Софи - Страница 12

— Я ответила на вопрос, но так и быть… буду оштрафована и возьму у тебя действие.

Вытянув обещанную картонку, она игриво выдает:

— Меня подводит зрение, или здесь написано «отсоси»?

Иларий прикрывает глаза. Тоже оценил мой уровень IQ, видать… На самом деле я написал всю эту чушь не случайно, а чтобы Сара не брала у меня действия, узнав, какой бред там написан; но, во-первых, я не учел, что их будет брать Иларий, а во-вторых, вряд ли кто-то понял мой гениальный план, и теперь я выгляжу кретином. Ладно, раз уж опозорился, то надо идти до конца. Как там говорят? Если кто-то тебя высмеял, посмейся вместе с ним.

— Все верно, — подтверждаю с абсолютно серьезным видом и разваливаюсь поудобнее. — Приступай.

Сара кидает взгляд на осоловевшего Илария. Тонкая душевная организация окрашивает лицо парня в клубничный цвет его же брюк и кроссовок. Такой вот он у нас модник. Вчера рассказывал, что этой осенью золото и клубника в моде, я, правда, в тот момент старался не вырвать от его девчачьих замашек. Сам-то Иларий просто клад с драгоценностями, а не человек.

— Чуть позже, — усмехается ведьма.

Я злорадно заявляю:

— На ближайшие триста лет запомнишь.

Сара откидывается назад, ныряя ногтями в шуршащую траву, и вытягивает ногу к моему носу, раскачивает замшевой балеткой на кончиках пальцев.

— Ты переоцениваешь свои габариты, Рекси. Там нечего запоминать.

— Тебе хватит, чтобы задохнуться.

Между мной и ведьмой застывает долгий промозглый взгляд. Иларий о чем-то задумывается, затем берет у Сары карточку с правдой:

— Как Рекс попал в мою комнату? — читает он и отговаривается: — Я не отвечу на то, чего не знаю.

Интересно, он всегда бледнеет, когда лжет? Наш Очкарик итак светлый, а сейчас буквально цвета зефира.

— Я по глазам вижу, что брешешь, Лари.

Парень никнет и цокает языком.

— Ладно… ему помог Олифер.

— Что? Он, правда, здесь? — изумляется Сара, обнимая колени.

Вид у нее взволнованный. Глаза заслоняют мысли. Сара тонет в них глубже и глубже, пока не исчезает за пределами двора и этого мира, будто не может избавиться от образа белого мальчика с гетерохромией, будто его появление — тайна мироздания. Вместе с Сарой немеет дом. Когда Иларий окликает ее, какое-то время она выплывает обратно, возвращается, и пустые глаза вновь загораются искрами, а в стенах дома возрождается жизнь и шум его дыхания. По крайней мере, такое возникает ощущение.

— Ладно, допустим… рассеянно протягивает ведьма. — Тяни карту, Рекс.

В карточке с правдой Илария ничего особенного не находится, лишь вопрос о том, кто пользуется его зубной щеткой. Ответ, думаю, он и сам знал. Рон любит брать чужие вещи.

Я читаю вслух действие от Сары:

— Л мою... чего?

Разобрав пошлый шифр, кидаю карточку ей в лицо и кричу:

— Ты не могла написать это! Ты меняешь надписи по ходу игры!

— Хватит швырять в меня все, что под руку попадается!

— Знаешь, что? — вскидываюсь я. — Давай, детка! Раздевайся!

— Озабоченный ты, Рекс, — хохочет ведьма и стряхивает балетку со ступни. — Я имела в виду пятку. Оближи мою пятку.

— В каком культурном обществе кручусь, — невесело замечает Иларий, прислоняясь затылком к дереву.

— Двадцать пять лет… Чем я занимаюсь, Господи, — сетую я.

Сара подползает. Заглядывает в глаза. Синие радужки затягивают к берегам океана, двор превращается в пляж, а шелест листьев в крики чаек.

— Скучно... очень скучно. Предлагаю игру повеселее. — Она встает и подает руку. — Идем. Наша гостья почти оклемалась.

— Гостья?

Стискивая зубы, жду, что вот-вот меня кто-нибудь разбудит. Кто-то из реального мира. Где нет Сары. Нет моей смерти. Но сон продолжается, и никто не заглядывает, чтобы вытащить меня отсюда.

Не знаю, могу ли я находиться в объятьях Морфея, но в этот момент мне до потери рассудка хотелось увидеть, как Инга растворяется в золотую пыль.

