Дядя самых честных правил 9 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 5

— Дмитрий Иванович, какая тебе радость рубить обывателей?

Он пожал плечами.

— Так дворян под рукой всё равно нет. А вилы, знаете ли, тоже опасное оружие. Помните, как меня в живот ими ткнули? Дырки потом несколько недель затягивались.

— Мне бы твои проблемы, Дмитрий Иванович.

Улица перед нами практически опустела. Только возле забора, с трудом держась на ногах, покачивался в стельку пьяный сапожник. Он потеребил кожаный фартук на себе, поправил картуз на голове и пальцем указал на меня.

— А-у-а-у-э!

Не в силах выразить мысль словами, сапожник развёл руками и подвёл итог своим размышлениям:

— Вот такая ботва, вашблагородие!

— Полностью с тобой согласен, — я усмехнулся. — Иди проспись, человече.

Сапожник кивнул, тяжело вздохнул и, пошатываясь, побрёл прочь.

— Идём, Дмитрий Иванович. Найдём Сумарокова и продолжим розыск.

Старичок-археолог нашёл нас сам, неожиданно выехав на дрожках из переулка.

— Попрошу вас, Константин Платонович, больше так не делать! Я вам не девица, чтобы силой меня спасать от опасности! Я в молодости двадцать два раза к барьеру выходил и ни разу не струсил!

В его голосе стояла неприкрытая обида.

— Ничего подобного я не имел в виду, Василий Петрович. Но моё оружие против толпы могло зацепить и вас, так что я не стал рисковать. Прошу покорно меня простить.

Сумароков оказался отходчивым и не стал скандалить.

— В следующий раз, Константин Платонович, я вам покажу пару своих приёмов для таких ситуаций, — буркнул он и махнул рукой. — Едемте уже, не будем терять время.

За два часа я поставил ещё четыре связки Знаков, а Сумароков вычертил соответствующие сектора на карте. Область наших поисков сузилась до одного квартала рядом с церковью Григория Неокесарийского.

Я чувствовал, что мы практически у цели, и отправил Кижа за Орловым. Не только из-за обещания — было ощущение, что просто так взять нашего противника не получится. По крайней мере, поддержка гвардейцев будет совсем не лишней.

Пока Киж не вернулся с Орловым, я потихоньку, стараясь не привлекать внимания, вычислил нашу цель. Три связки, совсем не больших, однозначно указали на особняк, выкрашенный жёлтой краской. Совершенно рядовой домик, ничем не выделяющийся на фоне соседних строений.

— Ммм… — Сумароков покачал головой. — Не припомню, кому он принадлежит. Кажется, дом сдаётся небольшому дворянскому семейству.

— Не ломайте голову, Василий Петрович, в любом случае мы скоро узнаем, кто там живёт.

Орлов примчался через час в сопровождении трёх десятков гвардейцев. Лицо у него было хмурое, а глаза горели нехорошим огнём.

— В городе бунт, Костя, — бросил он мне. — Кричат, что это дворяне навели чуму на людей, и пытаются жечь дворянские особняки. Уже четыре пожара пришлось тушить, ещё в двух случаях хозяевами оказались сильные маги и раскатали бунтовщиков по брусчатке.

Он отвёл меня в сторону и поделился ещё худшей новостью.

— Поймали двух провокаторов, подбивавших толпу против дворян. Кто-то специально разжигает в городе беспорядки.

— Скорее всего, тот же человек, что и принёс чуму. Спокойно, Гриша, сейчас мы его возьмём и получим ответы на все вопросы.

— Показывай, где он.

Да, пообтесался Гришка при дворе, заматерел меньше чем за год. Стоило показать ему особняк, как он отодвинул в сторону меня и Сумарокова, чтобы не болтались под ногами, и принялся командовать. Сканировать особняк он отказался, заявив, что времени нет и требуется решительно действовать. Отправил часть гвардейцев охранять заднюю часть дома, чтобы никто не сбежал через чёрный ход. Ещё трём стрелкам приказал взять фасад под прицел. А остальные пошли с ним, прямо к парадному входу.

Орлов вышагивал с таким видом, будто явился выселять должников из съёмного жилья. А гвардейцы за его спиной только добавляли его фигуре внушительности.

