Девятый день - Нурисламова Альбина Равилевна - Страница 10

– Елена! Не надо.

Значит, ее зовут Еленой.

– А что такого? Надо же посмотреть, что там.

В этом Тамара была с нею солидарна. Странно, почему подруга Елены против, почему выглядит еще более пришибленной, чем ранее?

Сэм повертел коробку так и эдак, рассматривая со всех сторон. Елена, София, даже Адам и спутник Софии подались вперед.

– Не знаю, где… – начал Сэм.

Елена вырвала коробку у него из рук.

– Дай-ка посмотреть.

На лице парня появилась злость. Поступок женщины ему не понравился, но возражать он не стал. Однако Елена тоже не сумела найти крышку, и все стали передавать шкатулку из рук в руки. Каждый крутил-вертел ее с умным видом, морщил лоб, а толку никакого. Тамара тоже не удержалась и тоже ничего не обнаружила. Коробка была запаяна наглухо.

– Вот зараза! – прошипел Сэм.

Эдвард положил ладонь ему на плечо.

До этого момента мальчик не проявлял особого интереса к находке, хотя и стоял возле брата, не отходил, но лишь поглядывал безучастно, изредка отвлекаясь от телефона. Внезапно взгляд его прояснился, загорелся, точно тучи разошлись и солнце засияло. Тамара убедилась, что была права: этот подросток не так прост, как можно подумать.

– Чего тебе, Эд? – оглянулся Сэм.

Коробка снова вернулась к нему, и парнишка держал находку с потерянным видом: триумфа во взоре поубавилось. Не произнося ни слова (тут ничего необычного), Эдвард решительно взял шкатулку из рук брата, сделал шаг назад, отодвигаясь от кучки людей, стремясь отделить себя от них, а после уселся на ближайшее сиденье, поставив коробку на колени.

– Что он делает? – спросила Елена.

Ей никто не ответил, все следили за действиями Эдварда.

А тот будто знал в точности, что требуется выполнить. Сначала погладил шкатулку, как живое существо. Затем легонько пробежал пальцами по узорам. Не хаотично, как поначалу подумала Тамара, а нажимая на выпуклые горошины, пропуская остальные фигуры и линии. Одна горошина, две, три… Дальше Тамара перестала считать, потому что сбилась.

Тонкие пальцы порхали над металлической коробкой, а после замерли.

Напряжение повисло в воздухе, все молча ждали чего-то, сами не зная, чего именно. Тамара подумала: то, что случится, важно. Возможно, важнее всего, что происходило с ней в жизни.

«Ерунда, с какой стати?»

Неожиданно вспомнились слова, которые они с мужем сегодня в запале бросали друг другу. Ссорились редко, но метко, подкапливая претензии и обиды, пока те не переполняли супругов до такой степени, что невозможно терпеть. А потом вываливали один на другого зловонные кучи обвинений, резких слов, едких определений. Тамара думала, что никто и никогда не ранил ее сильнее, чем любимый муж; и сама она никогда никого не смогла бы уколоть сильнее.

Воспоминания о муже испарились в следующее мгновение, когда стало происходить нечто невероятное. Коробка, стоявшая на коленях Эдварда, дернулась (хотя это могло показаться, вероятно, мальчик ее подвинул). Что было несомненно, так это появившаяся на ней вертикальная трещина, которая разделила верхнюю панель на две равные половины. А дальше половинки эти беззвучно, плавно, сами собой разъехались в обе стороны, обнажая нутро шкатулки.

– Ой, божечки, ничего себе! – воскликнула подруга Елены.

София что-то пробормотала на своем языке, остальные собравшиеся тоже издавали возгласы, удивляясь происходящему. Тамара заметила, что Елена воспользовалась моментом, чтобы прижаться к Адаму. Прожженная бабенка!

Красивый блондин открыл глаза, наконец-то понял: что-то происходит. Выпрямился, вытянул шею, весь поджался.

– Она открылась! – сказал спутник Софии.

– Капитан очевидность, – фыркнул Сэм.

– Что в ней лежит? – спросила Елена.

«А это самое интересное», – подумала Тамара, с возрастающим недоумением вглядываясь внутрь шкатулки. Та была невелика, но Тамаре казалось, будто она смотрит в черный провал, в глубокий подвал – настолько глубокий, что не видно дна.

Она моргнула. Почудилось?