Я не сразу осознал, что это она. Когда ведьма привела нас в дом, мои ноги словно подрубило. Я увидел Ингу на диване. В каком-то трансе или под дурманом. Серые глаза были распахнуты, но невеста не шевелилась.

— Что это значит? — непослушными губами выговариваю я.

— Видишь ли, когда девочка прибыла по твою душу, мне пришлось подсыпать кое-что в ее кофе, — поясняет Сара и садится на диван, невесомо проводит алыми ногтями по щеке Инги.

Я оборачиваюсь на Рона. Впиваюсь в него взглядом и движусь навстречу, чтобы размазать по паркету, ведь только он мог выполнить поручение ведьмы: вернуть Ингу в дом. Рон смотрит на меня совершенно равнодушно, разводит руками. С его уст не хватает фразы: «Прости, брат, бизнес».

— Отпусти ее! — кричу я, хватая ведьму за локоть и поднимая с дивана.

— Я обещала нам интересную игру, — сладким голосом объявляет она. — Помнишь? Никто из вас не умеет играть в правду или действие по-настоящему, ведь там нужно выполнять любой приказ из карточки. Так вот я покажу тебе, что значит беспрекословное исполнение.

— Если хочешь поквитаться, я весь в твоем распоряжении, делай со мной, что угодно. Но Ингу оставь!

— Оставлю…

— Не здесь!

— Мне кажется, ты солгал в ответе на вопрос…

— Что? Какой еще во…

Вспомнив первый вопрос в игре, я немею. Тяжелая капля пота катится со лба, а в ушах бурлит кровь.

— Не посмеешь…

Инга поднимается с дивана и расстегивает пуговицы на сиреневом платье. На лице лучезарная улыбка. Однако предназначается она далеко не мне. Я перегораживаю невесте путь, собираюсь закинуть на плечо и вынести вон из дома, выкинуть за забор, если придется, чтобы никто до нее не добрался, призвать соседей к помощи, хотя сомневаюсь, что кто-то захочет помогать человеку из этого жуткого места. Инга сопротивляется. Из рук выкручивается.

Ведьма сжимает медальон.

Мои ступни леденеют, наливаются железом, становятся неподъемными. Я не могу пошевелиться! Сара кивает на Рона. Тот округляет глаза не на шутку удивленный, гладит себя по затылку с невероятно идиотским выражением лица. Интересно, у меня может быть инфаркт? Я определенно ощущаю его приближение. Ведь Инга улыбается — именно Рону. И идет, проклятая, к нему! Да как! Скидывает на ходу платье!

— Присоединишься? — спрашивает Сара у Илария, который смахивает на испуганного суслика, дрожит и переступает с ноги на ногу.

Рон прирос к земле вековой сосной. Поднимает свои массивные ветки, разрешая Инге снять его белую майку. Я же — тоже приклеенный, но не по своей воле — хватаю с кофейного столика тяжелую табакерку и запускаю в Рона. Прямо в висок! Тот падает, подхваченный Ингой. Но сознание не теряет, сволочь! Он ругается под нос, а я в шоке, что он вообще жив, у него должно быть по меньшей мере сотрясение и невероятная боль, пусть и не такая сильная, как я хочу.

Видимо, из мести, о чем я не подумал, Рон сам спускает с себя штаны. Затем он поджимает губы, слыша мои отвратительные ругательства, и стягивает с Инги розовое нижнее белье. Иларий в панической атаке пятится к стене. В зеленых глазах — страх, стыд и что-то душевно-меланхоличное.

Инга обнимает Рона и целует.

Я не верю глазам. Сердце барабанит под горлом. Я поднимаю кофейный стол и кидаю его вслед за табакеркой, но новоиспеченная — свахой Сарой — пара перемещается к широкой островной тумбе посередине кухни. Стол с хрустом падает в двух метрах, теряет ножку.

— Зачем ты это делаешь?! — выдаю я обреченным воплем.

Ведьма поворачивает голову. Рубиновые волосы волнами рассыпаются по оголенным плечам, а два морских омута, точно в тот день, на тренировке, бурлят передо мной и топят, хочется взмолиться или вырвать глазные яблоки. Все что угодно, лишь бы прийти в себя!

На дом опускается жуткий холод, ни проблеска света, будто он вмиг отделился от мира, скрылся во мгле альтернативной реальности.

— Потому что это весело, — Сара подступает и гладит мою небритую щеку, нежно шепча: — Наслаждайся...