— Зря он так, в открытую, — покачал головой Киж, — добром такой парад не кончится. Если бы я устроил эпидемию чумы, то позаботился бы, чтобы меня не арестовали.

Кулак Орлова громыхнул о створки дверей, требуя немедленно открыть «гостям».

— Именем…

К чьему именно имени собирался аппелировать Орлов, мы так и не услышали. Едва он выкрикнул первое слово, как двери парадного входа взорвались, разбрасывая гвардейцев, как кегли. А из дверного проёма полыхнул длинный язык пламени, пожирая тех, кого не задел взрыв.

Со звоном посыпались разбитые стёкла на втором этаже особняка, а в окнах появились фигуры опричников, и громыхнул слитный залп «огнебоев».

Говорят, что старый конь борозды не портит, но и глубоко не вспашет. Сумароков наглядно показал, как ошибочны могут быть такие пословицы.

Едва отряд Орлова попал под удар, он вскинул руки и швырнул в особняк сияющее перламутровое облако. Даже издалека было больно смотреть на переливающуюся всеми цветами радуги пелену. Опричники же на втором этаже наверняка временно ослепли от этой вспышки.

— Найди Орлова! — крикнул я Кижу. — Быстро!

Он кивнул и длинными скачками кинулся к входу в особняк. А я взбодрил Анубиса и влепил по окнам «молотом». Только не прямым ударом, а с оттяжкой, закручивая заклятие, чтобы оно прошлось вдоль всего второго этажа.

Перламутровая дымка смешалась с тёмным сгустком эфира и полыхнула призрачным пламенем. С треском и грохотом «молот» напрочь разнёс и окна, и стену, и опричников. Дым, ошмётки и пыль полетели в разные стороны, будто особняк отправили под снос.

— Отлично! — Сумароков одобрительно кивнул. — Сразу видно, что вы служили. А теперь ещё раз, вместе!

И мы снова ударили, только на этот раз он кинул что-то прозрачно-ледяное, а затем в дыру на втором этаже влетел мой второй «молот». Крыша особняка, крытая железом, со скрипом просела, а затем обрушилась, погребая под собой выживших опричников.

Глядя на изувеченный особняк, я поморщился — кажется, мы слегка переусердствовали. Нет, здание жалко не было, а вот пустой резерв, не восстановившийся после Еропкиных, давал о себе знать болезненными спазмами.

— Ха! Вот так вот!

Раззадорившийся Сумароков показал в сторону особняка жест, больше подходящий давешнему пьянчуге-сапожнику, а не учёному археологу.

— Кажется, Григорий Григорьевич жив, — улыбнулся он, обернувшись. — Но раз его гвардейцы пострадали, ловить злодея придётся нам с вами.

— Да, больше некому.

Перешагивая через выбитые взрывом кирпичи, мы двинулись к парадному входу.

Орлов не только выжил, но и отделался лишь порванным камзолом и рассечённым виском. Вроде неопасная царапина, но половина лица была залита кровью, отчего он приобрёл устрашающий инфернальный вид. Гвардейцам повезло меньше, чем их командиру. Из пятнадцати человек уцелело шестеро, но у них, к счастью, обошлось без серьёзных травм.

Из-под огня Киж вытащил всех к глухой стене рядом с парадным входом. Едва придя в себя, Орлов сразу же хотел броситься в новую атаку.

— Убью! Руки-ноги с корнем вырву!

Киж с трудом его удерживал от самоубийственных действий, пока не подошли мы с Сумароковым.

— Всех! На деревьях развешу!

— Гриша, успокойся.

Орлов обернулся и уставился на меня диким взглядом.

— Пока не возьмёшь себя в руки, я тебя внутрь не пущу.

— Да как ты смеешь!

— А потом меня Екатерина в Сибирь отправит за то, что тебя подстрелили. Остынь!

Сумароков достал из кармана флягу и сунул в руку взбешённому Орлову. Тот зыркнул на старичка, дёрнул плечом, но перестал возмущаться и приложился к горлышку.

— Тьфу! Это же вода!

— Это отвар на особых травках, очень хорошо успокаивает. Прямо до дна всю фляжечку. Пейте, Григорий Григорьевич, пейте. Вот так, замечательно!

То ли отвар действительно оказался волшебный, то ли Орлов сумел взять себя в руки, но пороть горячку он перестал.