– У нее что, дна нет? – растерянно сказала подруга Елены.

– Мне тоже так показалось, – немного сконфуженно отозвался Адам.

Видимо, Елену задело, что капитан заговорил не с нею, а с ее подружкой, поскольку она придвинулась к Эдварду и неожиданно сунула руку в шкатулку.

– Быть такого не может!

Она еще договаривала эту фразу, губы произносили слова, но на лице уже проступала смесь удивления и ужаса.

Тамаре показалось, что пальцы, а вслед за ними и кисть женщины провалились в шкатулку. Чернота, которая клубилась в коробке, словно бы проглотила белую ладонь, ее теперь не было видно.

Громко закричала София, и Елена отдернула руку. На жуткий миг Тамаре показалось, что хищный раззявленный рот шкатулки откусит Елене руку, но этого, разумеется, не случилось. Рука осталась при ней, и Елена баюкала ее, прижимая к груди.

– Холодина, будто в ледяную воду засунула. Или, наоборот, в кипяток, – плаксиво проговорила она. – Обожгло прямо.

Ее подруга забрала шкатулку у Елены, осмотрела. Внутрь не совалась, на лице появилось задумчивое и вместе с тем испуганное выражение.

– В ней есть нечто… нехорошее, – сказала она и покраснела, смутившись.

– Глупости! Антикварная вещь, по всему видать! – Жених Софии выхватил коробку из рук женщины, перевернул вверх дном, потряс. – И ничего в ней нет.

Из коробочки ничего не выпало, но звук, тем не менее, был такой, словно внутри шкатулки что-то лежало, перекатывалось из угла в угол. София тоже захотела взглянуть, взяла у жениха коробку, повернула туда-сюда, а после лицо красавицы сделалось брезгливым, словно бы в руках у нее оказалась дохлая крыса или еще худшая гадость.

– Фу! – скривилась девушка, и никто не понял, что ей настолько не понравилось.

Девушка сунула шкатулку обратно жениху, но тот не успел снова начать ее разглядывать, потому что Адам велел:

– Дайте-ка сюда.

Схватил, заглянул. Тамара подошла поближе, тоже сунулась, попробовала рассмотреть что-нибудь в черной утробе шкатулки. Бесполезно.

Правда, ей показалось, лица ее что-то мягко, невесомо коснулось. Может, насекомое сидело внутри и вылетело? Тамара отшатнулась и поймала ответный взгляд капитана, который свидетельствовал о том, что ей не почудилось.

– Вы тоже это почувствовали? – спросила она, в упор глядя на Адама.

Капитан не ответил, упрямо поджав губы. Твердолобый. Таким пока не напишешь крупными буквами и под нос не сунешь, ни во что не верят, от всего открещиваются.

– Что почувствовал? – ревниво спросил владелец шкатулки и выхватил ее у Адама.

Сэм тоже поскреб пальцами внутри коробки, при этом не жалуясь на обжигающий то ли холод, то ли жар. Все видели, что ничего там особенного нет, обычная металлическая емкость, и донышко отлично просматривается.

А на дне – камушек, вроде бусины.

«Была чернота или не было?» – гадала Тамара, попутно отметив, что и странного звука не слышно.

Сэм взял бусину – красную, круглобокую, похожую на ягоду рябины, повертел, хотел сунуть в карман, но в этот миг его брат выхватил камешек у Сэма и… отправил его в рот, проглотил!

Все загомонили, Сэм подскочил к Эдварду, заверещал, требуя отдать.

– Ты чего натворил, придурок! – Он чуть не плакал.

В этот момент Эдвард пошатнулся, затоптался на месте, прижав руки к горлу. Лицо его, и обычно-то не радовавшее яркостью красок, побледнело еще сильнее, глаза выпучились. Он открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, а после повалился на палубу.

Началась суматоха. Все бросились к мальчику, бестолково суетясь и толкаясь. Тамара застыла, хотя была уверена, что умеет правильно и четко действовать в критической ситуации.

Ноги Эда дергались, тонкие пальцы царапали горло.

– Он задыхается!

– Сделайте что-нибудь!

– Кто-то может помочь?!

Но помощь не требовалась. Тело Эдварда выгнулось, будто он собирался встать на мостик, а после обмякло. Вздох ужаса пронесся над лодкой, всех посетила одна и та же мысль: все кончено, несчастный ребенок умер!